Кассандра Клэр - Королева воздуха и тьмы [litres]

– Кьеран? – пробормотал он. – Кьеран убил нашего отца?

– Какая разница, кто? – тихо заметил Мануэль. – Старик мертв, и это хорошая новость.

Еще бы! Король был крайне неудобным союзником – если его вообще можно было назвать союзником. Да, Когорта помогла ему распространить гниль в Идрисе, и он остался очень доволен, но все равно никогда по-настоящему им не доверял и не выказывал никакой заинтересованности в их великих планах. И о намерении захватить Черную книгу мертвых не предупредил, чем весьма досадил Горацию.

Обан – другой. Этот будет доверять тем, кто привел его к власти.

Потому что он болван.

– Если бы об этом стало известно, Кьеран мог бы претендовать на трон, – красивое лицо принца потемнело. – Кто видел смерть Короля? Куда девались пришедшие с Кьераном нефилимы?

– Мои стражники видели, но они будут держать язык за зубами, – сказал Зима. На троне, тускло поблескивая, лежала корона Неблагого Двора. – Принц Кьеран бежал вместе с большинством нефилимов в человеческий мир.

– Где он станет похваляться тем, что убил отца?!

– Вот уж не думаю, – покачал головой Зима.

Обан явно почувствовал огромное облегчение. Он склонен соглашаться с любым влиятельным лицом, отметил про себя Мануэль.

– Судя по всему, Кьеран очень привязан к тем нефилимам, а они – к нему. Не думаю, что он хочет занять трон или подвергнуть опасности друзей.

– Мы будем следить за ним, – кивнул Обан. – А где Адаон?

– Его захватила в плен Благая Королева.

– Адаона взяли в плен? – Обан не поверил своим ушам, но, получив подтверждение, расхохотался, и развалившись, уселся на трон. – А сын Королевы?

– Ушел через портал вместе с ведьмой. Вряд ли они долго там протянут.

– Но королевство не должно оставаться без правителя. Кажется, моя судьба меня нашла, – Обан протянул Зиме корону. – Увенчай меня.

После смерти Короля портал начал уменьшаться. Сейчас он был не больше корабельного иллюминатора. Сквозь круглый проем виднелся мертвый город: разрушенные башни, разбитые мостовые. Что-то лежало на полу под порталом среди прочих последствий битвы. Мануэль нагнулся и поднял окровавленную джинсовую куртку.

Нахмурившись, он покрутил ее в руках. Маленькая, на девушку, вся изрезанная и в крови. Один рукав почти сожжен. Из нагрудного кармана он достал кольцо с узором из бабочек.

Фэрчайлд.

К Обану он повернулся в тот самый момент, когда Зима, которому явно было очень неудобно в этой роли, возлагал на голову принца корону. Мануэль сунул находку генералу под нос.

– Ты сказал, большинство нефилимов вернулось в человеческий мир. Что с девушкой, которая носила это? Где девушка и юноша, пленники Короля?

– Они тоже ушли через портал, – ответил Зима. – Они все равно что мертвы. Та страна смертельно опасна, особенно для таких, как они.

Он отступил назад и поклонился Обану.

– Теперь вы Король, сир.

Обан потрогал корону у себя на голове и расхохотался.

– Несите вино, Зима, у меня в горле пересохло! Опустошайте отцовские погреба! Ведите сюда самых прекрасных дев и юношей Двора! Будем праздновать – сегодня великий день!

Мануэль тоже улыбнулся – окровавленной куртке.

– О да, нам воистину есть что отпраздновать.

Это была не пустыня, а пляж.

Ничего подобного тьме внутри портала Джулиан раньше не видел. Ни света, ни звука, ни движения, только тошнотворное ощущение, что падаешь в шахту лифта. Когда мир решил наконец вернуться, это было похоже на беззвучный взрыв, возникший из небытия, ударивший в лицо. Звук и движение возникли одновременно. Джулиан ударился о землю, подняв тучу песка.

Руку Эммы он выпустил где-то в этом водовороте тьмы, но, к счастью, Эмма тоже была здесь – с трудом пыталась подняться на колени. Одежды фэйри были изорваны в клочья, покрыты кровью, но сама Эмма, кажется, осталась невредима. Джулиан перекатился на бок. Сердце в груди колотилось, как барабан.

Его тут же пронзила боль, острая, как стрела. Дыхание перехватило. Он даже не сразу понял, что это от облегчения.

Эмма уже вставала, отряхивалась. Джулиан тоже поднялся, шатаясь от головокружения. Стояла ночь. Они очутились на широком и каком-то знакомом морском берегу, усеянном выветренными скалами. Впереди поднимался обрыв; сверху на пляж вела старая и шаткая деревянная лестница.

Где-то играла громкая и неприятная музыка, которая, казалось, была в разладе с самой собой. На дальнем конце пляжа клубилась толпа, судя по всему, не заметившая их внезапного прибытия. Странная толпа: люди, вампиры и даже несколько фэйри – все в черном и металле. Джулиан прищурился, но деталей все равно не различил.

Эмма коснулась руны Ночного видения на руке и поморщилась.

– Здесь руны не работают, как и в стране фэйри.

Джулиан покачал головой – он тоже не понимал, что происходит.

Что-то острое впилось ему в бок – телефон в процессе перехода разлетелся на куски и осколки пластика впились в кожу. Он бросил аппарат на песок – все равно от него теперь никакого толку.

Небо было затянуто тучами, багровая луна бросала на пляж тусклый отсвет.

– Этот пейзаж мне знаком, – сказал Джулиан.

Изгиб береговой линии, силуэты скал, форма волн… Хотя цвет моря тут совсем другой – черный как чернила, и прибой оставляет на песке полосы черного кружева.

Эмма тронула его за плечо.

– Джулиан, нам нужно составить план.

Ее лицо было серым от усталости, под глазами залегли круги, светлые волосы перепутались, и сосульками спадали на плечи. Джулиана переполняли чувства – боль, любовь, паника, горе и тоска хлынули по жилам, словно кровь из зашитой, но снова разошедшейся раны.

Он отшатнулся от Эммы, ударился о скалу, и его вырвало горькой желчью. Когда спазмы прекратились, Джулиан вытер рот, отчистил руки песком и догнал Эмму, которая уже взбиралась на ближайшую скалу. Или утес. Или как там это правильно называется?

Джулиан сжал кулаки. Эмоции поднимались вихрем, как прилив во время урагана, ударили изнутри о стенки черепа, и испуганный разум заметался, подхватывая обрывки информации и расшвыривая их в разные стороны, как машина, несущаяся на бешеной скорости, – заградительные знаки на шоссе.