Лаура Кнайдль - Рождение магии [litres]

Но это будет бесполезно. Как бы он ни страдал, клятва крови никуда не денется. И не было никакой возможности рассказать о ней Ли – Валеска позаботилась об этом. Королева не только запретила ему рассказывать кому-либо о клятве, но и приказала полукровке никогда не раздеваться перед другими. Чтобы никто не видел кровавых отметин на его спине.

Как же сильно он ненавидел эту женщину, эльвы ее забери!

– Ты уверен, что не хочешь этого? – спросил Ли, снизив голос до шепота, и дотронулся до кармана, в который спрятал флакон с ядом.

Вэйлин заколебался, но уже этих коротких мгновений сомнения было достаточно, чтобы почувствовать знакомые неприятные ощущения. Жар, который чувствовал только он и которого никто не видел, пополз по шее мужчины к голове, как паразит, пытающийся завладеть всем его существом. Вэйлин отогнал колебания и заставил себя покачать головой.

– Стоило попробовать.

Ли вздохнул, подтолкнул полукровку вперед. Несмотря на то что сердце, голова и душа Вэйлина сопротивлялись этому, он спустился по неровным ступеням в подземелье.

– Как раз вовремя, – пробормотал фейри, открывая им дверь, отделявшую темницу от остального мира. Его взгляд переместился с Вэйлина на Ли, и гвардеец уставился в разочарованное лицо Хранителя. При этом на губах фейри появилась самодовольная усмешка, превратившая красивое лицо мужчины в уродливую гримасу.

– Похоже, успеха вы не достигли. Тогда, вероятно, вашей Хранительнице придется еще какое-то время провести под нашим присмотром.

– Заткнись! – прошипел Ли, отталкивая Неблагого в сторону. Воздух в темнице был несвежим и вонял немытыми телами, которые влачили в подземелье жалкое существование. Вэйлин сморщил нос. Здесь всегда был такой ужасный запах?

Зейлан стояла в своей камере, вцепившись пальцами в решетку, и сверлила Вэйлина взглядом. Ненависть в ее глазах была такой ясной, как если бы она выражала ее словами. Вэйлин точно так же смотрел на Валеску. Но, в отличие от королевы Благих, он сожалел о судьбе, которая была уготована Зейлан. Девушка была невиновна. Единственной ошибкой Хранительницы было встать на его пути в ночь убийства. До того как Вэйлина арестовали в день коронации Кирана, он даже не знал, что Зейлан обвиняют в смерти Зарины.

Ненависть, которая отразилась в чертах лица Зейлан, испарилась, как только она увидела Ли. Гнев девушки сменился глубоким разочарованием, ее пальцы ослабли и соскользнули с ржавых металлических решеток. Ли мог не говорить ей ни слова о своей неудаче. Зейлан поняла все сама. Она плотно сжала губы и отвернулась, чтобы он не видел, как изменилось ее лицо.

Ли остановился перед пустой камерой Вэйлина. Приказывать не потребовалось. Вэйлин шагнул через порог в свой последний дом и в последний раз повернулся к Ли, услышав щелчок за своей спиной.

– Как бы я хотел помочь Зейлан.

Паразит в его сознании снова ожил. Ему не понравилось это признание, но оно не нарушило ни одного приказа Валески. Непосредственно – нет.

Ли покачал головой, но Вэйлин не мог понять, было это признаком сожаления или недоверия. Может быть, этим жестом Хранитель хотел показать оба чувства. Ли в последний раз устало улыбнулся заключенному. Призрачно-бледные глаза и магический меч на бедре придавали Хранителю угрожающий вид. Но когда уголки его рта поднимались, доброжелательность мужчины выходила на первый план, и ее уже нельзя было не заметить.

Ли повернулся к своей подопечной, а Вэйлин побрел к своей койке. Он устроился на жесткой соломе и отвернулся, чтобы перед глазами не осталось ничего, кроме пятнистого серого камня.

– Прости, – услышал он голос Ли.

– Я знала, что он не заговорит.

– Это еще не конец.

Зейлан вздохнула – безнадежный звук.

– Нет, все кончено.

– Нет, дай мне еще немного времени! – настаивал Ли. Отчаяния в его голосе не было. Вэйлин закрыл глаза. С каждым убийством, которое он совершал за последние десятилетия, умирала какая-то часть его души, но он еще не был мертв. Он жил. Вэйлин был вынужден продолжать борьбу любой ценой. Раненая и скулящая, оставшаяся часть его израненной души ползала по осколкам, ища выход. Последнюю надежду на полноценную жизнь. А теперь у мужчины не осталось и ее. Если бы только Вэйлин раньше отказался от своего намерения! Тогда теперь ему не пришлось бы страдать от мучительных терзаний, чувствуя свою вину. Он остался бы только оболочкой, которой безразлична была бы судьба Хранительницы.

На этот раз Ли задержался в подземелье дольше обычного, разыгрывая с Зейлан еще одну партию в карты. Она играла плохо. Очень плохо. Но иногда мужчина позволял девушке побеждать только для того, чтобы доставить ей удовольствие. Зейлан повезло, что у нее есть кто-то вроде него. И Вэйлину хотелось, чтобы его знакомство с Ли произошло при других обстоятельствах. Потому что, несмотря на судьбу, уготованную Зейлан, Хранитель отнесся к нему с большим уважением, чем когда-либо могла внушить Вэйлину Валеска.

Вэйлин провел остаток дня, неподвижно лежа на своей койке. Мысли то приходили, то растворялись в его сознании. Иногда его голова становилась совершенно пустой. Иногда – наполнялась воспоминаниями. А иногда в сознании возникали какие-то мелодии, знакомые стихи, которые Вэйлин когда-то слышал, или новые звуки, которые создавал его одаренный внутренний мир.

Он не мог увидеть закат, потому что в подземелье, несмотря на узкие окна, прорезавшие стены, царила вечная темнота. Но Вэйлин почувствовал, как солнце спускается за горизонт – и услышал это. Конечно, не в прямом смысле этого слова, но к концу дня шумы на королевском дворе изменились. Голоса стали тихими, шаги – вялыми, а лошади вернулись в конюшню после тяжелой работы. Их ржание и стук копыт слились в ритм, который теперь стал Вэйлину хорошо знаком.

Мужчина закрыл глаза, но сон никак не хотел приходить, а его желудок бурчал от голода. Наконец он уступил желанию поесть и сел. Его взгляд метнулся в сторону Зейлан. Девушка спала на своей койке, подтянув ноги к телу. Только после этого Вэйлин обратил свое внимание на миску, которую служитель дворца некоторое время назад протолкнул сквозь прутья решеток его камеры.

Вэйлин с отвращением рассматривал еду. В миске лежали потемневшие кусочки яблока, склизкий виноград и обугленный кусок хлеба. Последние несколько недель научили мужчину быть благодарным и за такую скудную пищу. По крайней мере, она заполняла ноющую пустоту в его желудке, но между тем сейчас при виде ее он испытывал лишь отвращение. Он подумал об овсяной каше с кусочками свежих фруктов в таверне, когда Ли так щедро оставил для него свою миску.

И не только это. Еще Ли привел Вэйлина к его арфе. Он все еще чувствовал движение струн на кончиках пальцев и слышал, как в голове звучит мелодия инструмента. Он никогда не забудет эти тона. Полукровка подумал о том, что когда-нибудь кто-то, вероятно, купит эту арфу. Тронут ли ее нежные пальцы, способные оценить эти звуки? Или ее струны будет дергать новичок, сам не понимающий, что делает? Вэйлин надеялся на первое. Такая красота заслуживала лучшего музыканта и могла отдать должное только истинному мастеру.