Дмитрий Туманов - Этюд в розовых тонах [litres]

И я решился. Когда Мег подобрался к нам на расстояние атаки и в очередной раз высунул свою огромную башку, определяясь с направлением броска, я метнул в чудовище «Морозную бомбу». Даже на суше этот артефакт мгновенно промораживал все в радиусе нескольких шагов.

А в воде эффект водной магии наложился на поддержку родной стихии и магической стихии самой Агранны. Результат получился впечатляющий – за нашими спинами всплыл самый настоящий айсберг! А в его ледяной толще отчаянно дергалось исполинское черное тело.

Резистенция у Мега действительно оказалась на высоком уровне, и заморозка не нанесла монстру глубин большого вреда. Но остановила она его однозначно. Прежде чем Мег разломал свои ледяные оковы и вырвался на волю, мы уже добрались до спасительной полосы прибоя, и Александра отпустила наше «плавсредство».

Освобожденная и избавленная от веревочных пут акула тут же улизнула, уйдя на глубину. А мы с волшебницей, добредя до пляжа, устало рухнули на песок и долго так лежали, смотря на проплывающие над нами розовые облака.

– Как-то очень уж круто начинается наше путешествие по Агранне, – произнес я, прервав затяжное обоюдное молчание. – Не надо больше таких безумных идей. Мы же сейчас просто на волосок от смерти были.

– Прости меня, – вздохнула Александра, жалобно всхлипнув и уткнувшись лицом в мое плечо. – Я еще не слишком опытная волшебница и не умею смотреть на два шага вперед.

– То, что нас не убивает, делает нас сильнее, – процитировал я Фридриха Ницше. И, подумав, добавил от себя: – И умнее. Так что не будем сокрушаться о том, чего с нами не случилось, – это нам наука на будущее.

– Я поняла… Но давай уже пойдем поскорее, – зачастила Александра. – Та рыбачья лодка, которую я видела с воздуха, должно быть, уже приплыла. Нам нужно поторопиться, пока рыбаки не уплыли отсюда снова.

– Приплыть-то рыбаки могли, – устало возразил я. – Но они уж точно не уплывут отсюда, пока отлив не начнется и сети с уловом не обнажатся. А пока мне и здесь неплохо лежится. Пляж, море, пальмы, красивая девушка рядом, да и погода просто замечательная. Сюда бы еще пару шезлонгов и пару коктейлей – и вообще будет как на курорте.

Я-то об этом всего лишь помечтал. А вот моя домашняя волшебница, стремясь загладить свою вину, не замедлила воплотить мою мечту в жизнь. И вот мы уже сидим в шезлонгах под пальмами, неспешно потягивая через трубочку самую настоящую пина-коладу со льдом! Рецепт ее изготовления Александра когда-то вызнала у Аполлона и не преминула блеснуть своими знаниями, когда ей представилась такая возможность.

Вот это я понимаю – отпуск так отпуск! Альтернатива рулит однозначно – когда я еще такое в реальном мире почувствую? Кстати говоря, мой предшественник знал вкус в напитках! Да и в девушках тоже!

Спустя час, когда начался отлив, мы с превеликим сожалением покинули этот райский пляж и двинулись на другой конец острова. На первый взгляд этот клочок земли был еще более диким и запущенным, чем тот, с которого мы приплыли. И лишь в самом дальнем его конце, где между этим и соседним островом имелся небольшой пролив, обнаружились первые зримые следы присутствия человека.

На песчаной косе, наполовину утонув в песке, лежал перевернутый, почерневший от старости и покрытый соляными разводами рыбацкий баркас с пробитым днищем. А мелководный проливчик глубиной по колено был перегорожен двумя рядами рыбацких сетей, установленных на палках – их-то и разглядела Александра зоркими глазами чайки.

Упомянутая лодка тоже была здесь: небольшое судно с крупным косым парусом, что-то вроде фелуки, стояло в маленькой бухточке по ту сторону пролива. С десяток невысоких смуглокожих людей, одетых в серые холщовые штаны и рубахи, в намотанных на голову тюрбанах, вооружились наспинными плетеными корзинами и начали сбор «урожая» – проливчик к этому времени уже обнажил песчаное дно и сети, нагруженные богатым уловом.

Нас аборигены, безусловно, заметили издалека. Когда мы подошли поближе, рыбаки, указывая на нас пальцами, начали лопотать что-то невнятное. Причем на двух совершенно разных языках! И вот тут я, впервые за всю мою недолгую историю путешествий по иным мирам, оказался в замешательстве. Ранее Альтернатива разговаривала со мной только по-русски, в той или иной степени косноязычности.

Но здесь был определенно другой мир. И языки этих людей, отдаленно походившие на южноитальянский и малайский диалекты, были мне вообще непонятны! И ладно бы только мне – магесса четвертого уровня жалобно смотрела на меня, беспомощно разводя руками. Увы, магия миров Созвездия за всю свою невообразимую историю, насчитывавшую несколько десятков тысяч лет, так и не смогла изобрести заклинание универсального переводчика.

Неудобное положение выправил подошедший капитан фелуки – плотный фактурный мужчина лет пятидесяти, с ухоженной бородой, заметно тронутой сединой, с золотой серьгой в ухе, одетый в кожаный жилет поверх тонкой белой батистовой рубашки и роскошного алого кушака, опоясывающего располневшую талию, и обутый в классические пиратские ботфорты – с пряжками и отворотами.

– Сальют! Сеньор и сеньорита – из Благодати?! – низко раскланявшись, восторженно воскликнул капитан на ломано-перекошенном русском языке. – Добро пожаловать в Альтремару, вашье сиятельство! Мы, пльемя тьерци народа таллау, ждалли вас здьесь много, много льет! Дьед ждал – не дождался. Отьец ждал – не дождался. Эль-капитано Мараджо Скьявелли ждал – и дождался! Браво! Брависсимо!

Ну и так далее, и тому подобное… «Великий и могучий» в местном исполнении являл собой убойный трэш, от которого натурально «вьялли уши». Мне-то деваться было некуда, а вас, достопочтенные сеньоры и сеньориты, я постараюсь избавить от этого словесного беспредела.

Как вы думаете, почему этот морской бродяга из попы мира не только понял, откуда мы, но и влет просек наш статус? А очень даже просто. В мире, живущем в условиях, максимально приближенных к Средневековью, рулит не грамота, а символика. Александра, как ни старалась, не смогла объясниться с аборигенами ни на словах, ни в письменной форме, ни даже на пальцах.

В конце концов, раздраженная волшебница топнула ножкой с досады, выругалась нецензурными словами, которых даже я не знал, и пошарила в незримых закромах Обсерватории. Эффектно вынув из воздуха мою латунную эрзацкорону, Александра нахлобучила мне ее на голову. А затем юная пограничница подняла надо мной голубой штандарт с белым грифоном.

И всем всё сразу стало ясно! Этот флаг здесь знали и помнили: так выглядело знамя Свободы, под которым островитянам-изгнанникам предстояло отвоевать земли предков на континенте. И язык, на котором говорили «освободители», таллау запомнили тоже, на всякий случай. Вот этот случай и представился.