Дэвид Хаир - Кровь мага [litres]

Она надолго замолчала, словно о чем-то задумавшись. Казим ждал, пока вопрос наконец сам не сорвался с его губ.

– Что произошло дальше?

Сабель взглянула на него:

– Случайное открытие. Я наткнулась на умиравшего мага, которого застал врасплох соперник, оставив его умирать. Его тело было настолько разбито, что исцелить его не представлялось возможным, и в тот самый момент, когда я склонилась над ним, он умер. Я проверила, дышит ли он, и на мгновение мне показалось, что из его ноздрей вырвалось крошечное облачко светящегося дыма, и я случайно вдохнула это испарение. Это был его дух, покидавший тело. – Она жестом указала на жаровню, заставив дым изменить форму в качестве подтверждения своих слов. – Я вдохнула его душу – и получила гнозис. А поскольку мои товарищи по несчастью стали мне родней, я поделилась с ними своим открытием, ставшим нашим путем к спасению.

Казим вытаращился на нее. Рашид никогда не упоминал ни о чем подобном.

– Мы знаем, что амброзия на нас, так называемых Отвергнутых, не подействовала. Возможно, ее формула содержала ошибку, а быть может, какой-то неизвестный элемент в нас самих замедлил процесс, оставив нас с гностическим потенциалом . Чтобы получить его в полной мере, требовался стимул: душа, наполненная гнозисом.

Мысли бешено вертелись в голове Казима. Он начинал понимать.

– Мои Отвергнутые собратья, отчаянно желая получить гнозис, последовали моему примеру. Но найти умирающих магов было не так-то просто. В отчаянии, некоторые обернулись друг против друга, и, к моему горю, это сработало: трансформацию можно было запустить и поглотив душу Отвергнутого. Поглощение душ обычных людей восполняло наши силы, однако оно не могло пробудить гнозис. По сути, нам приходилось убивать, чтобы получить силу.

Казим смотрел на нее с болезненным восторгом. Она сказала мне называть ее «бабушкой».

– Узнав о нас, маги пришли в ужас. Они называли нас «Доккен», «Пожирателями душ», «Скиомантами» и многими другими именами. Была объявлена чистка, а те немногие из нас, кто уцелел, начали скрываться. Мы скрываемся с тех самых пор.

– Ты и правда моя прабабушка? – спросил Казим со страхом.

– Добавь еще несколько «пра-», мальчик, – ответила Сабель. – Я бежала сюда на одном из первых воздушных кораблей, сотни лет назад.

Сотни лет … Ахм, смилуйся! Несмотря на свое бешено колотившееся сердце, Казим заставил себя думать. Он вспомнил то, что ему говорили о магах.

– Но с поколениями кровь должна была стать слишком жидкой…

– Здесь все работает тем же образом: у тебя одна шестнадцатая магической крови, так что твой гнозис слаб, но не слишком. Ты станешь Скиомантом, если у тебя есть на это воля.

Юноша со вздохом отпрянул.

– У меня ее нет, – сказал он, задыхаясь. – Я не желаю ваших даров Шайтана.

Всю свою жизнь я хотел быть лишь хорошим человеком, счастливо живущим вместе с Рамитой.

– Если дети, растущие в ее животе, от Мейроса, то твоя женщина уже получила гнозис.

– Ее дети – мои!

– Ты уверен? – Сабель снисходительно улыбнулась. – Зачем бы ей, обладательнице гнозиса, понадобился тот, у кого его нет?

– Она им не обладает – и она любит меня.

– Она уже начинает подпадать под чары Мейроса.

– Никогда!

Взгляд старухи стал жалостливым.

– Думаешь, она не изменилась после всего, что ей довелось здесь увидеть и испытать? Думаешь, она бы вернулась на юг, даже если бы могла? Она – его пленница, пока ты ее не освободишь.

Она вытянула руку, и на ее повернутой вверх ладони заиграло пламя. Юноша невольно оказался зачарован его видом, задумавшись, каково бы это было – творить подобные чудеса и не быть проклятым.

– Разве тебе не хотелось бы управлять своим собственным яликом? – спросила Сабель. – Или обрушивать на неверных огненный дождь? Шагать по миру подобно принцу?

Казиму вспомнились та безграничная радость, которую он испытывал, летя над землей вместе с Мольмаром, и то жестокое унижение, когда Рашид избил его на арене. Со мной никогда больше не обращались бы подобным образом. Я стал бы ему равным … От такой мечты отказаться было непросто.

– Ты говоришь, что мне пришлось бы убить мага и поглотить его душу? – спросил он.

От одной мысли об этом юношу начинало тошнить.

– Нам приходится поглощать души вновь и вновь, чтобы восполнять энергию, – ответила Сабель. – В нашем состоянии есть нечто, замедляющее нормальное восстановление. Маг может восстановить свои силы, отдохнув. Нам же приходится питаться душами других.

– А… А мы… – Произносить это «мы», пожалуй, было самой странной частью их разговора. – Мы настолько же сильны, как и маги?

Сабель оценивающе на него взглянула.

– Ну, – произнесла она, – это зависит от того, с какой стороны смотреть. Тебе хотелось бы узнать больше?

Казим взглянул на нее. Он едва мог думать. Сила, которую она ему предлагала, была мечтой, фантазией. Однако стать в столь опасные времена силой, с которой мир будет считаться, означало пойти на сделку с Шайтаном. На сделку, от которой он просто не мог себе позволить отказаться.

«Рамита поймет, – сказал юноша сам себе. – Я делаю это, чтобы стать сильнее и суметь тебя защитить, любовь моя».

– Что я должен делать? – спросил он.

Рамита сидела в своем внутреннем дворике одна. Мейроса дома не было – он отправился на очередную чрезвычайную встречу в Домусе Коструо, а Юстину пригласила на вечеринку Алиса Дюлейн. С той памятной ночи на Южном мысе Рамита в основном пребывала в одиночестве, и ей уже начинало казаться, что произошедшее случилось много лет назад и с другим человеком. С ней осталась лишь Гурия, да и то скорее формально: она целыми днями пропадала в городе, а по ночам предпочитала мужскую компанию. Вот и сейчас Рамита слышала доносившиеся из ее комнаты недвусмысленные звуки. Йос Кляйн был просто одурманен девушкой-кешийкой, постоянно встречаясь с ней. Она моя сестра, но, похоже, я теперь почти ничего не знаю о ее жизни. За исключением разве что продолжающихся свиданий Гурии со своим любовником.

Рамита молилась о том, чтобы Казим и Джай оказались далеко, достаточно далеко, чтобы пережить гнев Мейроса, если дела примут скверный оборот. Беременность внесла опустошительные коррективы в процесс пищеварения: теперь девушка никогда не была уверенной, сможет ли поесть без последующего экстренного похода в уборную. Шла первая неделя юнесса, и в дневное время внутренний дворик раскалялся настолько, что находиться там можно было лишь ночью. Введенный комендантский час соблюдался плохо, поэтому город оставался шумным и по ночам, даже в их тихом квартале.

– Ты все еще не спишь, моя дорогая? – донесся от двери сухой голос, и сердце Рамиты затрепетало.