Сергей Петренко - Снимите розовые очки [litres]

Бравые разбойнички построились в три колонны, прикрытые полимерными щитами подобно черепахе – каждая из колонн должна была штурмовать отдельный вход – одно из окон или входные двери. С собой они тащили разнообразное холодное вооружение, разумеется пластиковое, и что-то вроде багров с крючьями на концах, чтобы растаскивать баррикады в окнах. По краям колонн и сзади них расположились стрелки, вооруженные здоровенными рогатками, пращами для метания камней, были и стрелки, имевшие на вооружении большие луки с длинными стрелами полутораметровой длины и короткие метровые дротики.

В целом, по средневековым меркам, вооружено воинство было неплохо и представляло существенную угрозу. Хотя, учитывая большую мощь наших взрывных снарядов, рвущих пластик как картон, шансы дать им достойный отпор были весьма высоки.

Прошло немного времени, и боевые порядки рыцарей, по приказу вождя, пришли в движение. Три колонны, укрытые щитами, стали медленно продвигаться к дверям и окнам-амбразурам. Одновременно стрелки со своих позиций начали осыпать наши укрепления кто чем мог – камнями, стрелами, дротиками, не давая высунуться из окон для произведения выстрела или броска бомбы. Но по нескольку ракет, замаскированных всяческой рухлядью, в каждом из окон мы успели установить раньше – разбойники об этом не догадывались. Оставалось зажечь фитили, но мы ждали, когда нападающие подойдут поближе, чтобы накрыть выстрелом сразу побольше противника, а затем быстро метнуть бомбы.

Черепаха медленно подползала, вот она перешла условную черту, мысленно обозначенную для залпа, и фитили были зажжены. Несколько мгновений, и, разбрызгивая искры огня и разбрасывая при детонации осколки, ракеты врезались в строй врага. Нападавшие, побросав щиты, остановились, опешив, чем воспользовались мы с Джиной для броска нескольких метательных снарядов в толпу. Олаф тем временем успел зажечь короткие фитили у двух ракет и направил их полет в сторону стрелков. Пауль подтащил свою связку, но она не понадобилась.

Крики, стоны, убегающие в ужасе обожженные бандиты, в отдалении – стрелки, сбивающие с себя пламя, все смешалось. Первый штурм был отбит. Рыцари спрятались в лесу, оставив на поле боя с полтора десятка неподвижных тел и кучу брошенного оружия. Мы отделались легкими царапинами и парой синяков, полученными во время манипуляций с бомбами и ракетами. Пока дела шли хорошо. Но мы прекрасно понимали, что это лишь начало, и ожидали повторного штурма.

В тени лесных деревьев Белые рыцари под предводительством главаря устроили совещание. Они прекрасно понимали, что из дома нам никуда не деться. Ждать возле входа, устроив осаду, бандиты не хотели: во-первых, не знали, сколько у нас с собой провианта, вдруг мы могли просидеть целый месяц, а во-вторых, разбойников обуяла жажда боя – они хотели отомстить за погибших и покалеченных сообщников и разделаться с обидчиками; о том, что это они напали первыми, ни за что ни про что измучив и убив бедного Бао, конечно, забылось; впрочем, для толпы оголтелых фанатов такое поведение было вполне обычным. Поэтому осаждавшие обсуждали план следующего штурма и, по всей вероятности, придумали что-то новое.

Одна часть разбойников побежала вглубь леса, а другая осталась нас стеречь. Главарь, оставшись с последними, покуривая короткую трубку, разгуливал между ними туда-сюда и, по-видимому, ободрял подчиненных.

Наконец, хоть издали, мы смогли рассмотреть его получше. Он был высокого роста, чуть повыше меня, но немного пониже Олафа, лицо пересекал широкий шрам, голова и подбородок были бритыми как колено. Фигура была по-мужицки крепкая, но не атлетическая; такие бывают у тех, кто долго занимался тяжелой монотонной физической работой, например, у грузчиков. Расхаживал он слегка вразвалку, заметно сутулясь. Хоть мы находились на удалении, обрывки разговора до нас долетали, но слов разобрать было нельзя. Особенно поразил голос главаря: имеется определенный стереотип, что крупный мужчина должен разговаривать басом или хотя бы звучным баритоном, но главарь общался с подчиненными скороговоркой неприятным скрипучим фальцетом, что совершенно не подходило его телосложению.

Пока у нас было свободное время, я решил хоть приблизительно изучить ходы, ведущие в скалы, для чего делегировал на это предприятие Олафа и Джину, пообещав сразу же позвать, если разбойники снова пойдут на штурм, и дав указание сильно не отдаляться. Пауля оставил при себе.

Олаф и Джина то исчезали в одном из многочисленных туннелей, то вновь появлялись, чтобы зайти в следующий. Они прекрасно знали, что далеко отходить нельзя, в любую минуту мог начаться очередной приступ. Таким образом, они кое-как просмотрели где-то с десяток лазов, но ничего интересного не обнаружили; на полу везде лежал толстый слой пыли, видно было, что ими давно не пользовались. Гномов они тоже не обнаружили. Наконец, зайдя в очередной туннель, ребята в свете портативных фонарей хорошо различили многочисленные следы, оставленные на тонком, недавнем слое пыли, небольшими ногами – явно гномьими. Пока на этом ходе и решили остановиться, чтобы позже, если нас не убьют, продолжить его изучение. Тем более что со стороны леса началось какое-то шевеление, по всей видимости означавшее подготовку к новому нападению, и я позвал друзей на оборонительный рубеж.

То, что я увидел из бойницы, мне совершенно не понравилось. Во-первых, к нападавшим подоспело подкрепление – с полсотни свежих бойцов. Во-вторых, что гораздо более меня обеспокоило, подошедшие бандиты, совместно с теми, кто раньше уходил в лес за подмогой, прикатили с собой полдюжины повозок, доверху загруженных камнями, чтобы прятаться за ними при штурме, как за мобильными баррикадами. Такой завал камней на колесах трудновато было бы разнести даже ракетами.

Также разбойники притащили пару бочонков, наполненных вязкой темной смесью, и лучники начали макать в нее стрелы – вероятно, это был горючий состав, – с помощью зажженных стрел нападающие решили выкурить нас из укрытия или заставить отойти вглубь здания, дав им возможность проникнуть в двери и окна. Все приготовления выглядели вполне серьезно, и мы поняли, что, пожалуй, этот бой будет для нас последним.

Но отказаться от сражения и убежать сейчас мы не могли. Оставалось одно: драться и умереть с честью, на неизвестной планете, за тридевять галактик от матушки-Земли. Мы напоследок обнялись и расцеловались, прекрасно понимая, что делаем это, возможно, последний раз в жизни. Нервно потянулись последние мгновения перед решающим штурмом.

И вот штурм начался. Разбойники-рыцари спрятались за выстроенные в шеренгу вплотную друг к другу повозки с камнями и стали медленно толкать их перед собой. Тогда же лучники начали осыпать горящими стрелами окна и двери дома. Пращники и стрелки из рогаток не отставали от лучников, забрасывая оконные проемы камнями. Множество горящих стрел воткнулось в двери, многие застревали во всяческом хламе, каким мы заложили окна. Хорошо, что пластик, из которого это было сделано, не горел так, как дерево, но он оплавлялся от жара горящих стрел и выдавал на-гора множество струек едкого удушливого дыма, от которого першило в горле и разъедало глаза.