Фриц Лейбер - Шпаги дьявольщины [иллюстрации Сергея Пояркова]

Картина девушки и крокодила медленно поднялась, открыв ступеньку неосвещенной лестницы.

— Она ведет прямо в мой дом и дом отца — объяснила Хисвет.

Картина опустилась, Фрике надавила два других медальона, и компания из человека и леопардихи поднялась, открыв лестницу.

— Она ведет через золотые норы прямо в личные апартаменты того, кто является повелителем сейчас — Глипкерио Кистомаркеса — сказала Хисвет Мышатнику.

Вторая картина скользнула обратно на место.

— Как ты видишь, любимый, мы действуем везде.

Она подняла свой кинжал и слегка притронулась к его горлу. Мышатник позволил немного этому кинжалу перед тем, как схватить между пальцами кончик и отодвинуть его в сторону. Затем он мягко взялся за конец одной из кос Хисвет. Она не оказывала сопротивления. Он начал выдергивать красивые серебряные проволочники из прекрасных серебряно-белых волос.

Фрике стояла, как статуя, между зубами и жалом, казалось, наблюдая за происходящим вне реальности.

— Фрике, она из твоего рода — смесь прекраснейших человеческих и крысиных качеств? — спокойно спросил Мышатник.

Он не переставал заниматься делом, которое позволяло ему наступать на предмет его сердечного желания.

Хисвет вяло тряхнула головой, отложив в сторону свой кинжал.

— Фрике — моя самая дорогая для меня служанка и почти сестра, но не по крови. В действительности она принцесса и, может быть, была бы сейчас королевой в своем собственном мире. Во время путешествия между мирами она потерпела здесь аварию и была захвачена демонами, от которых мой отец освободил ее за ту цену, что она всегда будет мне служить.

При этом Фрике, наконец, сказала, хотя и не двигая губами и языком и даже не смотря на них.

— Или до тех пор, прелестная хозяйка, пока я трижды не спасу твою жизнь, подвергая опасности свою. Это уже однажды произошло на борту «Скуинда», когда дракон хотел сожрать вас.

— Ты никогда не оставишь меня, дорогая Фрике — уверенно сказала Хисвет.

— Я нежно тебя люблю и верно тебе служу — ответила Фрике — но все же все кончается, о, благословенная Демоиселла.

— Тогда у меня будет Серый Мышатник, чтобы защищать меня, и ты будешь не нужна — как-то обидчиво возразила Хисвет, подняв брови — Оставь нас ненадолго, Фрике, так как я должна поговорить с ним один на один.

С самой веселой улыбкой Фрике вышла из прохода между смертоносными клетками, сделав реверанс в сторону кровати, одела свою желтую маску и быстро вышла через вторую не скрытую дверь, занавешенную пленкой серебра.

Со все еще поднятыми бровями Хисвет повернула к Мышатнику свое тонкое туловище, и ее конусообразное лицо зажглось красотой. Он пылко бросился к ней, но она схватила его вопрошающие руки своими холодными пальцами и, лаская их, и с глазами, поедавшими его, спросила, скорее утверждая, чем вопрошая:

— Теперь ты будешь моим любовником, не правда ли, тот, кто проник в темные и страшные туннели крысиного мира, чтобы покорить меня?

— Конечно, я буду, о, императрица бесконечных удовольствий! — пылко ответил Мышатник.

Он был сведен с ума страстью и верил, что его слова почти достигают края вселенной его чувств.

— Тогда, я думаю что лучше освободить тебя из этого — сказала Хисвет — поскольку это будет препятствием между мной и величайшей красотой, зависящей от обаяния, в то время когда я сейчас, может, всецело завишу от тебя.

Она положила пальцы двух своих рук на его виски и только тогда крохотным щипком, причинившим боль, ловко вытащила ногтями серебряную стрелу из-под кожи Мышатника, как любая женщина выдавливает черный или белый нарыв на лице своего любимого. Она показала ему стрелу, блестевшую на его ладони. Он не почувствовал каких-либо изменений в своих чувствах. Он все еще обожал ее, как божество.

Хисвет положила холодную руку на бок Мышатника, но ее красные глаза больше не были вяло таинственными, они ярко искрились. И когда он должен был прикоснуться к ней также, она помешала ему, сказав самым деловым тоном:

— Нет, все еще нет! Сперва мы должны составить план, мой милый, поскольку ты можешь мне сослужить так, как не смогла бы даже Фрике. Чтобы начать, ты должен убить моего отца, который препятствует мне и нетерпимо ограничивает мою жизнь, так что я смогу стать императрицей всего: а ты — моим самым любимым консортом. Не будет конца нашей мощи. Сегодня ночью — Ланкмар, завтра — весь Нехвон, затем захват других вселенных за водами пространства, покорение ангелов и демонов в раю и в аду! Сперва, может быть, ты будешь изображать моего отца, как ты изображал Грига и делал это очень похоже, я это сама засвидетельствовала, любимый. Ты — из людей, очень похожих на меня — в мире обмана — дорогой. Затем…

Она что-то увидела на лице Мышатника.

— Ты, разумеется, обещаешь мне все? — резко спросила она или, скорее, утверждающе.

— Ну… — начал Мышатник.

Серебряный драп взвился к потолку, и в бесшумных туфлях ворвалась Фрике. Ее желтая одежда и капюшон летели позади нее.

— Ваши маски! — закричала она — Берегитесь!

Она швырнула на их шеи непрозрачное фиолетовое покрывало, скрывая одетую в фиолетовое фигуру Хисвет и раздетое тело Мышатника, а также поднос между ними.

— Сюда идет ваш отец вместе с вооруженными слугами!

Она встала на колени рядом с Хисвет около кровати и склонила свою с желтой маской голову, принимая услужливую позу.

Едва белая и фиолетовая маски оказались на месте, как серебряные занавески скорее упали на пол, чем были грубо отброшены в сторону. Появились Хисвин и Сквии, оба без масок, в сопровождении трех пикейщиков. Вопреки присутствию огромной гадюки в клетке, Мышатник едва отделывался от иллюзий, что все крысы были в действительности пяти и более футов в высоту.

Лицо Хисвина стало сумрачно-красным, когда он осмотрел место.

— О, чудовище! — закричал он на Хисвет — Бесстыдная дрянь! Развратничать с моим коллегой!

— Не драматизируй, папа! — возразила Хисвет.

Одновременно она быстро прошептала Мышатнику:

— Убей его. Я оправдаю тебя перед Сквии и другими.

Мышатник, шаря под покрывалом с другой стороны кровати за Скальпелем, в то же время подставил надежную, белую, украшенную драгоценностями маску Хисвину.

— Уфпокойфя. Если твоя бофефтвенная дочь выбрала меня иф вфех других крыф и людей, это моя офибка, Хифвин, или ее фафже? Любофь не фнает правил.

— Я оторву за это твою голову, Грмг! — закричал на него Хисвин, направляясь к кровати.

— Папа, ты становишься пиратским святошей — резко, почти превосходно сказала Хисвет — чтобы предаваться странным вспышкам гнева в эту ночь нашей большой свободы. Твои дни закончились. Я должна занять твое место в Совете. Скажи ему, Сквии. Папа, дорогой, я думаю, ты потому так безумно набросился на Грига, что ты не там, где он.