Николай Грошев - Крепость Орхус [СИ]

На стволе кора повреждена, словно по нему, кто-то неуклюжий взбирался. Арагон прищурился, пытаясь разглядеть детали царапин со своего места. Вроде на когти зверей не похоже. Значит, отметины оставили люди. Он поднял голову и, сквозь завесу кустарника, скрывающую его, стал рассматривать кроны лесного великана. Минуты три наблюдения результатов не дали, за исключением того, что выше по стволу, он разглядел ещё такие же неуклюжие отметины. Вероятно, люди забрались так высоко, что их отсюда не рассмотреть.

Ариец отцепил ножны, зажал кинжал зубами и тенью скользнул к дереву. Обхватил ствол руками, крепко сжал, подтянулся. Согнул ноги, упёршись в кору подошвами ступней и, аккуратно, распрямил их. Протянул руку вверх, дотянулся до первой ветки. Бросил короткий взгляд вниз — новых отметин на стволе не осталось. Довольно сверкнув глазами, ариец подтянулся и медленно полез вверх, стараясь не трясти веток и не шуршать ими слишком сильно. Несмотря на то, что он лез быстро и совершенно бесшумно, Арагону всё время казалось, что он издаёт массу звуков, подобно медведю, полезшему за мёдом. Неприятное было ощущение. Раньше он в своих силах и возможностях не сомневался. По крайней мере, с тех пор как покинул леса Малого города. А тут…, видать, возраст начинал брать своё. Тело пока слушается исправно, но вот разум, начинает выкидывать неприятные шутки.

От появления сих мыслей и навязчивого ощущения, будто он излишне шумит, ариец неосознанно зарычал. Что интересно, сам не заметил. И на верху никто не услышал.

Спустя несколько минут, ломая сучья, наземь упали два бесчувственных тела. Тихо шурша веточками и листвой, по стволу ловко спустился ариец. Проверил оглушённых мужчин. Вроде живые. Снял с них пояса с короткими мечами и широкими ножами, осмотрел карманы и голенища сапог. Ничего интересного не нашёл. Разные мелочи не всегда понятного предназначения. Из доспехов, дрянные кольчужки под кожаными куртками и всё. Связав воинам руки льняными шнурками, из их же карманов изъятыми, ариец вернулся за своей обувью и мечом. Потом вновь подошёл к неподвижным телам. С презрением скривился — кинжал не понадобился. Оглушил в два движения, а они даже не поняли что произошло. Стал осматривать оружие разбойников. Оно его очень заинтересовало, едва увидел. Короткие мечи, например. Поначалу вовсе решил, что у парней просто по два кинжала. Однако при ближайшем осмотре, выяснилось, что кинжалов у них вообще не было. Да и скованы эти их кинжалы неправильно. Кровостока нет, гарды на рукояти нет, режущее лезвие только с одной стороны. Для боя лицом к лицу, такой меч не очень подходил. Зато для единственного неожиданного удара из засады, вполне. По идеи, его можно было использовать и для разделки дичи и что бы хлеб порезать. Эти «мечи» ариец с ворчанием отбросил. Для таких дел можно кинжал носить или нож специальный, а для боя нужен нормальный меч. Нельзя сделать оружие, одновременно пригодное для битвы и удобной нарезки жаркого. Видать, эти двое, о том не знали. Их ножи тоже оказались какими-то неправильными. Широкие, короткие, заострённые с обеих сторон, с зазубринами у основания рукояти. Для чего они нужны, он так и не понял. В бою, эти зазубрины, в принципе, на обратном движении, будут разрывать рану, не давая ей закрыться. Но почему они у основания, а не по всей площади лезвия? Конечно, вырвать нож из тела противника, с полным набором зазубрин, станет сложнее, но если он в руках воина…, ариец отложил нож и глянул на своих пленников. Хлипковаты. Они бы потеряли нож, достаточно хорошо сделанный, годный для боя. Просто не смогли бы вырвать его обратно из тела врага, вместе с куском мяса. Хм. Вот так хорошее оружие может быть испорчено — просто потому, что его владелец, жалкий крестьянин, возомнивший себя воином.

Например, боевые крючья, любимое оружие некоторых арийских воинов, вещь страшная в сражении, доведённая до совершенства боевых форм умом арийских воителей, изначально представляли собой просто заострённый кусок металла с ручками и загнутый на конце. Крючьями, коими в совершенстве владели те арийцы, ни один из этих двоих не смог бы сражаться. Вот сам себе хребёт вырвать, это легко, а врага хотя бы ранить не смогли бы даже случайно.

Идея короля, набрать рекрутов в гарнизон Орхуса, тут, из среды разбойников, перестала казаться Арагону сколько-нибудь разумной. Может, только эти двое такие неумехи? Хорошо бы…

Предполагалось, что тут он найдёт закалённых битвами, свободных духом, воинов.

А пока нашёл только двух глухих и слепых крестьян, любивших лазать по деревьям, надо полагать, что б орехов поесть, да орудовать жутко неудобными клинками.

Довольно долго ждал, пока очнутся. Даже задремал. В себя пришёл, услышав глухой стон и шелест ворочающегося на земле тела. Глянул — так и есть, один очнулся, пытается собраться с мыслями. Подождём. Долго ожидать не пришлось. Парень тряхнул головой, обнаружил, что руки у него связаны, резко сел и тут же стал зубами развязывать узлы. В этот момент он заметил арийца, сидевшего под деревом на толстом корне. Так закусив верёвку и замер. Глаза парня отразили удивление, а затем гнев. Арагон, удивлённо заворчав, пригляделся получше. В чёрных глазах, на смуглом лице, ни капли страха. Только злость и досада, видимо, на себя самого.

— Ты это нас что ли? — Перестав грызть верёвку, осведомился разбойник. Ариец кивнул. Его мнение об этих двоих начинало меняться. Воины слабоватые, но дух крепок, страха нет. Может быть, он не зря пришёл сюда. — Ты это, зря так. Убью я тебя. Освобожусь и убью.

Пообещал разбойник и снова начал грызть верёвки. Ариец удивлённо заворчал — дерзость и смелость разбойника вызвали в нём волну восхищения. Давненько он не встречал таких мужчин. С тех пор как покинул Арию. Что-то было в парне от северян и арийцев сразу. Только слишком хлипкий, да и в лесу совсем как котёнок. Но ещё молод. Это важное достоинство, при наличии смелости и крепкой воли. Лет через десять, при умелом наставнике, такой сможет сравниться с 16-ти летними арийцами. Хотя бы частично. Не в силе, конечно, тут все мелковаты, такие уж уродились, но в умении сражаться, точно есть все шансы сравниться.

Арагон не стал мешать разбойнику, разгрызать верёвку. Он с любопытством ждал, что станет делать разбойник, освободившись от пут. Он сам, да и любой сын Славного города, не стал бы терять время на освобождение от оков, завидев противника — что бы убить, не обязательно иметь свободные руки. Люди хрупки, а кругом полно оружия — любой камень или ветка, может им стать. Понимая, что перед ним дикарь, не знавший таких простых истин, ариец решил не обращать внимания на глупое поведение с попыткой, прежде всего, освободиться от пут. Пусть. Куда интереснее, что он станет делать, когда освободится.