Фриц Лейбер - Шпаги дьявольщины [иллюстрации Сергея Пояркова]

Правая морщина, которая была глубже, из-за почти незаметного наклона с юга на север к бушевавшему впереди черному горизонту. Что это был действительно незначительный наклон Затопляемой Земли в противоположном направлении, доказывалось тем, что мингольская кобыла скакала с креном влево. Ближайшей целью было — достигнет ли он дамбы Болота до того, как вода проглотит его.

Ланкмарские философы верят, что Затопляемая Земля — это обширное длинное поле, вогнутое снизу, состоящее из скалистого грунта, такое пористое внизу, что имеет тот же самый вес, что и вода.

Вулканические газы из источников Ильтмарских Гор и ядовитые пары из невероятно глубоких источников дрожжевидного Большого Соленого Болота постепенно наполняют вогнутую поверхность и поднимают огромное поле над поверхностью морей, но затем увеличивается нестабильность, вызванная большей площадью крышки поля. Поле начинает качаться. Поддерживающие его газы и пар улетучиваются посредством больших, изменяющихся столбов огня через воды на север и юг. Затем поле ныряет отчасти под воду, и весь медленный, ритмичный процесс повторяется опять.

Так что крен подсказал Фафхрду, что Затопляемая Земля вот-вот должна погрузиться. Сейчас крен увеличивался так быстро, что ему пришлось немного натянуть правую узду, чтобы удержать лошадь на дороге. Оглянувшись через правое плечо, он увидел, что четыре других всадника также поскакали быстрее, фактически быстрее его.

Когда его внимание возвратилось к его цели, болоту, он увидел рядом с водами Внутреннего Моря выстреливаемые вверх линии серых, пенящихся гейзеров — первый способ выпускания пара — как воды Моря Востока внезапно приблизились.

Затем скала под ним начала очень медленно крениться в противоположном направлении до тех пор, пока, наконец, он не потащил лошадь за левую узду, чтобы удержать ее на дороге. Он был очень рад, что она была мингольским животным, натренированным не обращать внимания на все и вся нематериальное, даже на землетрясение.

А сейчас еще и вода Моря Востока влилась в длинный грязный, булькающий частокол взрывавшегося газа, в то время как вода из Внутреннего Моря, пенясь, достигала дороги.

Все же болото было очень близко. Он мог рассмотреть отдельные кривые деревья, кактусы и заросли гигантской морской травы, выделявшиеся сейчас очень отчетливо на покрасневшем западе.

Затем он увидел прямо перед собой брешь, которая — милостивый Иссекдолэна — должна была быть дамбой.

Белые искры вылетали из-под железных копыт кобылы. Дыхание зверя стало дребезжащим.

Но сейчас в ландшафте произошла новые тревожные изменения, хотя и очень легко. Почти незаметно все большое Соленое Болото начало подниматься. Затопляемая Земля начала свое периодическое погружение.

С обеих сторон, с севера и с юга серые стены смыкались на ней, пенившиеся фронты бушевавшей воды Внутреннего Моря и Моря Востока обрушились, чтобы затопить большое каменное поле, когда его газовая подпорка улетучилась.

Черный барьер высотой в ярд неясно вырисовывался впереди. Фафхрд, низко согнувшись в седле, подталкивал кобылу в бока пятками, и большим длинным прыжком лошадь подняла их на нужный ярд, и опять обнаружила место на твердой земле, и без остановки понеслась галопом, за исключением того, что сейчас взамен того, чтобы звенеть копытами по камням, они безмолвно ударяли по плотному гравию дамбы.

Позади послышался возрастающий, грохочущий, рычащий рев, который внезапно вырос до грохочущей верхней точки.

Фафхрд оглянулся назад и увидел вспышку воды — сейчас не серой, а прозрачно-белой в остаточном свете с запада — где волны Внутреннего Моря встретили волны Моря Востока, как раз на дороге.

Он хотел посмотреть вперед, но заметил свое движение, когда из этого бледного, пенящегося взрыва появилась черная лошадь и всадник, затем другой, затем третий, но не более. Четвертый, видимо, был поглощен пучиной. Волосы встали дыбом на его спине при мысли о прыжках трех других зверей со всадниками на них, и он разразился проклятьем, чтобы мингольская кобыла увеличила скорость, зная, что этот вид слов для нее непонятен.

Ланкмар готовился к другой ночи ужаса, когда тени вытянулись до бесконечности, а солнечный свет стал темно-оранжевым. Его жители не были убеждены уменьшившимся числом кровожадных крыс на улицах. Они чувствовали электрическое спокойствие перед штормом, и они забаррикадировались в верхних этажах, в то время как наступила ночь. Солдаты и полицейские, согласно своему характеру, либо усмехались с облегчением, либо хватались за бюрократические пустоты, когда они получили приказы, что они будут размещены в Южных Бараках за час до полуночи, чтобы Олегния Мингольское Несчастье прочел речь, а он имел репутацию читающего самые скучные из всех Капитан-Генералов в истории Нехвона, кроме того, он брызгал слюной и вонял кислятиной.

На борту «Скуинда» Слинур отдал указание зажечь огонь на всю ночь и во все глаза охранять корабль, в то время как черный котенок, покинув «воронье гнездо», расшагивал по ближайшим к берегу перилам, время от времени издавая встревоженное мяуканье и осматривая темные улицы, как будто со смесью искушения и страха.

Поскольку на некоторое время Глипкерио успокоил свои нервы, наблюдая за утонченными истязаниями Рифы, главным образом намереваясь потрепать скорее ее нервы чем тело, и проверить ее многочасовым допросом с помощью хорошо натренированных инквизиторов, которые выпытывали у нее признание, что Серый Мышатник был предводителем крыс, так как его уменьшение до размеров крысы это полностью доказывало, а также заставить ее разгласить информацию о магических методах Мышатника и его колдовских уловках.

Девушка, правда, привела Глипкерио в состояние восторга. Она реагировала на угрозы, дьявольски дразнясь и относительно меньше чувствуя боль таким веселым, неутомимым способом.

Но через некоторое время он, тем не менее, встал поскучневший и съел легкий ужин, нагретый ему при красном зареве захода в его морском портике вне голубого Аудиенц-Зала и за началом большого медного сказа, где колебался большой свинцовый маятник, прикасаясь к нему для уверенности. Он не лгал Хисвину, он в конце концов обладал одним секретным оружием, хотя оно не было оружием наступления, а скорее, последней защитой. «Хотя, пожалуй, я не должен его использовать, Хисвин обещал, что в полночь он прочитает свое заклинание против атакующих крыс, а до сих пор Хисвин неудач не терпел. Разве он не выгнал крыс с флотилии с пшеницей, в то время как его дочь и ее служанка ублажали Глипкерио, который, к удивлению, не испытывал необходимости в истязаниях. Он видел собственными глазами, как Хисвин убивал крыс своим заклинанием, в то время как он, со своей стороны, соберет своих, солдат и полицейских в Южных Бараках в полночь, чтобы выслушать этого нудного Олегния Мингольское Несчастье».