Николай Грошев - Крепость Орхус [СИ]

К маленькой овальной двери подошёл, уже в потёмках. При скупом свете звёзд, смог определить, что дверь деревянная, как и стены. Недоверчиво огляделся. Леса-то не видно…, какая-то неправильная избушка посреди степи. Присмотрелся к стенам ещё раз. Отошёл от двери, прошёл вдоль низкой стены. Ощупал. Деревянные, обструганные доски. Довёл пальцы до холмика присыпанной земли и разрыл ямку. Засунув туда руку, удовлетворённо хмыкнул — землянка. Доски метровой высоты покоятся на земляном валу и землёй же засыпаны сверху. Окон вроде нет, из щелей в двери, пробивается желтоватый свет — дома кто-то есть. Однако щелей в стенах вовсе нет. Ясное дело, что ночью в степи, мягко говоря, бывает прохладно, но как же в этом домике живут днём? Впрочем, можно ведь спросить и у самого владельца.

Арагон постучался кулаком. Домик вздрогнул, с крыши посыпалась солома и ариец недовольно ворча, постучался ещё раз, гораздо слабее.

— Кого там Барг притащил? — Заворчал кто-то за дверью.

— Открывай путнику. — Повелительно заявил арийский воин. — А то дверь вынесу.

— Дверь он вынесет… — Проворчали там же. И уже громче. — Кто таков, етит тебя, Баргов сын?

Вместо ответа Арагон размахнулся, ухнул и врезал по двери уже в полную силу. Жалобно затрещали доски, по двери пошла глубокая трещина.

— А ну прекрати! — Завыли внутри, раздался скрип и дверь отворилась. В потоке скудного желтоватого света, на пороге землянки, стоял…, стояла…, хм. Арагон отшатнулся, неуверенно схватившись за рукоять меча. Некто сгорбленный, замотанный в рваные тряпки с головы до ног, прищурив слезящиеся старческие глаза, смотрел на него. Лицо крупное, морщинистое, нос торчит из него как утёс из прибрежной морской полосы. Определить пол существа, да собственно и принадлежность к человеческой расе, не представлялось возможным. — Чего вылупился злодей? Зачем дверь поломал? — Кустистые брови сошлись к переносице, высушенная ладонь поправила тряпку, намотанную на голову. — Заходи, раз припёрся. Только ничего не ломай больше.

— Не буду. — Отпуская рукоять меча, пообещал ариец. Нечто посторонилось, воин смог войти, наклонив голову. Невольно отметил, что, например, Домен, смог бы сюда зайти только ползком. Радон или Логан, те косяки б плечами повырывали пытаясь пройти.

Внутри землянка габаритами так же не блистала. Крошечная конура, в которой из мебели имелся только соломенный топчан в углу, стол и кривобокая лавка. По стенам развешены пучки высушенных трав, кое-какие, даже с потолка свисают. В углу сложенный из глиняных кирпичей, своего рода очаг, вероятно, предназначенный для приготовления пищи. В принципе, понятно как жилец переживал холодные ночи зимних степей.

Чем только топится этот очаг? Да и травы…, ариец уселся за стол, чуть не уронив его. Лавка жалобно заскрипела, и воин присмотрелся к травам на стенах — многие он узнавал. Именно поэтому он недоверчиво, с опаской стал поглядывать на владельца домика, даже на секунду пожалел, что не остался ночевать в степи. Правда, тут же передумал. Вспомнил, как три дня назад проснулся от подозрительной тряски и долго не мог сообразить, откуда идёт стадо. А потом из темноты вынурныли рога первых туров — стадо оказалось таким, что пол горизонта закрыло.

Он в ту ночь путём не поспал — убегать пришлось очень быстро и довольно долго.

Большинство этих трав в степи не росли. Их собрали в лесу. Он узнал синий шафьян — отличное лекарство, способное остановить нагноение ран. Проблема в том, что это растение с листочками синеватого цвета, росло исключительно в чаще лесов. Причём он раньше не знал, что это растение встречается в Катхене. По крайней мере, в лесах Ганга и прочих, какие успел увидеть, шафьян он не встречал, ни синий, ни розовый, который помогал при тех же ранах. Только розовый не сушили, а отваривали и пили, дабы сбить температуру, если начиналась лихорадка.

Настороженность отступила. Вспомнились Свободные и рабы лекари Малого города. Они многое знали о травах и передавали свои знания юным воинам — весьма неблагодарным слушателям, если дело не касалось приёмов владения холодным оружием или силовых упражнений. В будущем, многие воины сожалели, что слушали лекарей в пол уха. В дальнем, да и любом другом походе, лекарей рядом нет. Каждый воин Тара сам заботится о своих ранах, если остаётся на ногах. Сильный справится, найдёт нужную траву, восстановит силы и нагонит отряд, а если раны не слишком сильны, то и не отстанет от него, в пути свои дела поправит. Слабый умрёт — так и должно быть. Тару не нужны слабые. Воины Славного города, должны быть сильными, свирепыми, умелыми, иначе городу не выжить, не будет чести в нём, что бы прозываться Славным…

Впрочем, Тар всё равно не выжил.

Настроение испортилось мгновенно.

— Давай жрать. — Рявкнул воин, обращаясь к человекообразному существу, застывшему у закрытой двери. Стукнул кулаком по столу. — Быстрее селянин! — Проворчав что-то, зыркнул на владельца землянки. Бровями пошевелил. — Селянка… — Как-то неуверенно проговорил ариец. Снова поворчал что-то и опять как даст по столу кулаком! — И вина неси!

— Хам. — Ответило существо. Ариец гордо не заметил этого жалкого выпада. А существо, кряхтя, двинулось к целой занавеске из засушенных трав. Раздвинув шелестящие растения, существо скрылось за ними. Арагон недоверчиво заворчал. А сразу ему показалось, что и там тоже стена.

— На. — Буркнуло существо, положив на стол охапку завёрнутых в полотно продуктов. Вроде чистое полотно…, арией недоверчиво понюхал тряпку, развернул. Пол головки сыра, лепёшка, кусок холодного мяса, вроде, мясо тура.

— Вино давай. — С гримасой отвращения на лице, произнёс ариец, отведав сыру. В обще, довольно вкусно, но настроение плохое, а перед ним не пойми кто. Показывать довольство нет нужды. Кроме того, селянин…, или всё-таки селянка? Ариец считал, что лучше существу оставаться в напряжении и пытаться найти другие способы усмирить недовольство воина.

— Нету вина. — Опять буркнуло существо. Что-то не ощущается в нём ни страха, ни благоговения. Как бы не отравило оно его…, ариец запустил руку, в маленькую сумку, прикреплённую к поясу, достал монету, убедился, что она серебряная и бросил на стол. Сухая ладошка поймала монету ещё до того, как она упала на доски столешницы. Существо куснуло монету и мгновенно расплылось в приветливой улыбке. — Зато настоечка есть, на травках луговых. И молочко есть. Изволите молочка откушать милостивый господарь?

— Изволю. — Надменно кивнул ариец, с той же гримасой недовольства откусывая от куска мяса. — Неси настоечку свою, и кувшин молока.

Существо исчезло за той же травяной занавесью. Чем-то там пошуршало и вернулось с тремя полными кувшинами. Ариец вновь подозрительно прищурился. Когда кувшины грохнули о стол, он поднял один за ручку. Подержал в руке — тяжёлый кувшинчик-то.