Лаура Кнайдль - Рождение магии [litres]

– Киран… я не знаю, что сказать.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты готов вступить в новую должность. Скажи, что готов стать королем. Потому что я не могу представить себе никого лучше, чем ты.

Олдрен молчал, поджав губы. Казалось, эти мгновения будут длиться вечно. С каждой секундой пульс Кирана учащался…

– Я полагаю, – голос Олдрена превратился в едва слышный шепот, – я займу этот пост.

Улыбка расцвела на лице Кирана, и в порыве чувств он притянул Олдрена к себе. Принц крепко обнял своего друга.

– Спасибо, – пробормотал он на ухо Олдрену. Согласие фейри сняло с Кирана то тяжкое бремя, которое принц носил уже слишком долго. – Ты станешь великим королем.

– Спасибо, – поблагодарил Олдрен. Мужчина говорил с трудом, словно ему приходилось бороться со слезами.

Киран задержал друга в объятиях еще на мгновение, прежде чем отпустить его и сделать шаг назад.

– Я непременно поговорю завтра с Советом и хочу, чтобы эта новость была объявлена народу как можно скорее. Может быть, таким образом мы сможем предотвратить дальнейшие беспорядки.

– Хотелось бы надеяться, – сказал Олдрен, который был слегка не в себе, словно выпил лишнего. Впрочем, после такого разговора вряд ли кто-то поставил бы это ему в вину.

В конце концов, Олдрен скоро станет королем Неблагих и будет обладать беспрецедентной властью.

– Давай выпьем! – предложил Киран. Он прошел мимо Олдрена к столу, на котором всегда стояли кувшины с водой и вином. Он наполнил два кубка и протянул один Олдрену. – За тебя, будущего короля Неблагих и нового правителя Мелидриана!

– И за тебя, ибо ты навсегда останешься моим принцем, – добавил Олдрен.

Они чокнулись бокалами и выпили. Взгляд Кирана остановился на клетке, в которой обычно сидел попугай Олдрена. Но она была пуста. Неудивительно, что недавние мгновения абсолютной тишины так поразили Кирана.

– Где твоя птица?

Олдрен посмотрел в сторону вольера и вздохнул.

– Вчера я нашел его на полу. Мертвым.

– Мне очень жаль.

Олдрен пожал плечами.

– Таков исход любой жизни.

Такова была истина, но Киран знал, что птица была еще далеко не старой, а Олдрен был очень привязан к ней. Должен ли принц купить ему нового питомца? Сделать подарок к вступлению в новый жизненный этап?

Друзья пили свое вино и говорили о том, как члены Совета воспримут решение Кирана. Хотя принц был уверен, что кандидатуру Олдрена одобрят все.

Киран сделал последний глоток из своего кубка и поставил его обратно на стол.

– Мне лучше уйти. Уже поздно, а тебя завтра ждет волнительный день. Спокойной ночи и приятных снов!

– Тебе тоже, – с улыбкой ответил Олдрен.

Киран уже почти дошел до двери, когда вдруг снова остановился и обернулся.

– Олдрен?

Его друг поднял взгляд.

– Да?

– Могу я спросить тебя еще кое о чем?

– Все, что хочешь.

– Ты знаешь людей, обладающих способностью пресекать стихийную магию фейри? – спросил Киран. Принц удивился, когда Зейлан рассказала ему о своем даре, но эта новость не застала его врасплох. Киран и раньше подозревал, что Зейлан – особенная. Возможно, этот талант и был причиной того, что он увлекся этой девушкой с первого мгновения. Ведь без своей стихийной магии Киран был почти человеком.

– Почему ты спрашиваешь об этом? – нахмурившись, спросил Олдрен.

– Обещай мне, что не будешь сердиться.

Олдрен на мгновение заколебался, но все же кивнул.

– Обещаю.

Киран глубоко вдохнул. На самом деле принцу не хотелось втягивать Олдрена в это дело, чтобы не сделать его соучастником. Но теперь обстоятельства изменились.

– Зейлан не сбежала. Я спрятал ее у Бриока.

– Киран… – предостерегающе прошипел Олдрен.

– Ты обещал не волноваться, – прервал Киран. – Она не убивала мою мать. Но Хранительнице пришлось сбежать из темницы после того, как двое моих гвардейцев напали на нее. Что я должен был сделать? Спрятать ее под моей кроватью?

Олдрен сосредоточенно потер лоб, будто слова Кирана вызвали у него внезапную головную боль.

– Почему ты не сказал мне об этом раньше?

– Я говорю тебе об этом сейчас.

Задумчиво поджав губы, Олдрен опустил руку.

– И Зейлан обладает даром пресекать нашу магию?

– Да, я видел это собственными глазами. Ты когда-нибудь слышал об этом?

Олдрен кивнул.

– Да, но прошла уже целая вечность с тех пор, как я в последний раз сталкивался с Темными .

Темные … Слово показалось Кирану знакомым, но он не мог вспомнить, в каком контексте слышал его раньше.

– Значит, Зейлан – Темная ? И много ты знаешь о них?

– Давным-давно я читал трактат об этом, – ответил Олдрен со слегка отсутствующим видом, словно восстанавливая в памяти содержание книги.

– А кто такие эти Темные?

– Это не так-то легко объяснить, – ответил Олдрен с задумчивым выражением лица. – Наверное, будет лучше, если ты отведешь меня к Зейлан. Тогда я смогу рассказать ей все, что она хочет знать.

Решительно настроенный, Ларкин продирался по улицам Двурога, наводненным зеваками, каждый из которых надеялся хотя бы мельком увидеть королевскую семью. Снова и снова на его пути попадались балбесы, которым, казалось, надоело жить, но обычно одного зловещего взгляда мужчины было достаточно, чтобы они отходили в сторону.

Шаги Хранителя громыхали по каменистым дорожкам, а в пальцах пульсировало неуемное желание схватиться за кинжал, который подарила ему Фрейя. Он считал Элроя умным человеком. Достаточно умным, чтобы не нападать на принцессу публично. Но пират, конечно, не пропустит речь, поэтому Ларкин не удержался, хотя лучше бы ему сторониться рыночной площади. Она прямо-таки кишела гвардейцами, но в данный момент безопасность Фрейи была для Хранителя важнее собственной свободы.

– Поэтому я передаю слово моей очаровательной дочери, принцессе Фрейе Драэдон, в скором времени принцессе Зеакиса и будущей королеве Тобрии, – услышал Ларкин голос короля еще до того, как успел его увидеть.

Народ разразился громкими аплодисментами.

С колотящимся сердцем Ларкин пробирался сквозь давку. Несколько шагов, и вот он уже добрался до рыночной площади.

Шум и жара обрушились на него. Несмотря на холодную погоду, воздух вокруг, казалось, пылал. По желобам над головами зрителей, тела которых буквально светились от возбуждения, струилось пламя.

Взоры всех без исключения были обращены к подиуму, возвышавшемуся над собранием. Там стояли члены королевской семьи, и вдруг шум вокруг Ларкина исчез в одно мгновение. Все вокруг Хранителя и внутри него затихло, когда его взгляд впервые после нескольких недель разлуки устремился на Фрейю.