Дэвид Хаир - Кровь мага [litres]

Гебусалим, континент Антиопия

Джумада (майцен) – акира (юнесс) 928

2–1 месяц до Лунного Прилива

Стоя на коленях, Казим в одиночестве молился в самом большом Дом-аль’Ахме Гебусалима. Простираясь на полу, он просил Ахма о прощении и благословении. До него начал доходить масштаб его задачи. Тренировки никогда не были просто игрой, но и реальностью их не назовешь. Идеально нанести засчитывавшийся как смертельный удар деревянным ножом было вовсе не тем же самым, что вонзить стальной клинок в сердце человека.

Под высоченными сводами зазвучало эхо шагов. Развернувшись, юноша увидел Рашида, Джамиля и Гаруна, направлявшихся к нему. Несмотря на запрет на ношение обуви в амтехских храмах, они были в сапогах. Казим отчасти возмутился этим тонким жестом пренебрежения со стороны Хадишахов, однако чувство тревоги напомнило о себе куда сильнее. Время пришло?

Казалось, он готовился вечность, целыми днями тренируясь, принимая пищу, молясь и забываясь сном. Этот цикл был подобен какому-то кошмарному колесу, которое все никак не хотело останавливаться. Единственным человеком, которого он видел ежедневно, был Гарун, тихо читавший ему отрывки из священных текстов, посвященных самопожертвованию, нанесению необходимых ударов и злу неверия. Теперь Казим смог бы процитировать их и в обратном порядке: «Один Бог Ахм. Неверному нет спасения». И он воспринимал эти слова как вершину справедливости; лишь убив Антонина Мейроса, он сможет освободиться. Лишь принеся смерть, сможет вновь зажить где-то далеко, и там будут только Рамита, он и их дети.

– Казим, – произнес Рашид. – Пойдем.

Он отвел их в одно из укрытий Хадишахов, которое было обустроено глубоко под домом какого-то торговца, возвышавшегося поблизости от золотого базара. Их впустили сразу же, не задавая вопросов. В городе бурлила преступная жизнь. Это был мир торговцев опиумом, азартных игр и денег, процветавший, разумеется, во славу Ахма. Хадишахи правили этим миром, а Рашид возглавлял Хадишахов. В глазах всех, кто узнавал его, можно было заметить диковинную мозаику из страха и почтения. Казим задумывался, какую роль Рашид играет публично; с момента своего прибытия в Гебусалим он практически ничего не видел и не слышал, а Хадишахи спрашивали не больше того, что им говорили.

Казим никогда еще не спускался так глубоко под землю. Он оказался в слабоосвещенной пещере, свод которой поддерживали колонны. Пещера была примерно в сотню шагов длиной. В ней находился постамент с пюпитром, на котором лежала книга. Над книгой сгорбилась какая-то старуха. К ошеломлению Казима, Рашид, упав на колени, простерся перед ней, и остальные сделали то же самое. Казим поспешил последовать их примеру. Да кто же она такая, если сам Рашид становится перед ней на колени?

– Наконец, – изрекла старуха.

Ее резкий сухой голос показался ему до боли знакомым. Юноша невольно поднял свои глаза и понял: он действительно ее знал. Это была старая карга с Аруна-Нагарского рынка, которая первой сказала ему, что его судьба связана с Рамитой Анкешаран. У него в голове вспыхнула тысяча вопросов, однако Казим испуганно их проглотил, увидев, что глаза старухи, пронзив мрак, уставились на него.

– Саль’Ахм, Казим Макани, – произнесла она.

Встав, старуха протянула ему руку и повела его к алькову, который, судя по всему, заранее специально подготовили. Остальные, даже Рашид, остались позади. В алькове стояла жаровня и виднелось несколько предметов: нож, какие-то маленькие кристаллы, выглядевшие как большие куски соли, и пара видавших виды медных кубков.

Старуха жестом предложила Казиму сесть на богатый ковер, покрывавший пол, после чего и сама с усилием опустилась на ковер, скрестив ноги.

– Мое имя – Сабель, – представилась она юноше. Содрогнувшись, Казим понял, что ее глаза были желтоватыми – цвета янтаря, как у шакала. – Ты можешь называть меня бабушкой, хотя это и не совсем точно.

Бабушкой? Юноша со страхом смотрел на незнакомку. Она – еще один маг из числа Хадишахов. Это проверка.

– Рашид был против того, чтобы я встречалась с тобой прежде, чем дело будет сделано, – вновь заговорила ведьма. – Он считал, что риски слишком велики.

– Какие риски? – решился спросить Казим.

– Риск, что ты потерпишь неудачу и информация обо мне будет вырвана из твоего разума во время допроса. – Ее голос был холодным и лишенным эмоций. – Я признаю риск, но я настояла на своем.

Она настояла на своем, заставив Рашида отступить. Юноша нервно кивнул.

– Рашид не знает всего, что поставлено на карту. Он знает, что ты из себя представляешь, но не до конца. – Сабель наклонилась вперед. – Он не ведает, что мы можем получить, если сделаем все правильно. Он выбрал тебя для этого задания, поскольку считает тебя способным, поскольку твоя сестра или эта Рамита откроют тебе дверь, поскольку ты – сын Раза Макани. Однако он не до конца знает, что представлял из себя Раз Макани. – Она пристально всмотрелась Казиму в глаза. – Как и ты. Пришло время тебе восполнить этот пробел.

После этих слов юноша уже испугался того, что ему только предстояло услышать.

– Раз Макани был моим потомком, – произнесла Сабель. – Как и Фалима, его жена. – Сказав это, она неожиданно сменила тему. – Ты знаешь историю о рондийских магах, о Коринее и его последователях?

Казим кивнул. Рашид рассказывал ему об этом.

– Они получили свои Шайтановы силы, разбили римонцев и завоевали Юрос, – ответил он.

Женщина саркастически хмыкнула.

– Я была там, – сказала она, и юноша почувствовал, как у него по спине пробежал холодок.

Его неверие не смогло укрыться от глаз женщины.

– Я родилась на Юросе почти шестьсот лет назад. Я была одной из последовательниц Корина; вместе мы выпили амброзию. Но лишь треть из тысячи получила гнозис, став магами. Другая треть умерла во сне. Но оставалась еще одна группа: те, кто не получил гнозис в ту ночь, но и не умер. Я была одной из них.

– Но…

– Выслушай меня, мальчик. – Она приложила палец к его губам. – Послушай. Те из нас, кто не сумел получить в ту ночь гнозис, оказались в странном положении: свидетели чуда, но не его часть. Получившие силы объявили нас недостойными и, уничтожив римонские легионы и установив свою власть, обратили внимание на нас. Сертен и его прихвостни написали священную книгу своей новой религии, корианской, и объявили нас «Отвергнутыми Кором». Поначалу они подвергли нас гонениям, а затем объявили еретиками и приговорили к смерти. – Ее голос наполнился горечью. – Нас оставалось все меньше, и мы начали верить, что получили по заслугам. Через десять лет нас истребили почти полностью. Лишь храбрость и преданность друг другу позволила нам выжить.