Николай Грошев - Сын славного города [СИ]

Быстрый росчерк меча, развалил горло бабищи той, что в штанах прежде ходила.

— Не убивать, бараны!!! — Взревел статный господарь из наёмников, ещё не упала бабища срамная наземь, да замертво он и взревел вот это самое, да громко очень. — За каждый труп с доли вычту! Баргов хер вам в глотки — не убивать никого!

Гримтек и младшие господари пытались сражаться, но куда там — кого ранили, кого оглушили, да и связали по рукам и ногам. А затем — началось.

Их вытаскивали из домов. Дома грабили, скотину сгоняли в табуны — всё окаянные разбойники господари новые забрали, ничего не оставили.

Пирайи со слезами на глазах и с мальчиком на руках, смотрел, как запалили солому на крыше его дома, а потом на следующем и следующем. Смотрел он и не замечал, как верёвка на шее кожу натирает, как дым ветром несёт в глаза — он понял, какая ужасная ждёт их судьба.

Они попали в рабство…

Весь день шли наёмники по полям, за ними телега шла, к телеге они привязанные все были и шли во слезах и горе все. Приву да господарей новых о пощаде они молили истово, да всю дорогу.

Только Гримтек и те, кто в Святой войне воевали, мрачно под ноги смотрел, и не молили господарей новых — нет в них ничего человеческого в Гримтеке этом и людях его. Что ещё от них ждать? Другого и не ждали…

Вечером у лесов колдовских остановились на привал и наёмники, покушав хорошо, да вина отведав, народ в кучу согнали, да из них девок помоложе выбрав, сношать их стали. Прям у всех на глазах и стали. Не хорошо то, конечно, когда на глазах у всех, но Пирайи слезу пустил — радости слезу. Вот это настоящие господари! Не то, что Гримтек и бабища его срамная.

— Убью! — Взвыл Гримтек — Пираи не сразу понял почему. Потом присмотрел, ну, когда Гримтек сознание потерял от удара обухом меча и понял. Понять-то понял, но сообразил не сразу. То сестра младшая Гримтека, её там тоже сношают, господари новые. Покачал головой Пираи неодобрительно очень — как Гримтек посмел рот свой открыть, да с такой злостью? Её не мучили даже, хотя могли и в праве были бы, но нет же! Ненавистью преполнился, Баргу поддался Гримтек и на господарей такие слова сказал — пропащий он человек…

Шли медленно, всю неделю шли. Каждый вечер, девок помоложе сношали на привалах, иногда наказывали односельчан Пирайи рукоприкладством, а его ни разу — он повиновался во всём и буквально предугадывал желания господарей, так что ему не перепало повинностей никаких.

В какой-то из дней, когда на берегу морском остановились они, Пирайи вдруг улыбнулся — ему было хорошо сейчас. Его мир, перевёрнутый и изуродованный Гримтеком и рыжей шлюхой с железами, вернулся в привычные рамки. Всё стало понятно и просто, жизнь становилась той же, что и раньше. Правда, беспокоило, что он в рабстве оказался. Но кто знает? Вдруг в других местах рабство не такое страшное как в Валлии и Империи? А если и так, в Империю продадут, если он будет самым покорным и самым лучшим рабом, может его не станут зверски пытать и заживо скармливать злым духам?

— Эй ты. — Сказал кто-то за спиной и Пирайи поспешно повернулся, отведя взгляд от скалистого берега и красивых, небесно-голубых океанских волн, мирно плескавшихся далеко впереди.

— Могучий господарь, да хранит тебя Прива!!! — Возопил Пирайи, падая ниц.

— Гы. — Осклабился наёмник и кивнул с одобрением. — Пойдём. — Сказал господарь, почесав волосатой пятёрней свою промежность. Пирайи поспешно поднялся, верёвку с шеи снял и шагнул к господарю новому. — Это, штаны тут оставь. Вон туда, за деревце иди потом.

Пирайи грустно шмыгнул носом, но чего поделаешь? То воля господаря, а его воля священна, ведь от Богов только власть вся в миру. И ежели хорошо служить, то Прива смилостивится и не допустит, что б в господаря Барг вселялся. А не будет Барга, то и господарь добр будет…

Уже неделю они оставались на берегу. Пирайи часто смотрел на океан, вот и сейчас он туда смотрел, сев немного боком — очень зад болел. Ну, оно и понятно. Понравился он господарю, сношал он его каждый вечер. А вчера вот принёс ему поесть со своего стола — целый ломтик заморских сладостей подарил! Очень добрый господарь тот.

Пирайи всё ждал вечера — добрый господарь снова придёт его сношать и может быть, опять что-нибудь ему подарит. Или другой какой господарь придёт. То ведь не так важно — они все правильные были, эти новые господари — те самые, словно прежний господарь сошёл с небес и явился к ним вновь, дабы жили они как люди, а не как зверьё глупое лесное, у коего нет мудрого господаря Богами назначенного свыше.

Пирайи с надеждой смотрел в будущее — прежняя, счастливая и свободная жизнь, свободного человека, каким он был всю свою жизнь, может быть, она вернётся к нему и эти ужасные времена, под тяжким гнётом проклятого правителя Логана, растворятся как утренний туман…

Вот, Гримтек опять беситься начал, когда его сестру вчера сношали у кустов, так господари не стали просто его бить, как раньше — привязали к дереву, что б двинуться не мог. Мошкара его кусает поутру, распух уже весь. А господари в него косточками кидают, камушками, вот и они стали тоже с утра — скучно же, почему бы не покидать что-нибудь в фальшивого господаря?

Вечер наступил, но господарь не подошёл к нему, ни тот, что сношал его раньше, ни другие.

Все они смотрели на океан, рассеявшись нестройным порядком по берегу песчаному.

Пирайи и односельчане его посмотрели туда тоже. Над горизонтом виднеется парус, алый, с синей молнией на нём — Валлийские паруса…

Слёзы пошли из их глаз, но ничего не поделаешь. Решили господари продать их в ужасное рабство в ужасном краю. Гневается на них Прива, ох гневается!

Многие из них с ненавистью посмотрели на Гримтека всё ещё привязанного к дереву — он виноват в том, что судьба такая злобая у них теперь. Только он в том и виноват, Баргово семя!

Со свистом, над головами пронеслись чёрные молнии. Вскрикнули господари, падая на песок, со стрелами в своих широких спинах — то не молнии были, то стрелы были…

Пираи завизжал от испуга и сжался в комок на песке, спрятав лицо в ладонях. Он слышал вопли, богомерзкую брань — кто-то о Приве нехорошие вещи сказал, о местах её тех, что солнцу обычно не показывают. Звенела сталь, кричали раненные и умирающие.

А затем всё стихло.

Пирайи открыл глаза и убрал ладони от лица.

Три десятка воинов стояли на песке, глядя на горизонт. Вокруг них лежат тела наёмников, жестоко изрубленные, утыканные стрелами. Шли минуты, они всё стояли неподвижно почти, а затем валлийский корабль развернулся и поплыл прочь, к горизонту.

— Кохан, — тихо сказал господарь с волчьим мехом на одном из своих наплечников, — места тут злые, Ганг совсем рядом. Может быть, двинемся сейчас?