Дэвид Хаир - Кровь мага [litres]

Когда люк открылся, она мигом проснулась, а заметив, что Аларон поглядывает на нее, нахмурилась.

Что?

Прикосновение ее разума было таким же ловким и цепким, как ее рука.

Я просто думал о том, как ты красива во сне , – ответил Аларон с нехарактерной для себя смелостью.

Идиот.

Едва заметно покраснев, девушка отвела взгляд.

Я сделал ей комплимент, и она меня не придушила. Грудь Аларона наполнилась теплом.

Напоив генерала водой, Рамон окинул взглядом его сухопарую фигуру.

– Только взгляните на него. Он потерял почти двадцать лет. Когда он проснется, наверняка будет просто шокирован.

– Это точно, – согласился Мюрен. – Я сменю тебя. Отдохни, парень.

Впрочем, Мюрену не пришлось подпитывать кристалл энергией долго: генерал тихо вскрикнул, и все они тотчас столпились вокруг него. Старик что-то невнятно бормотал. Его лицо дергалось. Затем он взревел, словно от боли, а его глаза широко распахнулись.

– Кор всемогущий! – резко воскликнул он, окинув все и вся вокруг безумным, полным страха взглядом.

Мюрен схватил его за плечи:

– Генерал Лангстрит, сир, все в порядке. Вы среди друзей.

Генерал уставился на него, заметно вздрогнув.

– Джерис Мюрен, это ты? Где я?

– Вы вернулись, мой дорогой генерал. Вы и правда здесь. Поверить не могу.

Он заключил старика в объятия, и Лангстрит неуверенно приобнял его в ответ, глядя на освещенные слабым светом лица окружавших его молодых людей.

– Кто эти дети, Мюрен?

Ощутив прилив гордости, Аларон поклонился:

– Мерсер, сир. Аларон Мерсер. Сын Ваннатона Мерсера и Теслы Анборн.

– У Теслы был сын?.. Ну, разумеется, ты родился во второй год войны. Кор всемогущий, сколько же времени прошло? – Внезапно генерал схватился за грудь и посмотрел на свое полуобнаженное тело. – Сколько прошло времени?

– Сейчас 928-й, сир, – деликатно ответил Мюрен. – Около восемнадцати лет.

Ноги Лангстрита подкосились, и лишь сильные руки Мюрена не дали ему упасть.

– Восемнадцать лет , – прошептал он. – Я никогда не думал, что все настолько затянется. Думал, что, возможно, потребуется года три… Восемнадцать … О Кор, властитель наш… – Генерал взглянул на Аларона. – Я знаком с твоим отцом, мальчик. И с твоей тетей.

– Знаю, сир, – гордо ответил Аларон. – Мой отец часто о вас говорит.

– Я – Рамон Сенсини, – представился Рамон. – А это – Цимбеллея ди Реджия. Мы, используя подсказки, вернули вас. Но без участия капитана это было бы крайне проблематично, его поддержка оказалась очень кстати, – добавил он.

Лангстрит обвел их всех взглядом. В его глазах читалось ошеломление.

– Тогда я благодарю всех вас. Благодарю от чистого сердца. Спасибо.

Вновь опустив глаза на свое тело, он содрогнулся. Цим положила ему на плечи одеяло, и старик закутался в него. Поев и попив, он с явным усилием заставил себя успокоиться.

– Лучше бы мне обо всем услышать, Джерис, – произнес он наконец. – Включая самое худшее. Расскажите мне, что и как здесь происходило.

Когда они закончили отвечать на самые животрепещущие вопросы Лангстрита, уже начинало светать. Большую часть исторических справок и информации о последних событиях генерал услышал из уст Мюрена, а вот о том, как его удалось вернуть, старику рассказывали в основном трое молодых людей. Слушая их, Лангстрит становился спокойнее и пару раз даже усмехнулся.

– Я думал, что это может оказаться кто-то вроде твоей тети Елены, юный Аларон, – сказал генерал. – Оставленная мной множественная руна была начертана так, чтобы появляться лишь перед определенными людьми. Потомков этих людей я включил в список лишь в самый последний момент. И, как оказалось, не зря.

Он ухмыльнулся Аларону, с улыбкой кивнувшему в ответ.

Теперь, когда генерал вновь обрел себя как личность, он всех их буквально покорил, причем без боя. Необычайно живой темперамент и грубоватый юмор вдобавок придавали старику особое обаяние. Мюрен всегда был беззаветно предан ему, а теперь друзья наконец поняли почему: генерал Лангстрит излучал лидерство, но относился к окружающим с таким же уважением, как и они к нему.

Старик остался доволен их рассказом, хотя новости о Вульте его не на шутку встревожили. Аларон попытался извиниться за то, что подставил всех под удар, выкрав касавшуюся его бумагу, однако генерал отреагировал уже как философ.

– Людям свойственно совершать ошибки, парень. Такова жизнь. На них мы учимся и сами же их исправляем. – Он обернулся к Мюрену. – Вульт явно подозревает, что ты в этом замешан, Джерис. – Лангстрит оглядел собравшихся. – Теперь – к Скитале и тому, что с ней делать.

Он отхлебнул своего любимого темного пива, дальновидно купленного Мюреном.

– Начнем со Скиталы. Юный Аларон был прав: Фульхий – норосский каноник – выкрал ее и привез в Норос в год начала Мятежа. Фульхий разругался с Матерью Империи Луцией из-за священного похода, вследствие чего выкрал Скиталу и бежал в Норос, намереваясь заложить фундамент соперника Палласа. Роблер привлек меня и еще нескольких норосских ветеранов похода. Мы все выпили приготовленную Фульхием амброзию. Роблер, Модин и я вознеслись; остальные же приказали долго жить. Фульхий надеялся, что факта создания амброзии и демонстрации серьезности наших намерений будет достаточно, чтобы заставить рондийцев согласиться на переговоры, – он не думал, что Луция пойдет на открытую войну. Но он ее недооценил. К моменту нашего окончательного поражения Фульхий и остальные каноники были мертвы, а из нашего круга в живых оставались только Роблер и я. Когда неизбежность поражения стала очевидной, мы решили, что должны спрятать Скиталу. Я взял ее сокрытие на себя, чтобы Роблер оставался в искреннем неведении относительно произошедшего с ней. Мы уже подумывали о том, что нам придется прятать Скиталу прямо в осажденном Нороштейне, поэтому я занялся подготовкой к этому. С целью замести свои следы я сделал все, что мог: сложил запутанную головоломку, которую сумел бы разгадать только кто-то из друзей. Я знал, что после сдачи попаду в руки врага, и предполагал, что меня увезут в Паллас. Но, как оказалось, Вульт ухитрился добраться до меня раньше и утаил от Луции. К тому моменту я уже стер свою собственную память.

Они все задумались над словами Лангстрита. Аларон гадал, хватило бы ему храбрости когда-нибудь совершить подобное.

Лангстрит заговорил вновь:

– Все это подводит нас к важному вопросу: что делать со Скиталой, когда мы вернем ее? Есть лишь два пути: уничтожить ее либо воспользоваться ею. Я считаю, что уничтожать было бы неправильно: гнозис причинил немало зла, но он же принес и много добра. Она – ключ к исправлению несправедливостей этого мира. Сам по себе Паллас не падет никогда, следовательно, должна подняться более могущественная сила, которая затмит его. Уничтожить Скиталу означало бы обречь нас на вечное владычество Палласа. Великие дела начинаются с одного маленького шага, – напомнил он. – Первые маги оказались людьми, которым просто повезло. Вместе мы можем стать чем-то особенным, чем-то важным. Мы должны использовать Скиталу осторожно, с умом, подыскивая и привлекая лишь тех магов, которые разделяют наши устремления. Я пытался вести войну в открытую и потерпел неудачу. Мы должны попробовать что-то еще. Это займет много лет, но, при должном терпении, мы сможем создать сеть союзников и таки разрушить власть Палласа.