Фриц Лейбер - Шпаги дьявольщины [иллюстрации Сергея Пояркова]

Удивляться, не позволяя мозгу затуманиваться — было одним из его девизов.

Едва замолкли вдали мелодичные ЧИНКС, как тяжелая занавесь на одной из дверей разошлась, и появилась тонкая, стройная крыса или, скорее, как заключил он, самка крысы, одетая в халат, капюшон, маску, домашние туфли и перчатки — все из прекрасного, лимонно-желтого шелка. Она держала занавесь отдернутой, посмотрела на него и мягко сказала:

— Лорд Григ, ваша хозяйка ждет вас.

Первой реакцией Мышатника оказалось удовлетворенное тщеславие. Так у Грига была хозяйка, и его мгновенный ответ на вопрос Сквии «Жена» на Совете оказался великолепным проявлением интуиции.

И человеческого и крысиного размера он мог перещеголять любого. Он обладал умом несравненным во всей Вселенной.

Затем Мышатник встал и подошел к Тонкой, одетой в желтое фигуре. Что-то отвратительно знакомое было в ней. Он удивился бы, если бы она не оказалась той самкой в зеленом, которую он видел, ведущую на коротком поводке свору строптивых зверьков. С достоинством и уравновешенно она прошла около него.

Используя ту же уловку, что и с поварихой, он молча указал на дверь, что она должна идти перед ним. Она молча согласилась, и он прошел за ней в темный, изгибавшийся коридор.

Он решил, что она была также отвратительно заманчивая. Он разглядывал ее тонкий силуэт и чувствовал ее запах мускуса и парфюмерии. Скорее запоздало, он вспомнил, что она была крысой и, таким образом, была его врагом. Но была ли она действительно крысой? Он изменился в размерах, так почему бы это не могли сделать и другие? Если это действительно служанка, то какая должна быть у нее хозяйка? Без сомнения — она должна быть толстой, как он решил цинично про себя, толстой, как свинья, и волосатой, как ведьма. Его волнение росло.

Поддавшись моментальной мысли сориентироваться, он обнаружил, что боковая дверь, из которой они вышли, вела к занавешенным черным апартаментам Лорда Недействительного, вероятнее, чем к апартаментам Сисса и Сквии.

Наконец одетая в желтое самка отодвинула утяжеленные золотом черные створки, затем светло-фиолетовые шелковые. Мышатник прошел мимо нее и обнаружил себя смотрящим через вырезанные отверстия для глаз в маске Грига на большую спальню, прекрасно и с изяществом обставленную множеством предметов, но все же самую таинственную и самую пугающую из всех, какие он только видел.

Она была с драпировкой на стенах, ковром на полу, расписанным потолком и обитой мебелью, вся в серебре и фиолете, второй цвет — точное дополнение желтого платья его проводницы. Она освещалась не прямо, а из-под узких контейнеров с большими, как угри, скользкими светящимися червями, расположенными большим серебряным зеркалом, так что Мышатник видел больше, чем отображение его одетой в белое фигуры и его изящного Цицерона, который опять соединил шелковые фиолетовые занавески взмахом руки.

Поверхности столов были заставлены косметикой и маленькими чашечками — все, кроме одного, рядом со второй, задрапированной серебром дверью, на которой не было ничего, кроме штук сорока или около того, как черных, так и белых пузырьков.

Между столами висели на серебряных цепочках ближе к стене и ярко освещенные лучезарным светом светившихся червей клетки серебряные со скорпионами, пауками и блестящими паразитами, все размером со щенка собаки или детеныша кенгуру. В одной просторной клетке свернулась кольцом квармоллская гадюка, огромная, как питон. Они лязгали своими клыками или шипели, смотря что это было,

в то время как один скорпион яростно гремел своим жалом по блестящим прутьям своей клетки, а гадюка высунула свой трехзубый язык между прутьями своей.

Короткая стена была пуста, кроме двух картин, высоких и широких, как двери: одна, изображающая на сумрачном фоне девушку и крокодила, другая — мужчину и самку леопарда, расположенных так же.

Почти в центре комнаты стояла большая кровать, покрытая только туго натянутой белой льняной простыней, сотканные нити которой очень походили на холсты, с одной толстой белой подушкой.

На этой кровати навзничь лежала фигура. Ее голова покоилась на подушке, чтобы видеть Мышатника через отверстия в ее маске, нисколько не менее тонкая, чем его провожатая, но все же по-другому идентичная и одинаково одетая, кроме шелка ее наряда, который был более тонким и фиолетовым вместо желтого.

— Ну, вот мы и встретились под землей. Приветствую тебя, Серый Мышатник — мягко сказал знакомый серебряный голос.

Она посмотрела на него.

— Душенька, устрой нашего гостя удобнее.

Тишайшие шажки приблизились к нему. Немного повернувшись, Мышатник увидел, что его проводница сняла свою желтую маску, показывая веселое и все же с меланхоличными глазами, темное лицо Фрике.

Ее черные волосы свисали двумя длинными косами, заплетенными тонкой медной проволочкой.

Без большого затруднения, чем улыбка, она начала легко расстегивать длинную одежду Грига. Мышатник немного поднял свои руки и позволил себя раздеть так пассивно, как будто во сне, и даже с меньшим вниманием к процессу, поскольку он очень пылко обследовал фигуру в фиолетовой маске на кровати. Он знал, конечно, кто это должен быть, без всяких доказательств, поскольку серебряная стрела пульсировала в его виске, а голод, который преследовал его, возвратился, еще более усиливаясь.

Ситуация была странной, почти за гранью понимания. Почти догадавшись, что Фрике и другая использовали эликсир, похожий на эликсир Шееблы, Мышатник мог поклясться, что они все трое были Нормального человеческого роста, кроме присутствующих знакомых ему гадов, скорпионов и пауков, таких огромных.

Это казалось таким большим облегчением — снятие его вызывающих судорогу крысиных сапог искусным рывком, когда он поднял правую ногу, а затем левую. Все же, хоть он и так послушно подчинялся приказам Фрике, он оставил свою шпагу Скальпель, свисавшую с его пояса, и после некоторого неясного импульса маску Грига.

Он почувствовал, что маленькие ножны на его поясе пусты, и понял с приступом опасения, что он оставил Кошачий Коготь в апартаментах Грига вместе с жезлом.

Эти тревоги растаяли, как снег весной, когда та, которая была на кровати, масляно спросила:

— Вы не хотите подкрепиться, дражайший гость?

Он ответил:

— Я буду очень рад.

Она подняла руку в фиолетовой перчатке и сказала:

— Дорогая Фрике, принеси сладкого вина и мяса.

Пока Фрике готовила на дальнем столе, Мышатник прошептал:

— Ах, самая любезная, дорогая Хисвет, как я полагаю, это вы?

Сердце его глухо билось.

— Что до того, так это вы должны решить сами — кокетливо ответил звенящий голос.

— Тогда я буду называть вас Хисвет — смело ответил Мышатник — узнав в вас мою королеву и принцессу из принцесс. Знаете, прелестная Демоиселла, что с тех пор, как наши восторги в дереве-кабинете были так грубо прерваны минголами, мой ум, моя магия были направлены всецело на вас.