Фриц Лейбер - Шпаги дьявольщины [иллюстрации Сергея Пояркова]

Это напомнило Фафхрду мудрую женщину которая рассказала ему в его молодости о том, что каждый вид животных обладал правлением тринадцати, и поэтому это тронуло те его сентиментальные чувства, и он захотел иметь этот свисток в качестве подарка для Серого Мышатника, который безрассудно любил подтверждение магии.

Да, это было то, что надо!

Со все еще закрытыми глазами Фафхрд наметил свой распорядок действий. Он внезапно слепо вытянул левую руку и, не нащупывая остановился на оловянном кувшине — он был даже покрыт росой — и осушил его наполовину. Это был нектар! Он поставил кувшин обратно..

Затем правой рукой он погладил девушку — Хренлет или ее кузина? — от плеча до бедра. Она была покрыта короткой колючей шкурой. При его любовном поглаживании она громко промычала.

Фафхрд широко раскрыл глаза и сложился в кровати так, что солнечный свет, бивший через некое застекленное окно, осветил его желтым и заставил удивиться отполированным вручную деревянным панелям комнаты, их граням, бесконечно изменявшимся арабескам. За ним лежал на подушках так же, как и он, и, возможно, пьяный, большой, длинноухий, с розовыми ноздрями, рыжеватый теленок. Внезапно он отдернул назад ноги, за ним девушки не было — или даже еще одного теленка — вообще.

Он засунул правую руку под покрывала. Пальцы его наткнулись на знакомую, двойного шитья кожу его кошелька, но вместо того, чтобы быть плотно набитым золотыми монетами, в нем ничего не было, кроме тонкого цилиндра маленького свистка, гладкого, как пресный сархенмарский блин.

Он откинул постельное белье так, что оно прошумело высоко и дико в воздухе, похожее на разорванный в шквал парус.

Засунув обобранный кошелек за пояс, он спрыгнул с кровати, Схватил свою длинную шпагу яростным движением — он использовал ее для быстрых целей — и через тяжелую двойную драпировку вылетел через дверь, остановившись только чтобы прочистить горло последним вином. Несмотря на ярость к Хренлет, он допускал, пока поспешно пил большими глотками, что она поступила здесь честно: его товарищ по кровати был женщиной, рыжеволосой без сомнения из деревни, по отношению к теленку — прекрасной, тогда как его встревоженное мычание не имело ничего общего с гортанными любовными звуками.

Общая комната была другим чудом из полированного дерева — моварлское королевство было таким молодым, что те его леса все еще были его главным богатством.

Большинство окон выходило да лес. Из стен и потолка вперед выдавались фантастические демоны и крылатые воины-женщины, все вырезанные из дерева. Там и тут к стене были прислонены прекрасно отполированные луки и копья. Широкий дверной проем вел в узкий двор, где под неравномерной зеленой крышей без устали бегал гнедой жеребец. Город Кварч Нар имел столько же деревьев, сколько и домов.

Около общей комнаты, развалясь, сидела дюжина мужчин, одетых в зеленое и коричневое, пивших пиво, игравших в кости и говоривших. Это были сильные темнобородые парни, немного меньше, хотя и ненамного, чем Фафхрд.

Фафхрд сразу заметил, что они походили на парней, которых он обчистил от их золотых монет в последнюю ночь, а это толкало его — возбужденного яростью и пылавшего от поглощенного вина — в роковую неосторожность,

— Где эта воровка Хренлет, рожденная по ошибке? — взревел он. Он тряс своей шпагой над головой,

— Она украла из-под подушек весь мой выигрыш!

Немедленно человек двадцать прыгнули на ноги, положив руки на эфес шпаги. Самый здоровый шагнул к Фафхрду, холодно сказав:

— Ты смел намекнуть, что благороднейшая девушка из Кварч Нара разделила с тобой кровать, варвар?

Фафхрд понял свою ошибку. Его связь с Хренлет, ясная для всех, никогда до этого не обсуждалась, потому что женщины Восьми Городов уважали своих мужчин и могли делать все, что они желали, не обращая внимания на распущенность, Но горе тому иноземцу, который упомянет это вслух.

Все же ярость Фафхрда повела его дальше,

— Благородная? — крикнул он — Она — лгунья и проститутка! Ее руки — это две белые змеи, медленно заползшие под одеяло ради золота, не ради мужчины! Несмотря на которые, она также пасла свои стада между моими простынями!

При этом дюжина шпаг выскочила из ножен и бросилась в атаку, Фафхрд отбросил логику, когда было почти поздно. Казалось, был только один выход, чтобы спастись. Он стартовал прямо к большой двери, отражая своей — все еще не в ножнах — шпагой поспешные удары оруженосцев Моварла, пробежал через двор, прыгнул в седло гнедого и пришпорил его в галоп.

Он рискнул оглянуться, когда подкованные копыта гнедого начали высекать искры по твердой, узкой лесной дороге.

Он был награжден ярким блеском желтых волос Хренлет, опершейся на обнаженные руки в своем движении в верхнем окне и сердечно улыбавшейся.

Полдюжины стрел злобно просвистели вокруг него, и он сосредоточился на том, чтобы выжать из гнедого больше скорости.

Он находился в 3-х лье на извилистой дороге в Клелг Нар, бежавшей на восток через густой лес к берегу Внутреннего Моря, когда он понял, что все дело было в трюке, сработанном проигравшими в эту ночь в союзе с Хренлет, чтобы возвратить свое золото и, возможно, одну из своих девушек, и поэтому стрелы летели намеренно мимо.

Он приостановил гнедого и прислушался. Звука погони он услышать не мог. Это достаточно хорошо подтверждало его предположение.

Все же сейчас возвращаться не стоило. Даже Моварлу было бы тяжело защитить его после слов о кварчнарской леди.

Между Кварч Наром и Клелг Наром портов не было. Он должен был, по крайней мере, объехать Внутреннее Море, как-нибудь избежав минголов за Клелг Наром, если он хочет возвратиться в Ланкмар и получить свою долю награды от Глипкерио за то, что они привели все торговые корабли, кроме «Клейма», в целости в порт.

Это было очень трудно.

Все же он не ненавидел Хренлет, Лошадь его была сильной, и на ней была одета седельная сумка с пищей, уравновешенная белой флягой вина. Кроме того, красноватая масть гнедого восхитительно подражала цвету шкуры теленка. Это была грубая, но хорошая работа.

Также он не мог отрицать, что Хренлет великолепно вела себя на простынях — превосходный сорт изящной, но покрытой мехом коровки и также остроумной.

Он открыл свой плоский кошелек и проверил, на месте ли маленький свисток, который он упустил в своих мыслях и который был единственным выигрышем в Кварч Наре.

На одной из его сторон были нанесены неразборчивые знаки, а на другой — изображение маленькой лежащей кошки. Он широко усмехнулся, тряхнув головой, «Каким дураком я был вчера, когда играл пьяным!» Он хотел выбросить свисток, затем вспомнил Мышатника и положил его в кошелек.