Фриц Лейбер - Шпаги дьявольщины [иллюстрации Сергея Пояркова]

— Это невозможно, Демриселла — сказал он.

Он едва улыбнулся.

— Против нее нет ни единой улики! — возразил Фафхрд.

— Маленькая Хозяйка, этот человек — сумасшедший.

— Нет доказательств? — загремел Лукин — Вчера было двенадцать белых крыс, а сейчас — одиннадцать.

Он указал рукой на составленные клетки и их высокомерных обитателей.

— Сейчас их всех. Кто другой, кроме дьявольской Демоиселлы, послал белого вожака, чтобы направить острозубых грызунов и убийц, которые разрушили «Клейм»? Какого большего доказательства вы хотите?

— Да, действительно! — вставил Мышатник высоким вибрирующим голосом, который привлек внимание — Доказательств в избытке. Если бы вчера в клетках было двенадцать крыс.

Затем небрежно, но очень ясно он добавил:

— По-моему, их было одиннадцать.

Слинур выпятился на Мышатника, как будто он не мог поверить своим ушам.

— Ты лжешь! — сказал он — Более того, ты лжешь бессовестно. Почему ты, Фафхрд и я все время говорили о двенадцати крысах?

Мышатник мотнул головой.

— Фафхрд и я не говорили именно о числе крыс. Ты сказал, что их была дюжина — сообщил он Слинуру — не двенадцать, а дюжина. Я полагаю, что вы использовали это выражение как приближенной число.

Мышатник щелкнул пальцами.

— Сейчас я припоминаю, что, когда вы сказали «дюжина», мне стало праздно любопытно, и я пересчитал крыс и насчитал их одиннадцать. Но это мне кажется второстепенным вопросом, чтобы по нему спорить.

— Нет, вчера было двенадцать крыс — упрямо утверждал Слинур с большим убеждением — Вы ошибаетесь, Серый Мышатник.

— Я верю своему другу Слинуру больше, чем любому из вас — вставил Лукин.

— Правда, друзья, не будем ссориться — сказал Мышатник.

Он ободряюще улыбнулся.

— Вчера я сосчитал крыс из подарка Глипкерио и насчитал одиннадцать. Капитан Слинур, любой человек может ошибиться иногда в воспоминаниях. Проанализируем это. Двенадцать белых крыс были в четырех серебряных клетках, по три в клетке. Сейчас, дайте мне… Я вспомнил! Вчера, когда мы между собой точно сосчитали крыс, когда несли их вниз, в каюту, сколько было их в вашей клетке, которую несли вы, Слинур?

— Три — немедленно сказал последний.

— И три в моей — сказал Мышатник.

— И три в каждой из двух — нетерпеливо сказал Лукин.

— Мы теряем время!

— Подождите! — Сказал Мышатник.

Он поднял руку с растопыренными пальцами.

— Был момент, когда все мы должны были заметить, сколько крыс было в каждой из клеток, которые нес Фафхрд, когда он первый поднял их, сказав, что он проводит Хисвет. Восстановить в памяти это. Он поднял их так…

Мышатник прикоснулся большим пальцем к среднему.

— Сколько крыс было в клетке, Слинур?

Слинур глубоко вздохнул.

— Две — сказал он.

Затем он мгновенно добавил:

— И четыре в другой.

— Вы только что сказали, что по три в каждой — напомнил ему Мышатник.

— Я не говорил — отрицал Слинур — это сказал Лукин, а не я.

— Да, но вы кивнули, соглашаясь с ним — сказал Мышатник.

Он поднял брови в явном символе невинного правдоискательства. ‘,

— Я согласен с вами только в том, что мы теряем время — сказал Слинур — И мы теряем его.

Все-таки между его глаз появилась морщинка, а его голос потерял немного уверенности.

— Я вижу — сказал Мышатник, сомневаясь.

Постепенно он стал играть роль поверенного, разъясняющего в суде, шагая и нахмурившись наиболее деловито. Теперь он выпалил внезапный вопрос: — Фафхрд, сколько крыс ты нес?

— Пять — смело ответил северянин.

Его математические способности не были слишком большими, но у него было достаточно времени, чтобы исподтишка сосчитать по пальцам и подумать о том, чем кончил Мышатник.

— Две в одной клетке и три в другой!

— Слабая ложь! — иронически сказал Лукин — Подлый варвар может поклясться в чем угодно, лишь бы получить улыбку Демоиселлы, которая к нему подлизывается.

— Это грязная ложь! — взревел Фафхрд.

Он подпрыгнул и произвел своей головой такой глухой стук по балке, что схватился обеими руками за нее и согнулся из-за сильной головной боли.

— Сядь, Фафхрд, пока я не попрошу тебя извиниться перед палубой — приказал с безжалостной грубостью Мышатник — Это серьезный, цивилизованный суд, без всяких варварских ссор! Посмотрим — три, три и пять — будет одиннадцать. Демоиселла Хисвет!

Он обвиняющим жестом указал прямо в ее красноглазое лицо и сурово потребовал:

— Сколько белых крыс Вы принесли на борт «Скуинда»? Правду и ничего, кроме правды!

— Одиннадцать — скромно ответила она — Я рада, что кто-то, наконец, догадался спросить меня.

— Я знаю, что это неправда! — резко сказал Слинур.

Бровь его поднялась.

— Почему я не подумал об этом раньше? Это должно было избавить всех нас от хлопот, вопросов и счета. У меня в каюте есть письмо-доверенность ко мне. В нем дословно говорится о вручении мне Демоиселлы Хисвет, дочери Хисвина, и двенадцати остроумных белых крыс. Подождите, я достану и покажу его вам!

— Не надо — вставила Хисвет — Я видела письмо-приказ и могу засвидетельствовать правдивость Ваших цитат. Но гораздо печальнее то, что между полученными письмами и моим появлением на борту «Скуинда» бедный Тчи был сожран гигантским боровом Глиппи-Бимбатом.

Она поднесла тонкий палец к уголку своего глаза и всхлипнула.

— Бедный Тчи, он был самым обаятельным из двенадцати. Из-за этого я и не выходила из каюты первые два дня.

Все время, пока она, упоминала имя Тчи, одиннадцать крыс в клетках печально пищали.

— Вы назвали повелителя — Глиппи? — воскликнул Слинур.

Он был искренне шокирован.

— О, как пошло!

— Да, следи за своим языком, Демоиселла — строго предупредил Мышатник.

Он полностью придерживался своей роли строгого следователя.

— Любые близкие отношения между вами и нашим повелителем, архиблагороднейшим Глипкерио Кистомаркесом не относятся к этому делу.

— Она лжет, как расчетливая, ловкая колдунья! — яростно заявил Лукин — Винт или дыба или, может быть, бледная ручка, высоко вывернутая за ее спину, вырвут из нее правду достаточно быстро!

Хисвет повернулась и высокомерно посмотрела на него.

— Я считала вас разумным человеком, командир — сказала она спокойно.

Она положила свою правую руку на темную голову служанки.

— Фрике, вытяни свою обнаженную руку или какую-нибудь другую свою часть бравому джентльмену, который желает пытать.

Черная служанка выпрямилась. Ее лицо было спокойно, губы твердо сжаты, хотя ее глаза широко раскрылись. Хисвет продолжала говорить Лукину и Слинуру:

— Если вы знаете вообще законы Ланкмара, то вы знаете, что дева Ванга Демоиселла подвергается пыткам только в лице ее служанки, которая доказывает своей непоколебимостью под чрезвычайной болью невиновность своей госпожи.