Фриц Лейбер - Шпаги дьявольщины [иллюстрации Сергея Пояркова]

Причудливый повелитель был на голову выше Фафхрда, но таким же худым, как мингол.

Его черная тога делала его похожим на похоронный кипарис. Возможно, чтобы скомпенсировать этот прочный эффект, он носил венок из маленьких фиолетовых цветов вокруг своей головы, волосы на которой были собраны в золотые локоны.

Сразу за ним, опершись на свои руки, похожая на эльфа и одетая в свободную одежду из шелка бледной расцветки, стояла Хисвет.

След, qt кинжала Мышатника, пересекавший ее лицо от левой ноздри до челюсти, все еще походил, на розовую нить и придавал ей сардоническое выражение.

Когда их взгляды встретились, она улыбнулась ему прелестной улыбкой.

На полпути между приемным ложем и крысами в клетке стоял отец Хисвет, Хисвин, Его худое тело было затянуто в черную тогу, но у него все еще была одета его плотная шляпка с длинными полями. Его взгляд свирепо зафиксировался на крысах в клетке, и он гипнотически махнул на них своими костлявыми пальцами,

— Черные грызуны из глубины — начал он вслух свистящим от старости, но все еще властно резким голосом.

При этом через узкую арку рядом с аудиенцией-ложем появилась обнаженная молодая девушка, несущая на обритой голове большой серебряный поднос, нагруженный кубками и соблазнительно выглядевшими яствами на серебряных тарелках, Ее руки были скованы друг с другом, в то время как прекрасная серебряная цепочка между ее узкими лодыжками мешала ей сделать шаг более, чем двойная длина ее пут на ногах.

Уже без «Тихо» Глипкерио поднял свою длинную узкую ладонь и поднял свой длинный худой палец к губам. Изящные движения девушки были почти незаметными, и она встала как березка в безветренный день.

Мышатник хотел сказать: «Повелитель, это дьявольские чары. Вы находитесь в обществе ваших злейших врагов!», но при этом Хисвет опять улыбнулась ему, и он почувствовал, как пугающе прелестное чувство на деснах и щеках, пробежавшее от серебряной стрелы на его виске, заставило его прикусить язык.

Хисвин приказал своим командным ланкмарским языком, в котором ясно слышался илтмарский акцент и который напомнил Мышатнику шепелявившую крысу Грига:

Все черные крысы, сгрудившиеся в дальнем конце клетки, подальше от Хисвина, запищали, как будто в безумном ужасе. Большинство из них встали на задние лапы, царапая прутья, как объятая бешенством толпа.

Старик, быстро сделав более сложные, таинственные пассы пальцами, неумело продолжал:

И черные крысы сделали это, перевернувшись как актеры-любители, так, чтобы обличить и более сдраматизировать свои падения, упали все же более убедительно, даже с разным «Хлоп» на дно клетки или друг на друга, одеревенело лежа со все еще закрытыми меховыми веками, с вялыми голыми хвостами и ногами с острыми когтями, жестко торчавшими в стороны.

Раздался любопытный, повелительный хлопок, когда Глипкерио зааплодировал своими худыми руками которые были той же длины, что у людей ноги. Затем похожий на стручок монарх заторопился к клетке такими широкими шагами, что низ его тоги на две трети выглядел сводом палатки.

Хисвет весело прыгнула в его сторону, в то время как Хисвин быстро обошел кругом.

— Разве это не удивительно, Серый Мышатник? — провозгласил Глипкерио своим грубым голосом, делая знак своему курьеру подойти ближе — В Ланкмаре — крысиная чума. Ты, который сейчас может защитить нас, возвратился как-то медленно. Но — святые Боги с Черными Телами! — мой грозный слуга Хисвин и его несравненная ученица по колдовству дочь Хисвет укротили крыс, которые угрожали торговой флотилии, вернулись назад в нужное время, чтобы принять меры против крысиной чумы, сверхъестественные меры, которые будут, безусловно, успешными, как сейчас они могли продемонстрировать.

При этом эксцентричный повелитель вытянул из-под тоги длинную, тонкую, обнаженную руку и потрепал Мышатника по подбородку, R большому неодобрению последнего, хотя он и замаскировал это.

— Хисвин и Хисвет даже сказали мне — заметил Глипкерио с усмешкой — что они некоторое время подозревали, что ты находишься в союзе с крысами. Разве ты не носишь серую одежду, и у тебя разве не маленькая сгорбленная фигура? Не кипятись. Все хорошо, что хорошо кончается. И я прощаю тебя.

Мышатник начал произносить полемические опровержения и обвинение, но только в уме, поскольку он услышал, как сам сказал:

— Милорд, вот безотлагательное послание от Короля Восьми Городов. Кстати, там был дракон…

— О, этот двуглавый дракон! — прервал Глипкерио.

Он трубно усмехнулся, шаловливо подвигал пальцами и сунул пергамент за пазуху, даже не взглянув на печать.

— Моварл сообщил мне с помощью почтового альбатроса о странной массовой иллюзии на моем флоте. Хисвин и Хисвет, оба мастера в психологии, подтвердили это. Моряки, к прискорбию, в большинстве суеверны, Серый Мышатник, и, очевидно, их воображение оказалось более неистово заразительным, чем я думал. Даже ты заразился! Должен ли я ожидать этого от твоего варварского товарища Фафхрда или даже от Слинура и Лукина, от этих капитанов, выбившихся в люди из моряков? Но ты, который, в конце концов, утонченно цивилизован. Тем не менее я прощаю тебе это! О какое счастье, что мудрый Хисвин захотел понаблюдать за флотилией с катера!

Мышатник понял, что он кланяется, и что Хисвет и Хисвин, с его сморщенными губами, хитро улыбались. Он взглянул вниз на кучу крыс в их театрально-смертельных муках. Иссек побери их, но лжезакрытые глаза выглядели незапятнанно остекленевшими!

— Их шерсть не опала — слабо покритиковал он.

— Ты — тоже буквоед — сказал ему Глипкерио.

Он усмехнулся.

— У тебя нет поэтической вольности.

— Или способностей для человечески-животного внушения — важно добавил Хисвин.

Мышатник с трудом наступил — как он думал, тайно — на длинный хвост, который свисал из клетки на изразцовый пол. В ответ на это не последовало никакой реакции.

Хисвин заметил это и слегка щелкнул пальцами. Мышатник предположил, что в глубине кучи крыс возникла суматоха.

Внезапно от клетки стало отвратительно вонять. Глипкерио сглотнул, Хисвет деликатно зажала свои белые ноздри между большим и указательным пальцами.

— У тебя есть вопросы об эффективности этого запаха? — спросил Хисвин Мышатника с наибольшей учтивостью.

— Крысы разлагаются с такой скоростью? — спросил Мышатник.