Николай Грошев - Крепость Орхус [СИ]

Невероятные творились вещи в Орхусе…

Истошный вой разбудил Арагона, где-то в полдень. Мутным взглядом осмотрев помещение, ариец обнаружил кувшин. Немедленно прикончил его тремя могучими глотками. Вой не снижал тона. Ариец разбил кувшин об лоб — бесполезно. Пошёл к стрельчатому окну и выглянул. За воротами, за стеной, какой-то мужик бодает землю и орёт.

Арагон почесал лысину. Плечами пожал.

— Арррр… — Зарычал кто-то. Воин оглянулся. Опираясь на стол руками, с пола медленно поднимался король, активно и бешено вращая покрасневшими глазами.

— Там мужик какой-то… — Кивком показал ариец на окно. Глянул на стол, кувшин увидел. Почти полный. Подал королю. Логан осушил посуду и аккуратно поставил на стол.

— Уф. — Сказал отдышавшись. Глаза уже не такие бешенные, к ним возвращается осмысленное выражение. — Чего ему от нас надо?

— Не знаю. — Арагон пожал плечами, прислушался. — Что-то про молоко орёт…, молоко у него украл кто-то, наверное…

— А зачем он сюда пришёл? — Поднимая перевёрнутую скамейку и усаживаясь за стол, изумлённо поинтересовался ариец. Арагон опять плечами пожал. — Страйк! — Заорал король. Тишина. — Страйк! — Опять тишина. Логан махнул рукой. — К воронам. Пусть себе воет. Потом сами поймут, что и как, должен делать Свободный Тара…, Орхуса…

Ариец тяжело вздохнул и печальным взором посмотрел в окно.

— Похож. — Тот же печальный взгляд, такой же вздох Арагона.

— Только похож. — Ариец мрачно уставился в стол. Потянулся за следующим кувшином.

Крестьяне потихоньку начали жить своей привычной жизнью. К изменениям, скажем так, в политике власти, они привыкли на удивление быстро. Хотя и через год, допустив какую-нибудь оплошность, спешно всё бросали, да бежали повиниться к господарю. На полпути замирали, хлопая себя ладонью по лбу, и возвращались к своим делам.

Но первый месяц новой жизни, выть у ворот замка ходили частенько, активно каялись в свершённых проступках. Пока однажды из ворот не вышел могучий воин господаря с белым лицом. Он был очень зол. Наорал на девушку пришедшую повиниться за то, что девственность свою подарила какому-то Горбышу, из соседского домика, до права первой ночи не смогла сберечь…, в общем, весь этот ненужный бред Свободных, арийцев крепко достал. Радон ухватил девчонку за шиворот и долго орал ей что-то прямо в лицо. Бедняжка так перепугалась, что месяц её расспросить не удавалось — она почему-то говорить перестала. Совсем. Язык отнялся — дурной глаз был у этого громадного воина. С тех пор люди старались на него не смотреть, что бы порча на них не нашла. А девушка через месяц заговорила и поведала, что воин господаря ругал её нехорошими словами, грозился попортить её замес-то Горбыша, ежели она ещё раз сунется с таким бредом к господарю.

В общем, после того случая, ходить виниться стали реже. Сами думая и решая, какая провинность, может господарю показаться глупой, а какая наоборот, очень серьёзной, заслуживающей самого сурового наказания. С течением времени, впрочем, выяснилось, что как господарь и говорил, признаёт он за ними лишь одну вину — двадцитину урожая, забитой на мясо животины или собранного молока, не сдано в кладовые господаря. Все остальные ужасные повинности, за которые в Сабасе порой и голову с плеч снимали, господарь упорно игнорировал.

Однажды пришли они спор решать, промеж собой. Кто, значит, виноват. Горбыш, со своего пахотного участку залезший на участок Шорбыни и тому оградку поломавший. Или Шорбыш всё-таки прав и с Горбыша должно ему получить четвертинку серебряного кругляша.

Господарь, в этот раз, вышел с полным кувшином вина. Свободные Орхуса, подробно изложили суть дела и премудрого господаря рассудить их попросили. Он их выслушал, хлебая вино, потом осушил кувшин могучими глотками числом четыре — староста специально считал, что бы потом соседям рассказать какой у них статный и могучий господарь, что два литру кувшин, в четыре всего глотка могёт осушить. Так вот, осушил…, но судить их отчего-то не захотел.

Кувшин запустил в старосту, повернулся и в замок ушёл.

— Господарь милостивай… — Промямлил староста, ошалело вертя головой, да неуверенно снимая с ушей осколки глиняной посуды.

Вот так они и жили, чувствуя себя довольно странно. Господарь вообще к ним ни касался никак — пока сдавали добытое с земли, да его самого и воинов его, не беспокоили. Даже больше того.

Через полгода, апосля сего случая, один из новых воинов господаря, что пришли из далёких земель с тем господарем, которого величали Марс, снасиловал по ночи одну из девиц молодух, с выжженной печатью на запястье. Староста самолично молодку успокаивал, платье поправлял, да кровь стирал с её сильно разбитого лица. Изверг тот бил её сильно…, а ведь не противилась молодка, понимала всё, знала всё, воину господаря отказывать-то нельзя, так нет же изверг…

Никто и не думал жаловаться. Опасно это. Пожалуешься, а господарь молодку тогда и вовсе на неделю в замок заберёт, да воинам своим отдаст — случалось уже такое. Вот и у старосты, жену первую, так вот и забрали. Через пять дней домой пришла она, едва живая. Неделю бедняжка мучилась, да не снесла всего пережитого. Померла, уж лет сорок почитай как. Вот и не жаловался никто, хуже будет ежели пожалуешься.

А в один из дней, разбитое лицо молодки заприметил тот господарь, чьё лицо было белым. Он шёл по полям…, тоже очень странно это было. Бывало, ходили по полям смотрели воины господаря. А посевов не топтали совсем. По дорожкам ходили. И коней пастись на поля пшенные не водили…, впрочем, у них и коней не было. Странные какие-то рыцари у короля Алерана, заняли Орхус.

— Ты. — Радон замер на дорожке и указал пальцем на девушку, склонившуюся над посевами пахучего овоща, что мог и мясо заменить, ежели нету мяса пожевать. — Что с лицом? Говори.

Молодка бросила работу и, потупив взор, выпрямилась. Как всё было высказала на духу.

— Не противилась я, господарь Радон, не противилась, не за то он меня мучил, а за что не ведомо мне господарь Радон. Простите, помилуйте, ежели повинна в чём…

Воин развернулся и ушёл. Не стал дальше слушать.

А на следующий день всех крестьян вызвали к воротам замка. Там стоял воин, девчонку снасиловавший, воины, прибывшие недавно с Марсом из неведомых земель, не было только Домена господаря и господаря Арагона. Девчонку вытолкали вперёд, ожидая сурового для неё наказания. Видать, не понравилось что-то воину господаря, видать всё ж за повинность мучил бедняжку, и…

— Свободные неприкосновенны. — Логан замер напротив воина, девушку снасиловавшего. — Ты Торад, нарушил это правило.

— Я… — На глазах крестьян случилось невероятное. Господарь Марс, бешено зарычав, врезал кулаком в живот воина и рывком вырвал его меч из ножен. Затем бросил его на манер метательного ножа, клинок воткнулся в землю, у ног Торада.