Сергей Петренко - Снимите розовые очки [litres]

– Так я обронил свисток, когда прятался, обронил, – виновато протянул Пауль. – А кричать боялся, вдруг кто кроме вас услышал бы. Вот так сидел и ждал, что сами ко мне выйдете, а когда увидел, обрадовался и – сразу к вам.

– Ладно, – резюмировал я. – Что произошло, то произошло, пока что разбираться в этом некогда. Нужно быстро спасать Бао. Надеюсь, что он жив, очень надеюсь. Так что давайте быстро к месту первого тайника.

Мы втроем пошли по направлению к тайнику, Пауль, подобрав с земли охапку ракет, с шумом затопал за нами. Я не стал делать ему замечание, чтобы он двигался потише; бандиты наверняка были далеко и нас не слышали. Мы быстро достали из тайника оставшееся снаряжение, распределили между собой. Лишних электрических ружей у нас теперь не было; остались лишь те, что мы брали с собой в разведку, а остальные Бао и Пауль успели перенести в новый тайник, и они достались врагу. Потратив минимум времени на сборы, отправились в путь. Все были настроены воинственно, один Пауль переживал, что у нас почти совсем не осталось продовольствия.

Добравшись до места расположения рыцарей, мы услышали, что там что-то происходит. Осторожно подобрались поближе. Особенно трудно давалось бесшумное продвижение Паулю, но он очень старался. Мы боялись, что он споткнется и загрохочет ракетами, выдав нас врагу, но, слава богу, этого не произошло.

Понемногу темнело, посреди поляны, где недавно распоряжался верзила, рыцари-разбойники разожгли большой костер. Нам это было на руку. Мы затаились, наблюдая за происходящим, чтобы сориентироваться перед предстоящим боем.

Главный Белый рыцарь находился теперь не в карете, да и самой кареты со страхолюдным кучером и притащившими ее людьми тоже не было видно. Главарь возвышался посреди поляны в отблесках пламени костра и отдавал распоряжения многочисленным подчиненным, занятым тем, что прикапывали в землю только что установленный высокий столб с перекладиной посредине. Заметно было, что они готовились к какому-то действу, но к чему именно? Бао нигде не было видно, и мы решили подождать немного, пока что-нибудь прояснится.

Прошло с полчаса, столб установили, хорошо притоптав землю вокруг. От толпы отделились несколько бандитов и отправились куда-то в дальний конец поляны и притащили оттуда раздетого до пояса и сильно избитого нашего друга. Мы на какое-то мгновение остолбенели. Китайца подвели к столбу и привязали, закрепив руки на перекладинах. Бедняга был очень плох – лицо в кровоподтеках, на теле виднелись рубцы от плетки, голова бессильно свесилась на грудь.

Между нами и Бао было десятка два рыцарей, в неистовстве размахивающих разнообразным оружием и злобно подпрыгивающих, подобно стае беснующихся орангутангов. Неожиданно главарь подскочил к столбу с привязанным Бао, достал из-за пояса длинный широкий нож с лезвием черного цвета и, размахивая им, начал что-то кричать в лицо неподвижному китайцу. Тот ничего не отвечал, видимо, нашему другу так сильно досталось, что не осталось сил. Главарь продолжая неистово орать на Бао, вплотную приблизился к нему, обернулся к своим, что-то им крикнул, затем быстро повернулся к несчастному и резким широким движением здоровенного ножа полоснул его по горлу. Потом что-то завыл, снова обращаясь к приспешникам, и поднял над головой нож, по которому струилась кровь нашего друга.

Я услышал сдавленный стон и скрежет зубов Олафа, который снаряжал ракеты, громко всхлипнула Джина, за моей спиной ойкнул Пауль. Теперь было не до диспозиции, и я, мгновенно запалив фитили двух метательных снарядов, крикнул:

– Вперед! – и ринулся на врага.

За моей спиной прошипели ракеты и взвились вверх, чтобы через мгновение врезаться в землю, справа и слева от костра, огненным смерчем разбрасывая разбойников в разные стороны, обжигая пламенем и разрывая на части. Я метнул бомбы, разрывы которых повергли бандитов в настоящую панику. Прогремели взрывы метательных снарядов, брошенных Олафом и Джиной. Потом наш отряд открыл огонь из ружей, поражая электрическими молниями все больше и больше противника.

Враги бросились в разные стороны, их предводитель, которого мне буквально хотелось разорвать на части, куда-то исчез. Но мы понимали, что пройдет совсем мало времени и Белые рыцари опомнятся и, воспользовавшись многократным численным преимуществом, набросятся на нас. Необходимо было быстро пересечь поляну и затеряться в темноте леса, а затем начать пробираться в направлении белого дома.

Я подскочил к импровизированному кресту и быстро перерубил мечом веревки, удерживающие бездыханное тело друга, забросил его на плечо, в чем помог Пауль, и, скомандовав следовать за мной, ринулся во мрак.

Наш отряд долго бежал по застывшему в тишине темному лесу. Изредка оборачиваясь назад, можно было увидеть отблески оставшегося далеко позади костра и услышать затихающие крики разбойников. Когда мы окончательно выбились из сил, то оказались у старой полуразрушенной стены. Мы опустились на землю, чтобы хоть ненадолго передохнуть перед предстоящим марш-броском к хранилищу портала. Но сначала нужно было решить, что делать с телом Бао.

Чуть отдохнув, я поднялся и начал копать мечом могилу возле самой стены. Земля там была помягче, и работа спорилась. Олаф тотчас же присоединился ко мне, Пауль, попросив меч у Джины, стал помогать. Несмотря на надвигающуюся опасность, похороны друга мы обязаны были устроить как следует, выкопав такую могилу, чтобы ее не смогли найти двуногие стервятники, устроившие охоту на нас, кто знает, может, они действительно были каннибалами, поэтому тело Бао ни в коем случае не должно было им достаться.

Изрядно потрудившись около получаса, мы закончили. Могила получилась отменная, достаточно глубокая, чтобы двуногие звери не добрались до покойного, а четвероногие здесь не водились. Мы завернули тело в мой плащ и аккуратно погрузили его в глубину вечного забвения. Потом попытались что-то сказать напоследок, но так устали и разнервничались, что нужные слова никак не лезли в голову. Мы молча постояли у могилы, каждый думая о чем-то своем, и вспоминали веселого, говорливого, вспыльчивого Бао, как будто он был жив и был рядом с нами.

Не верилось, что его больше нет, что мы никогда не услышим его задорный смех, не увидим округлившиеся от удивления глаза, какие он так смешно выпучивал во время частых розыгрышей Олафа, не узнаем, удалось или нет ему найти в здешних лесах и полях желанный вкусный корешок, напоминающий о детстве на родине, ничего этого не будет. Хотелось что-то произнести на прощание, но мысли путались, слова стояли комом в горле, и мы просто молча попрощались с покинувшим нас навсегда Бао.