Фриц Лейбер - Шпаги дьявольщины [иллюстрации Сергея Пояркова]

Он вдруг показался сам себе шарлатаном и спросил себя, не лучше ли на самом деле сейчас повернуть назад.

И внутреннее понуждение было сильно. Было что-то, что ему нужно узнать любой ценой!

Перед дверью он остановился, но тут же, не задумываясь, перешагнул порог и направился к письменному столу, за которым сидела неподвижная, одетая в черное фигура.

Лицо Октава казалось бесконечно старым, это впечатление усиливалось белоснежными волосами, впалыми морщинистыми щеками и глубокими морщинами под глазами. Мысли Клоули невольно обратились к глубинам средневековья, когда рыцари в латах устраивали турниры, а народ шептался об эликсире, который мог дать вечную жизнь — слухи, согласно которым Земля время от времени посещалась одетыми в темное людьми, обладавшими этой самой вечной жизнью.

Клоули медленно сел на стул.

— Я вижу, сопротивление — сразу начал Октав — Это сопротивление всю ночь доставляло тебе хлопоты. Речь идет о том, о чем мы с тобой говорили во время симхромии. Я вижу людей, которые сомневаются в твоей теории и не хотят поддаваться твоим убеждениям. Я вижу двоих, особо противопоставляющих себя тебе, но я не могу понять их мотивы. Я вижу, как ты потерял самообладание, когда тебя бросил на произвол судьбы твой друг. И теперь ты хочешь сдаться.

Это все, подумал Клоули, он мог узнать совсем просто, установив наблюдение. И все же это и сегодня производило на него впечатление, как в тот самый день, когда он впервые увидел Октава в его одеянии в качестве психолога.

Клоули оторвал свой взгляд от взгляда Октава.

— Ну, и как дела с будущим миров? — сдержанно спросил он, как это с ним бывало только в этой комнате — Видишь ли ты что-нибудь отчетливое?

— Лишь схематические сны — бесцветным голосом ответил Октав — загадочные существа в образе людей проникают на Землю и готовятся к удару, но откуда они и когда ударят, я ничего не могу сказать. Твоя попытка убедить других в существовании опасности только усилила эту опасность.

Клоули, вздрогнув, немного выпрямился. Вопрос о Торне рвался с языка, но он сдержался.

— Послушай, Октав, мне обязательно нужно побольше узнать об этом! Ты, очевидно, что-то от меня скрываешь. И если я по твоим скрытным намекам выберу путь и потом узнаю от тебя, что он был ошибочным, то ты этим свяжешь мне руки. Ты должен поподробнее описать мне эту угрозу — ради блага человечества.

— И вызвать силы, которые уничтожат нас? — Октав пристально смотрел на него — Внутри миров есть другие миры, как колеса, вложенные в колеса. Я и без того сказал слишком много в интересах твоей же безопасности. Кроме того, действительно есть вещи, которых я не знаю и которые скрыты даже от Великих Экспериментаторов — и мои предположения могут быть еще дальше от истины, чем твои.

Мысли Клоули блуждали. Кто такой этот Октав — и что может скрываться за этой античной маской? Что скрывается за масками Конджерли и Темпельмара? За маской Торна? За его собственной маской? Есть вещи, которые скрыты даже от собственного сознания. Какое будущее ожидает этот мир масок?

— Так что же мне делать, Октав? — устало спросил он.

— Я тебе уже не раз говорил — ответил Октав — Ты должен подготовить свой мир к любой неожиданности. Мобилизовать все силы и оружие, чтобы не быть беззащитными жертвами в руках охотников.

— Но как мне это сделать, Октав? Мои предложения, идентифицировать эту опасность, кругом отклонены. Как же я могу предложить миру всеобщую мобилизацию без всяких оснований?

Октав некоторое время помолчал. Когда он, наконец, ответил, в его голосе слышался горький оттенок вековой мудрости.

— Тогда ты должен назвать миру причину. Всякое правительство всегда находило причину, чтобы мотивировать какое-либо мероприятие. Ты должен назвать опасность, которую они смогут понять своей куцей способностью восприятия. Подожди-ка… Марс…

От двери донесся негромкий шум. Октав повернулся, и его рука украдкой скользнула в вырез темной одежды. Очевидно, он что-то искал там, и когда ничего не смог найти, на его лице появилось выражение недоверия.

Клоули бросил взгляд на дверь.

Там стояла темная фигура, взгляд которой был твердо устремлен на Октава. Сделав короткое, нетерпеливое движение головой, фигура исчезла, но ее облик во всех подробностях прочно запечатлелся в сознании Клоули.

От этой фигуры тоже исходило впечатление бесконечной старости и в этих глазах тоже лежала мудрость веков. Это была фигура благородного существа, но не было в ней божественной доброты.

Его одежда была из вещества, напоминающего своего рода пластик. Клоули неожиданно подумал об изображениях одежды девятнадцатого и двадцатого веков, которые он видел в историческом альбоме.

Октав без всяких объяснений встал и прошел через дверь в соседнюю комнату. Его рука опять скользнула в вырез одежды и опять вернулась пустой. Очевидно, он лихорадочно пытался вспомнить о предыдущих событиях, чтобы не оказаться в смертельной ловушке.

Октав исчез в соседней комнате.

Наступила мертвая тишина.

Клоули ждал.

Время текло. Клоули слегка покашлял, потом неожиданно встал, подошел к двери, ведущей в соседнюю комнату, снова вернулся на свое место и продолжал ждать.

Он думал о суеверии и мимолетных явлениях фигур в средневековых одеждах. Он думал о древней мудрости, которую ок видел в глазах Октава и той, другой темной фигуры.

Он снова встал и повернулся к двери в соседнюю комнату.

Комната, в которую он вошел, была маленькой, скупо меблированной. В ней не было ни окон, ни дверей. Стены совершенно гладкие и чистые.

В комнате никого не было.

Октав шел за посланцем в область абсолютной темноты.

Здесь они были вне пространства, на пороге бесконечности, где даже атомы застыли в неподвижности. Здесь было только движение мыслей — мыслей, сила которых влияла на Вселенную и которые могли излучаться только богоподобными существами и ими же восприниматься.

И все же это были мысли чисто человеческие, со всеми земными ошибками и слабостями. Это была другая, очень далекая вселенная. Высокий купол собора, где в полночь шуршала только пара заблудившихся мышей.

Октав настроился на зону, где был только мир мыслей.

Он услышал вечное жужжание Генератора Вероятностей и более тихое жужжание семи открытых Талисманов. Он чувствовал присутствие семи человеческих существ, собравшихся у Генератора Вероятностей. Терс сделал краткое сообщение, и Октав ощутил неприятие шести существ из семи. Он занял свое место — восьмое и последнее.

Терс кончил свое сообщение.

— Мы вызвали тебя, Октав — подумал Прим — чтобы выслушать объяснения твоему в высшей степени странному поведению. Мы узнали, что ты непростительно небрежен. Только дважды возникла необходимость возвращать Талисман, так как его владелец погибал насильственной смертью в каком-то из миров. Как же могло случиться такое — ведь Талисман реагирует на опасность немедленным предупреждением о том, что его разлучают с владельцем?