Фриц Лейбер - Шпаги дьявольщины [иллюстрации Сергея Пояркова]

Худой, с округлыми плечами, торговец зерном скорбяще всосал свои щеки под козырьком своей черной кожаной шапки, поднял свои маленькие, блестящие глаза под потолок и, как обычно, сделал самое набожное лицо.

— Увы, мой храбрый повелитель — сказал он — нельзя абсолютно проследить точно путь звезды. Она скоро встанет на свое место, никакого страха, но как скоро, даже самый ученый астролог не может предугадать. Благотворительные волны подгоняют ее вперед, в то время как злобная зыбь отбрасывает назад. Она в глазе небесной бури. Как драгоценность в виде огромного айсберга, плывущая в голубых водах небес, она покоряется их течениям и ярости. Вспомни также, что я говорил тебе о твоем предателе Сером Мышатнике, который сейчас вступил в союз с сильными колдунами, выступающими против нас.

Нервно собрав свою черную тогу и хлопнув своими длинными пальцами по розовой руке девушки, которая искала, как бы получше устроить его одежду, Глипкерио зло выплеснул:

— Теперь Мышатник. Тогда звезды. Как ты бессилен как маг! Думаешь, что крысы так же хорошо управляют звездами, как и улицами и коридорами Ланкмара?

Рифа, которая была той самой девушкой, испустила беззвучный, философский вздох и быстро, как мышь, сунула свою руку, по которой пришелся шлепок, под тогу повелителя и начала очень мягко почесывать живот, между тем представляя себя подпоясанной тремя кожаными петлями с ключами, плетьми, кнутами и цепями Саманды, в то время как плачущая хозяйка стоит обнаженная перед ней на коленях и дрожит.

Хисвин произнес нараспев:

— Чтобы отвергнуть эту злобную мысль, я предлагаю вам самый сильный полиндром: крысы не живут на злой звезде. Говорите это вслух и про себя, когда ваша ярость к вашим покрытым шерстью врагам будет иссякать, что делает вас меланхоличными, о, мой сын храбрый военачальник!

— Ты болтаешь, а мне нужны действия — выразил недовольство Глипкерио.

— Я пришлю вам свою дочь Хисвет, чтобы она заботилась о вас. Сейчас она обучает эстетическим прыжкам новую дюжину белых крыс в серебряных клетках.

— Крысы, крысы! Ты хочешь свести меня с ума? — яростно прошипел Глипкерио.

— Я тотчас прикажу уничтожить ее белых крыс, хотя они успешно обучаются — спокойно сказал Хисвин.

Он склонился так, что не было видно его злого лица.

— Затем, как желает ваше Высочество, она придет, чтобы успокоить ваши напряженные борьбой нервы с помощью мистических ритмов, известных на Восточных Островах. В то время, как ее служанка Фрике будет делать нежные массажи, известные только ей и, конечно, практикам из Куармла, Кокнаба и Клеша.

Глипкерио пожал плечами, надул губы и издал маленький смешок, нечто среднее между равнодушием и невольным удовлетворением.

В этот миг полдюжины офицеров и пажей сбились в кучу и направили свои взоры и оружие на дверь, в которой появилась маленькая низенькая тень.

В тот же миг — ее мозг был слишком поглощен и возбужден воображаемыми криками и стонами Саманды, которую таскали по полу кухни, вырывая из ее шарообразной прически волосы, и кололи булавками, выдернутыми оттуда же — Рифа по невнимательности ущипнула пучок волос, которые неожиданно встретили ее скребущие мягкие пальцы.

Монарх вздрогнул, как от удара, и издал тонкий, пронзительный визг.

Карликовая белая кошка вбежала в дверь, нервно оглядываясь беспокойными розовыми глазами, и сейчас, когда Глипкерио закричал, исчезла, как будто сметенная невидимой метлой.

Глипкерио закрыл рот, затем помахал указательным пальцем перед носом Рифы. Это было все, что она могла сделать — не укусить мягкий, надушенный предмет, который выглядел таким же длинным и отвратительным для нее, как белая гусеница гигантской лунной моли.

— Расскажешь Саманде! — приказал он — Опишешь ей во всех подробностях свое нарушение. Скажешь ей, чтобы она проинформировала заранее о часе твоего наказания.

Против своей привычки Хисвин разрешил себе маленькое скрытое выражение своего презрения к уму повелителя. Своим пышным профессиональным голосом он сказал:

— Для лучшего эффекта расскажешь мой полиндром задом-наперед буква за буквой.

Мышатник мирно храпел на тонком матраце в маленькой спальне над магазином Наттика Быстрые пальцы, портного, который яростно чинил и чистил одежду и принадлежности Мышатника. Один полный и один полупустой кувшин отдыхал на полу около матраца, в то время как под подушкой Мышатника, зажатая в его левой руке для большей безопасности, покоилась маленькая бутылочка, взятая им у Шееблы.

Уже давно был полдень, когда он окончательно выбрался из Большого Солнечного Болота и с трудом вошел через Болотные Ворота, крайне истощенный. Наттик обещал ему ванну, вино и кровать и то чувство безопасности, которое Мышатник мог получить от приюта у старого трущобного друга.

Сейчас он спал сном истощения, его мозг щекотали сны счастья, которое должно быть с ним, когда под взглядом Глипкерио он докажет ему предательство Хисвина с крысами. Его сны не принимают того факта, что Хисвин едва ли мог считаться врагом крыс, а скорее их союзником, коварный торговец не решил, что наступило время поменяться ролями.

Фафхрд, вытянувшись во впадине на травянистой вершине холма, залитого лунным светом и светом костра, разговаривал с лежащим скелетом с длинными конечностями, имевшим имя Кришкра, но которую он сейчас называл лучшим именем Бонни-Кости. Было довольно странно видеть этот вид, который все же способен тронуть сердце впечатлительных приверженцев и противников расовой дискриминации во всех из множества вселенных.

Немного странно подобранная пара нежно осматривала друг друга. Курчавость Фафхрда, обилие волос на теле на фоне его бледной кожи, видная там, где была расстегнута его куртка, была очаровательно подчеркнута изгибавшимся треском костра, отраженного там и здесь от кожи Кришкры на фоне ее белых костей. Похожие на двух алых пескарей, соединивших головы и хвосты, ее гибкие губы играли или лежали, искрившиеся рядом, постоянно открываясь и обнажая ее жемчужные передние зубы. Ее груди возвышались над ее грудной клеткой, как разделанные пополам груши, незаметно переходя по цвету от бледнейшего розового до алого.

Фафхрд задумчиво осмотрел переднюю и обратную сторону этих колоритных украшений.

— Почему? — окончательно спросил он.

Ее смех прозвучал как стеклянный звон.

— Другой глупый Грязный Человек! — сказала она по-ланкмарски со своим периферийным акцентом — Девушки не вампиры, то есть все твои предыдущие женщины, я полагаю, чтобы их разрубили в аду на кусочки! — привлекли внимание к их местам привлекательности, скрывая их с помощью богатых одежд и драгоценных металлов. Мы, которые прозрачны телом и презираем все одеяния, должны пойти другим путем, применяя косметику.