Фриц Лейбер - Шпаги дьявольщины [иллюстрации Сергея Пояркова]

Хисвин, едва находя себе место и щелкнув опять пальцами — его тени двигались так же, как те гигантские крысы, которые изменили свой размер, и метались, сбитые с толку по голубым изразцам — внезапно потребовал жезл власти.

— Где ваши пажи, которые, как вы обещали, должны быть здесь?

Глипкерио вяло ответил:

— В своих квартирах. Бунтуют Вы украли мою стражу, которая следила за ними. Где ваши минголы?

Хисвин замер, как мертвый, не сделав ни шагу, и нахмурился. Его взгляд вопрошающе уставился на неподвижные, голубые двери — занавеси, через которые он вошел.

Фафхрд, немного запыхавшись, пролез в одно из восьми окон колокольни, сел на подоконник и осмотрел колокола.

Их было всего восемь и все очень большие: пять из бронзы, три из коричневого железа, окрашенные бледно-морской плесенью и темно-синей ржавчиной. Кое-какие веревки сгнили, насколько он знал, века назад. Под ним была черная пустота, пересекаемая четырьмя узкими, плоскими наверху, каменными арками. Он вступил на одну из них ногой. Она его выдержала.

Он качнул самый маленький колокол, бронзовый. Ничего не раздавалось, кроме мрачного скрипа.

Сперва он огляделся, а затем пощупал внутри колокола. Языка не было. Державшее его звено страшно заржавело.

Исчезли также все другие языки колокольни. Вероятно, они упали на дно башни.

Он приготовился использовать свой топор, чтобы заменить будильник, но затем увидел упавшие языки на каменной арке.

Он поднял один руками, как какую-то тяжелую дубинку и, без всякого риска двигаясь по аркам, по очереди ударил в каждый колокол. На него насыпалась ржавчина с железных колоколов.

Их слившийся гром прозвучал громче, чем гром в горах, когда свет молнии ударяет поблизости. Колокола были самыми немузыкальными из всех колоколов, которые слышал Фафхрд. Некоторые наносили великолепные удары, которые вместе периодически терзали ухо. Они, должно быть, были отлиты мастером раздора. Бронзовые колокола визжали, звенели, гудели, грохотали, шумели, лязгали и кричаще перекликались. Железные колокола тяжело охали проржавевшими глотками, рыдали, как левиафаны, трепетали, как сердце всеобщей смерти, и качались, как черная зыбь, пробегающая по плоскому скалистому берегу. Они очень подходили для Богов из Ланкмара.

Металлический шум начал понемногу затихать, и он понял, что был оглушен.

Тем не менее он задержался до тех пор, пока не ударил в колокола три раза.

Затем он посмотрел из окна, через которое вошел.

Его первым впечатлением было то, что половина человеческой толпы глядела прямо на него. Затем он понял, что шум колоколов был тем, что повернуло вверх эти залитые лунным светом лица.

Сейчас многие из них стояли на коленях перед храмом. Другие ланкмарцы валили на Улицу Богов с востока, как будто их подгоняли.

Стоящие вертикально, одетые в черные одежды, крысы стояли все еще такой же короткой шеренгой. Вокруг них витал дух твердой воли, несмотря на их размер, а сейчас с флангов их обошли два отряда вооруженных крыс. Каждая несла небольшое оружие, которое удивило бы Фафхрда, напрягавшего глаза до тех пор, пока он не узнал маленькие самострелы, которые использовались на борту «Скуинда».

Звук колоколов умер вдали или опустился слишком низко, чтобы его уши уловили звук, но затем он услышал, сперва слабо, ропот и крики безнадежного ужаса.

Опять взглянув на толпу, он увидел черных крыс, взбиравшихся без сопротивления на некоторые из стоявших на коленях фигуры, в то время как многие другие уже имели что-то черное, сидевшее на их правых плечах.

Прямо внизу раздался скрип, стон и звук чего-то расколовшегося, старинные двери храма Богов из Ланкмара разошлись широко в стороны.

Белые лица, которые только что глядели вверх, теперь всматривались в портик.

Одетые в черное крысы и их солдаты обернулись.

Шагом, по четыре в ряд, из широко открытых дверей вышла ужасная группа худых, коричневых фигур, также одетых в черные тоги. Каждый нес черный жезл. Коричневость была трех сортов: состаренные временем бинты мумий, ломкая, похожая на пергамент кожа, плотно облегавшая скелеты, и сами обнаженные старые коричневые кости.

Самострелы крыс сделали залп. Шаги коричневых скелетов не замедлились. Крысы, одетые в черные тоги, встали на передние лапы, властно пища. Другой бесполезный залп из коричневых самострелов, затем ударили черные жезлы. Каждая крыса, к которой они прикасались, скрючивалась, где стояла, больше не двигаясь опять. Другие крысы, выбежавшие из толпы, тоже были убиты в суете. Коричневая группа двигалась ровным шагом, похожая на смерть на марше.

Затем раздались крики, и человеческая толпа побежала вниз по холмам и даже забиралась обратно в храмы, из которых они спасались бегством. Как и следовало ожидать, народ Ланкмара больше боялся прихода своих собственных богов, чем своих врагов.

Немного пораженный тем, что он вызвал, Фафхрд спустился с колокольни, говоря себе, что он должен избегать жуткой драки внизу и найти Мышатника в огромном дворце Глипкерио.

Около угла основания храма черный котенок узнал высоко вверху спускавшегося огромного человека, которого он царапал и любил, и понял, что сила, державшая его здесь, хотела что-то сделать с этим человеком.

Серый Мышатник выбежал вприпрыжку из дворцовой кухни и побежал вверх по коридору, ведущему к дворцовым обитаемым помещениям. Хотя все еще уменьшенного размера, он наконец-то оделся. За ним шагала Рифа, вооруженная длинным и острым, как игла, вертелом с жареными котлетами на нем в ряд. Сразу за ним маршировало войско пажей, вооруженных резаками и молотками, и служанок с ножами и вилками для пробы.

Мышатник настоял, чтобы Рифа не несла его, и девушка позволила ему это. И правда, это придало ему чувство более мужественное — опять идти на своих собственных ногах и время от времени угрожающе рассекать со свистом воздух Скальпелем.

Все же он был согласен, что чувствовал бы себя намного лучше, будучи опять своего законного роста и рядом с Фафхрдом. Шеебла сказал ему, что действие черного зелья длится девять часов. Он выпил его через несколько минут после трех, так что он должен возвратиться в свой собственный размер сразу после полуночи, если не солгал Шеебла.

Мышатник посмотрел вверх на Рифу более высокую, чем какой-нибудь великан, и с блестящим металлическим оружием, большим чем меч короля, и почувствовал большую уверенность.

— Вперед! — пропищал он своей обнаженной армии.

Он старался кричать как можно ниже.

— Вперед, чтобы спасти Ланкмар и его повелителя от крыс!

Фафхрд пролетел последние несколько футов до крыши храма и огляделся. Ситуация внизу сильно изменилась.

Живой человеческий народ убежал.