Николай Грошев - Крепость Орхус [СИ]

— Тамита, младших учить, твоя обязанность. Ты должна помнить и видеть, лучше прочих.

Девочка, только что, со слезами на глазах, захлёбываясь слюной, наблюдавшая как зажаренный таракан был втоптан в землю, даже не сразу услышала его.

Ночью, когда от голода, они не смогли уснуть, а маленький Тэтсу, почему-то, уснул и перестал дышать, дети разбрелись по острову. Зверский голод заставил их вспоминать услышанное от учителя. К сожалению, не все смогли вспомнить, ещё меньше их смогли применить на практике то, что вспомнили. Наутро, трое свалились с кровавой рвотой и долго кричали от боли — учитель не прервал их мучений. Наоборот. Он заставил всех, смотреть и слушать. Эти трое умирали долго. Белые от ужаса дети, сидели рядом с ними на земле и смотрели, пока все трое не умерли. С того дня никто не рисковал есть плоды, травы и насекомых, прежде учителем не указанных, как съедобные.

А Тамита попыталась организовать товарищей по несчастью и вместе начать поиски еды.

В течение месяца, Учитель занимался только тем, что рассказывал им, как добывать еду, показывал, как делать необходимые для этого инструменты из подручных материалов. И регулярно избивал их прутьями, за низкую успеваемость. За это время, умерли ещё шестеро, но оставшиеся, больше не страдали от голода. Они научились добывать еду из окружающего их мира, научились переносить голод спокойно. Вместо слёз, теперь, дети всех народов этого мира, проголодавшись, шли искать пищу в зелёном лесу острова или на его берегах. Брезгливые изнеженные имперские дети, исхудали, и ныне, без брезгливости и гримас отвращения, даже с удовольствием, поедали изжаренных, а то и сырых, жирных тараканов. Темнокожие уроженцы другого континента, чавкая от удовольствия, съедали рыб и улиток — вопреки распространённому верованию их народа, что живность рождённая морем, грязна и поедающие её, дикари, коих после смерти заберёт Барг.

Они научились выживать на сочных побегах травы названной Учителем «сотэ». Тамита первой сумела сама сделать лук и подстрелить птицу — в тот день впервые за месяц Тамита и ещё несколько детей попробовали мясо.

А когда голод перестал мучить учеников, Суб-Зеро вновь собрал их всех и начал рассказывать продолжение той первой истории. Он говорил о том, как гибли дети, женщины, как рубили головы и выпускали кишки мужчинам Клана, как выжившие укрылись в лесах и годами были вынуждены скрываться, выживая там. Он рассказал им, как за остатками Клана, пришли воины Бушиндо. О том, как спаслись немногие и были вынуждены уйти ещё дальше в леса. Как воины Бушиндо гнали их, ловили, распинали на бамбуковых стеблях, как Тотсуме Шемэй, первый Учитель Клана, перестал убегать, как он взял бамбуковое копье и убил воина Бушиндо, прячась в опавшей листве.

Клан Шемэя, выжил, слившись с лесом. Его воины учились жить, словно тени в ночном лесу. Неуловимые призраки ночной тишины, смерть, разящая в лунном свете…

У Тамиты появились дурные предчувствия уже на середине рассказа. А когда Учитель повёл их в лес и стал рассказывать, как нужно прятаться в опавшей листве, что б тебя не увидел человек и не учуял лесной зверь, о том, как лучше спрятаться на тонкой ветке, на вершине дерева — ей стало страшно. И не зря. Когда спустя два дня, он без проблем нашёл всех своих учеников в лесу, Тамита была избита прутом так, что три дня не могла добывать себе пищу. Дети попытались покормить её и все кого Учитель успел поймать, легли рядом с ней — один, не смог пережить этой порки, умер ночью…, с того дня, он не наказывал их так сильно. Точнее со дня, когда Тамита поднялась и исчезла в лесу, в поисках еды. Он спускался с каменистого холма и ходил по лесу. Находил всех — причём по лесу сам Учитель двигался так, что они его замечали лишь в последний момент, когда было уже слишком поздно. Всех, кто прятался в лесу неумело или, по мнению учителя, недостаточно хорошо, он бил прутом. Два-три удара, куда попадёт и не так жестоко как досталось Тамите. Весь месяц они ходили синие от побоев. Обозлённые, худые, заметно одичавшие. Теперь невозможно было отличить отпрыска кочевников из окрестностей Сотара, от холёных детишек Империи — все стали худыми, злыми, жилистыми, очень шустрыми. Последнее имело решающее значение. К концу второго месяца, Суб-Зеро перестал преследовать, провинившихся, в лесу, если получив прутом по хребтине, они успевали сбежать или увернуться от второго удара и спрятаться.

Спустя полгода, Суб-Зеро шёл по лесистому холму, в северной оконечности острова. Он смотрел на землю и видел следы. Он смотрел на ветви кустарника и видел сломанные ветки. Он смотрел на опавшую листву и видел в ней отпечатки ног юной Тамиты. Так по лесу мог ходить только слон. Хромой и больной. Воин, шёл по её следу и уже решил, что в этот раз, Тамита всё же получит полную порку, подобную той, которую она едва пережила.

Он остановился подле холодного ручья. Вода тихо журчала, солнечные лучики отражались, слепя глаза…, следы пропали. Ледяной воин осмотрел берег, ветки кустарника, деревья — следов нет. Словно девушка растворилась. Бесшумно он скользнул в сторону, застыв под развесистой кроной векового дуба. Он ждал — он мог стоять так, хоть весь день. А вот Тамита, ждать не умела.

Деревянный дротик прошелестел в листве. Голова Суба отклонилась на пару сантиметров. Кусок дерева врезался в ствол и, подрагивая, замер там. Скорее короткий кол, чем дротик…

Тишина, лес оставался прежним. Где укрылась Тамита, он увидеть не смог. Суб тихонько застонал и сразу замолчал. Мягко, словно большая кошка, с тонкой берёзки спрыгнула злобно щурившаяся, худая девушка в рваных обносках той одежды, что он видел на ней полгода назад. В руках нож, выточенный из камня. Не слишком острый, но зарезать человека его хватит. Суб выступил из тени зарослей навстречу девушке. Она остановилась, ошарашено хлопнув глазками.

— Т-ты… — Она отступила на шаг назад.

Тамита спустилась добить раненого учителя, а ран-то на нём, что-то не видать совсем.

Суб не дал ей времени опомниться. Он прыгнул вперёд и ударил костяшками пальцев по её кисти. Девочка взвыла от боли, выронив нож, но убежать не успела, второй удар бросил её наземь. Суб продолжал бить. Достаточно слабо для него, но достаточно сильно, для ребёнка. Девочка визжала, пытаясь закрыться коленками, но он не останавливался, пока она не сжалась в дрожащий, окровавленный комок. Вся в крови, сил сопротивляться, больше нет.

Воин наклонился, ухватил грязные спутанные волосы девчонки и задрал ей голову. Громадные, полные ужаса глаза, воззрились на лицо учителя. Он смотрел долго. И в глубине этих глаз, за пеленой ужаса, он увидел ненависть, чёрную злобу, которой ещё не придумали названия.