Фриц Лейбер - Шпаги дьявольщины [иллюстрации Сергея Пояркова]

— Но как? — почти глуповато сказал Фафхрд.

Он вытянул руку с растопыренными пальцами.

— Не имею ни малейшего понятия. Он окружен глазами, но рядом с ним два друга — в некотором роде. О, Ланкмар — это ясней. Он захвачен, его стены везде обрушены, и отчаянное сражение идет на улицах сильным войском, которое превосходит жителей Ланкмара. Мой бог, пятьдесят к одному — и вооруженные самым современным оружием. Все же ты можешь спасти город, ты можешь повернуть течение битвы — эта часть проходит очень ясно — если ты только успеешь в храм Богов из Ланкмара, взберешься на его колокольню и ударишь в колокола, которые молчали бесчисленное количество веков, вероятно, чтобы разбудить этих богов. Но это только предположение.

— Мне не нравится думать о том, что придется иметь дело с этой пыльной компанией — объяснил Фафхрд — Из этого, что я слышал о них, они скорее похожи на ходячие мумии, чем на настоящих богов, и даже на бездушных и не любящих существ, из которых сыплется нечто, похожее на песок, с ядовитыми старческими причудами.

Нингаубле пожал плечами, покрытыми тканью.

— Я думал, что ты храбрый человек, пристрастившийся к поступкам безрассудной храбрости.

Фафхрд сардонически ухмыльнулся, а потом спросил:

— Но даже если я должен позвонить в эти ржавые колокола, как может выстоять Ланкмар с обрушившимися стенами и неравенством пятьдесят к одному?

— Я сам хочу знать — уверил его Нингаубле.

— И как я попаду в храм, если улицы заполнены сражающимися?

Нингаубле опять пожал плечами.

— Ты герой. Ты должен знать.

— Ну ладно. А оловянный свисток? — проскрежетал Фафхрд.

—, Ты знаешь, я ничего не знаю об оловянном свистке. Извини. Он с тобой? Можно я гляну?

Ворча, Фафхрд вытащил его из худого кошелька и протянул мимо огня.

— Ты свистел в него? — спросил Нингаубле.

— Нет — ответил Фафхрд.

Он с удивлением поджал губы.

— Не свистел! — воскликнул Нингаубле — Ни в коем случае никогда не свисти в странные свистки. Это может вызвать дела, которые гораздо хуже, чем изувечивание мастифами или полицией. А сейчас дай его мне.

Он вытащил его у Фафхрда двойным сгибом оживленного рукава и поднес его ближе к капюшону, вращая по расовой стрелке, а потом против, окончательно змеевидно выпустив четыре глаза и подвергая свисток тщательному осмотру на расстоянии большого пальца.

Наконец он убрал свои глаза, вздохнул и сказал:

— Ну, я не уверен, но здесь в подписи тринадцать знаков. Я не могу их расшифровать. Ты подумай: их тринадцать сейчас. Если ты свяжешь этот факт с тонкой, лежащей кошачьей фигурой на другой стороне… Ну, я думаю, когда ты свистнешь в этот свисток, то свяжешься с Боевыми Котами. Подумай, это только предположение, и одно из нескольких, каждое не совсем возможное.

— Кто это — Боевые Коты? — спросил Фафхрд.

Нингаубле передвинул своим полным плечом и шеей под одеждой.

— Я никогда не был уверен, но согласно различным слухам и легендам — о, да и какая-то пещера, тянущаяся на север от Холодной Пустыни и к югу от Куармола — я пришел к опытному заключению, что они — военная аристократия всех кошачьих племен, кровожадный внутренний круг из тринадцати членов, словом, дюжина и один берсерк. Я допускаю на миг — подумай — что они должны появиться, когда их вызывают, возможно, этим свистом, и немедленно нападают на любое существо из существ, зверя или человека, который оказывается угрозой для кошачьего племени. Так что я должен предупредить тебя, чтобы ты не свистел в него, кроме случаев, когда здесь же присутствуют враги котов, более достойные атаки, чем ты, так как я полагаю, что ты убил несколько тигров и леопардов в свое время. Держи,

Фафхрд взял и положил свисток в кошелек, потребовав:

— Но во имя окаймленного льдом черепа Бога, когда я должен в него свистеть? Как может Мышатник выжить в двух случаях из пятидесяти, когда похоронен на восьмиярдовой глубине? Какое огромное, пятьдесят к одному, войско может штурмовать Ланкмар без месяцев слухов и рапортов об их приближении? Какой флот мог довести…

— Не надо больше вопросов! — пронзительно вставил Нингаубле — Твои полчаса кончились. Если ты хочешь миновать Затопленную Землю, чтобы спасти город, ты должен сейчас скакать в Ланкмар. Не надо больше слов.

Фафхрд неистовствовал дальше, но Нингаубле сохранял упрямое молчание, поэтому Фафхрд произнес последнее, оглушительное проклятие, которое заставило упасть маленький сталактит, который едва не вышиб ему мозги, и удалился, не обращая внимания на раздражающие мальчишечьи улыбки.

Вне пещеры он сел на мингольскую кобылу и пустил ее мягким галопом, сопровождаемый облаками пыли из-под копыт по залитому солнцем сухому, шелестящему склону, вниз к широкому, с милю тянущемуся на запад перешейку из темно-коричневой скалы, наполовину покрытому там и здесь мутной морской водой.

Это была Затопленная Земля. На юге блестела безмятежная голубая вода Моря Востока, на севере — беспокойные серые воды Внутреннего Моря и блестящие квадратные башни Ильтмара. Также на севере он заметил четыре маленьких, пыльных облачка, похожих на его собственное, которые спускались по ильтмарской дороге, по которой он ранее ехал. Почти уверенно он подумал, что четыре черных бандита наконец решили преследовать его, пылающие жаждой мстить за троих убитых товарищей. Он сузил глаза и слегка подтолкнул серую кобылу в сильный прыжок.

Мышатник бежал, оставляя след на серых холодных помоях, через обширный, с низким потолком зал, окаймленный столбами, как рудник, с бесконечными кирпичами и секциями из ручек от копий и ручек от метлы и освещенный посаженными в клетки светящимися жуками и червяками, иногда шипящим факелом, который держал в руке крыса-паж в коротких клетчатых штанах и в куртке, освещая путь для какой-нибудь персоны в маске или персонам высокого ранга. Несколько разукрашенных драгоценностями или чудовищно толстых крыс, также в масках, передвигались в носилках, которые несли две или четыре коренастых, мускулистых почти обнаженных крысы. Хромая, старая крыса, несущая два мешка, которые дергались изнутри, вытянула тусклых, усталых жуков из их клеток и заменила их свежими и яркими. Мышатник торопился, передвигаясь крадучись, с постоянно согнутыми коленями, податым вперед туловищем и вытянутым вперед подбородком. Это причиняло его ногам боль, но это придавало ему, как он надеялся, силуэт и походку крысы, идущей на двух лапах. Вся его голова была закрыта цилиндрической маской, вырезанной из полы его плаща, с проделанными дырками для глаз и скрепленной с помощью проволоки, которая до этого скрепляла ножны Скальпеля, и выбивающейся из-под его подбородка на несколько дюймов вперед и вниз, чтобы придать впечатление, что маска прикрывает длинное крысиное рыло.