Фриц Лейбер - Шпаги дьявольщины [иллюстрации Сергея Пояркова]

— Я даже сам себе не могу этого объяснить — виновато ответил Октав — Должно быть, какое-то чужое вмешательство смогло перекрыть предупреждение Талисмана или совершенно отвлечь мои мысли. Я заметил пропажу только тогда, когда был затребован сюда. Если я верно восстановил все события на Земле, то, думаю, что смог бы идентифицировать человека, в чьи руки попал Талисман, или того, кто выкрал у меня.

— Был ли Талисман закрыт в то время? — быстро спросил Прим.

— Да — ответил Октав — Мысленный ключ к предохранителю был известен только мне.

— Ну, это, по крайней мере, маленький пункт в нашу пользу — подумал Прим.

— Я совершил ошибку — подумал Октав — но это легко можно устранить. Дайте мне другой Талисман, чтобы я мог пойти в тот мир и добыть свой Талисман.

— Так не пойдет — подумал Прим — Ты и так долго был в этом мире, Октав. Ты самый молодой в нашем кругу, но твое тело давно уже состарилось.

— Да — импульсивно подумал Октав, не тратя время на раздумья — Время течет медленно, когда вы в вашей удобной уединенности сидите здесь и обмениваетесь замечаниями о событиях в мире.

— Ты попал под влияние мира и его чувств — подумал Прим — И с этим я перехожу ко второму, более важному пункту нашего объяснения.

Октав почувствовал неприкрытую враждебность семи остальных существ. Теперь утрата Талисмана будет для него роковой. Его надежда исчезла.

— Мы узнали — продолжал Прим — что ты разглашаешь тайны. В эмоционально подчеркнутом и удивительно примитивном обличье предсказателя и ясновидца ты передаешь запретные знания представителям мира Земли главного стола.

— Я не могу этого оспаривать — согласился Октав — Мир главного стола нуждается в объяснении. Вы же все время обращаетесь с ними, как с дурно воспитанными детьми. И совершенно неподготовленными толкаете в предельно сомнительное будущее.

— Мы можем наилучшим образом предрешить благополучие мира! — мысли Прима с помощью Талисмана в его ладони усилились до непредставляемой мощности. В противовес твоим предприятиям мы все свои силы направили на бескорыстную силу мирам, поставив цель дать миру счастье нашими научными методами. Главное наше условие — ни один человек в мире ничего не должен знать о наших действиях. Неужели ты так подвержен миру и его влиянию, что я должен напомнить тебе о цели существования нас?

Абсолютная темнота, казалось, запульсировала, Октав не ответил, и мысли Прима шли шаг за шагом, будто он уговаривал маленького ребенка.

— Может быть, получится так, что от тебя самого с самого начала осталась скрытой логика наших научных действий? Каждый эксперимент требует известных мероприятий по безопасности. При нормальных естественных условиях есть только один мир, с которым, естественно, нельзя экспериментировать. Поэтому нельзя установить, какой вид общественного устройства и правительства послужил бы на благо народа этого мира. Но это все появляется сейчас совсем в другом свете, если пользоваться Генератором Вероятностей. С его помощью мы можем наблюдать, развитие отдельных миров и постоянно держать перед глазами их будущее. Мы видим решающие эпохи, если мир стоит перед важным выбором, например, между демократической и тоталитарной формами правления, или между чисто эстетическими комплексами и тому подобное. В такие временные интервалы мы используем Генератор Вероятности и направляем на вождя этого мира, в чьих руках лежит будущее. Таким образом для него появляется одна возможность, две или больше. Ход времени развивается или расстраивается, и мы имеем различные миры, развитие которых сильно различается. Таким образом мы можем принимать наши окончательные решения.

— Я вынужден критиковать это — немедленно подумал Октав, не заботясь об опасности, которая его здесь подстерегала — Ты обобщаешь вещи и при этом забываешь, что крупные вероятностные факторы возникают из множества мелких. Все обстоит не так просто, как ты считаешь?

Октав этим потряс самые основы их знаний, но Прим, казалось, не обратил на это ни малейшего внимания.

— Мы провели последний временной срез тридцать земных лет назад — непоколебимо продолжал он — Открытие субтронных сил дало миру энергию космоса. Вследствие этого правительство мира встало перед тремя различными возможностями: скрыть изобретение и устранить изобретателя, использовать открытие в своих собственных целях или поставить открытие на службу обществу, причем в этом случае возникает опасность, что почти каждый человек или, по меньшей мере, маленькая группа людей будет держать в руках силу, способную разрушить мир. Земля дает только один шанс сделать выбор. С нашим вмешательством можно реализовать все три возможности, и несколько лет постоянного наблюдения достаточно, чтобы доказать нам, что третья вероятность, то есть опубликованные открытия этих субтронных сил, было правильным. Оба других мира к этому времени уже были втянуты в их ошибочное развитие.

— Да, другие миры — с горечью подключился Октав — Как много их уже было, Прим? Как много — с самого начала?

— Но ведь мы же стремимся к сотворению самого лучшего из миров, какой только возможен, поэтому, естественно, мы вынуждены сотворить и несколько плохих — терпеливо ответил Прим.

— Да, миры ужаса, которые никогда бы не возникли, если бы вы не упорствовали в своем стремлении исчерпать все возможности человеческого духа, как добрые, так и злые.

И без вашего вмешательства людям удалось бы построить свой прекрасный мир — не принимая во внимание все эти ужасные возможности.,

— Не хочешь ли ты сказать этим, что мы должны бросить все на волю случая? — раздраженно спросил Прим — Неужели нам нужно стать фаталистами? Нам — мастерам судьбы?

— И потом — продолжал Октав, не обращая внимания на возражения Прима — после того, как вы создали эти ужасные миры, в которых люди тоскуют по отнятому у них счастью, вы их просто уничтожаете.

— Естественно! — уже сердито ответил Прим — Если у нас появляется уверенность, что эти миры не отвечают желаемому, мы прекращаем их жалкое существование.

— Да — с еще большей горячностью сказал Октав — Ненужных котят престо топят. Ваша благосклонность касается только одного-единственного мира, в то время как другие без всяких церемоний заталкиваются в мешок.

Но это же чистый акт милосердия — возразил Прим — Нет ни горя, ни боли — только внезапное стирание.

Но Октав не думал сдаваться. Наконец прорвались все накопившиеся в нем сомнения в затеях этих существ, так много мнивших о себе. Его острые мысли, как удары кнута, проносились сквозь тьму.

— Так кто же вы такие, что можете утверждать, что внезапное стирание не причиняет никакой боли? О, да, эти призрачные миры, эти результаты экспериментальных ошибок, они же не играют никакой роли, а раз они результат неудачи — они должны быть устранены, так как мы не можем вынести их молчаливого обвинения. Как будто люди этих призрачных миров не имеют такого же права на существование, будущее, как и люди мира главного ствола. Какое преступление они совершили, если не считать того, что они, возможно, идут неверным путем, причем вы же сами признаетесь, что все стоите перед таким же выбором? Какая разница между миром главного ствола и мирами ответвлений, исключая то, что вы больше печетесь о будущем мира главного ствола? Я хочу сказать вам кое-что. Вы настолько благосклонны к этому миру, что остальные рассматриваете только как гипотетические. Но они так же равны, до мельчайших подробностей.