Николай Грошев - Крепость Орхус [СИ]

— Не такой уж и тяжёлый. — Расстроено проворчало существо, словно прочитав его мысли. А может, правильно расценило его жест, догадалось? Сообразительное какое это сельское существо.

— Уйди, — ариец брезгливо отмахнулся ладонью, — твоё уродливое лицо, портит мне аппетит.

Существо, ворча то-то неразборчивое, исчезло за занавесью. Оставшись в одиночестве, ариец пригубил молоко — козье. Тоже еда. Да и мясо варёное, лучше, чем сырое. Арагон ел, запивая молоком. Трапеза в целом ему понравилась, но лицо так и осталось сердито-недовольным, будто вместо вкусной пищи, ему предложили какие-то помои, недостойные его высокого статуса. Два других кувшина, наполняла прозрачная жидкость с приятным ароматом розового шафьяна…, не знал он, что это растение можно использовать таким вот образом.

Пригубив настоечку, попытался оценить вкус и решить, можно ли это вообще пить. Вроде ничего, бодрит и вкус приятный. Не вино, конечно, но сойдёт.

Спустя час, стены домика сотряслись от истошных воплей.

Владелец помещения выскочил из-за занавеси с испуганными глазами и замер на месте — пьяный ариец, размахивая полупустым кувшином, распевал боевую песню Славного города Тара.

— Ещё неси! — Завидев селянина, рявкнул воин. Очень недовольно рявкнул, потому что глупый селянин, прервал его на самом главном месте песни, на её кульминационном моменте. Там как раз рассказывалось о том, как Аргхан, впервые отправившийся войной к озеру Норх, захватил в плен двух супруг тамошних самых сильных лордов. Собственно, в этом месте, задорная песенка, рассказывала, что именно Аргхан с ними сделал. Дальше шёл куплет о том, как их отпустили обратно к озеру Норх, сразу после битвы с армиями лордов, решивших отомстить Тару, за его нападение. Жён им вернули — во времена основателя Тара, этот жест, воинам, почему-то, показался невероятно забавной шуткой. Тар времён Кемера, жён лордов не вернул бы, скорее всего, им пришлось бы навсегда поселиться в Славном городе, в роли наложниц одного из воинов. А вот рождённых этими женщинами сыновей Аргхана, оставили в Таре. Оба впоследствии стали сильными Предводителями и тоже ходили с мечом на земли лордов, так что песенка эта частенько вызывала и улыбки и весёлый смех нынешних арийцев, именно в этом месте. Сыновья жён лордов идут грабить родину своих матерей, как воины Тара — ирония сего момента, современным арийцам была как раз понятна и вызывала бурный смех. А вот песня о боевой славе этих двух сыновей Аргхана, уже гораздо серьёзнее и взвыла к совсем другим эмоциям. Они стали знамениты своими победами. Не настолько что бы о каждом сложили отдельную песню, но всё же.

Спеть и её?

Селянин едва не выронил новый кувшин настойки, когда по землянке понеслись громовые раскаты голоса арийца, поющего песнь о славе сыновей Аргхана.

— Да прекрати уже! Дай поспать старому человеку! — Взмолился селянин.

Воин замолчал. Начал краснеть от невиданной дерзости селянина, но связно выразить свой гнев словами не сумел, язык начал заплетаться. Так что просто ударил по столу кулаком и рявкнул.

— Пшёл прочь червь!

Селянин поспешил исчезнуть за занавесью. Ариец зарычал вслед старому существу, порылся в кармане и, достав медную монету, с силой запустил ею в эту занавесь. Там кто-то вскрикнул и удовлетворённый ариец, затянул новую песню, на этот раз относительно новую — про поход Кемера к стене Вестфаллии. Почему и не расслышал приглушённого ворчания.

— Ещё вина неси животное! — Заорал ариец, посреди песни и бросил в занавеску пустой кувшин. Там снова кто-то вскрикнул, и ариец продолжил музицировать.

— Да сколько ж можно-то… — Последовал плеск жидкости в переставленном с места на место кувшине. — Уже ж настойки выжрал больше, чем тур воды жрёт за неделю… — С шелестом что-то посыпалось в воду. — Не зачарован вроде, хамло пещерное, а всё орёт…, чего орёт? Дикарь… — Плеснула перемешиваемая жидкость. В этот момент как раз пустой кувшин и залетел в маленькую комнатку, отделенную от основного помещения травяной занавесью. Посуда со свистом пролетела в опасной близости от головы и с треском врезалась в стену. Селянин охнул, схватившись за сердце, да едва не выронив кувшин полный хмельной настойки. — Вот ведь Барговое семя… — Селянин нахмурился, ставя кувшин на пол. — Ну я ж тебя, дикарское отродье… — В кувшин посыпалась дополнительная порция белесого порошка. Насыпав ложки три, селянин задумчиво замер. — От такого и стадо туров сляжет…

— Где вино скотина? — Взвыли за занавеской. В комнату, злобно свистя, влетела серебряная монета и, едва не угодив в затылок, пронеслась мимо. Взвизгнув, селянин круглыми глазами уставился на монету. До половины в дерево ушла.

Сглотнув, селянин поставил кувшин и ещё порошка насыпал, чтоб наверняка.

Ариец терроризировал владельца землянки, до глубокой ночи. Монет больше не давал, настойки выпил пять кувшинов, после чего потребовал ещё мяса и ещё настойки. Поблагодарил тем, что восхищённо заявил селянину, будто есть он, селянин сей, уродливейшее существо из всех каких он когда-либо видел. Заявил что настойка очень слабая и по сравнению с вином, имеет вкус грязной дождевой воды. Потребовал фруктов, которых в землянке не нашлось. Расстроившись по сему поводу, ариец стал кидаться кувшинами в селянина, пока тот не спрятался за занавесью из трав. Снова стены начал сотрясать могучий голос воина, поющего не многим музыкальнее старого тура.

Лишь под утро, весёлый ариец, распевавший боевые песни, уснул на полу. А больше негде было — стол он всё-таки поломал. Стал отбивать такт боевых песен, ударами кулака по скамье, так что и её довольно быстро сломал. Когда он, наконец, затих, селянин осторожно выглянул наружу.

— Наконец-то! Слава милостивой Приве! — Селянин воздел руки к потолку и чуть не упал на пол — землянку сотряс мощный арийский храп. — Да что ж ты за проклятье-то такое…

Бормоча что-то себе под нос, селянин подошёл к храпящему воину, ногой толкнул. Убедившись, что ариец и правда, крепко спит. Селянин сноровисто обшарил сумку, жилет, штаны, прощупав все подкладки и швы. При этом двигался он, совершенно иначе — быстро легко, словно в один миг помолодел лет на пятьдесят, оставаясь внешне тем же древним стариком.

Проснулся ариец, почему-то, не на земляном полу. Лицо зарылось в мягкую сочную луговую траву. Голова горела, словно в огне. Ариец застонал и перевернулся на спину. Чистое голубое небо, солнышко ярко светит, барашки облаков по нему плывут…, память возвращалась медленно. В висках тяжело стучала кровь. Вот тебе и настоечка. А на вкус такая приятная была, получше некоторых сортов вина будет. Где домик селянина? Он ночью отправился в путь и забыл про это?