Кассандра Клэр - Королева воздуха и тьмы [litres]

Сосредоточься, приказал он себе и так прикусил губу, что боль разом прочистила мозг. Он почувствовал вкус крови.

Эмма с вершины утеса смотрела на юг.

– Очень, очень странно, – сказала она.

– Что странно? – Джулиан удивился тому, как спокойно звучал его голос.

Невдалеке прошли двое вампиров, девушка была с длинными каштановыми волосами. Оба помахали ему. Да что тут у них творится, в этом мире?

Эмма спрыгнула и откинула упавшие на лицо волосы.

– Ты в порядке?

– Да, просто тяжело прошел через портал, – соврал он.

Что бы с ним сейчас ни происходило, дело было точно не в портале.

– Ты вот на это посмотри, – Эмма каким-то образом умудрилась сохранить телефон и теперь показывала фото, которое сделала сверху.

Снимок был очень темный, но он сразу узнал линию берега и руины пирса в Санта-Монике. Колесо обозрения валялось кучей покореженного металла. Что-то темное кружило в воздухе… и это определенно были не птицы.

– Это Лос-Анджелес, Джулиан, – Эмма тяжело сглотнула. – Мы рядом с Институтом.

– Но Король говорил, это Туле́… Мир, гибельный для нефилимов.

Он в ужасе замолчал: на том конце пляжа, где собралась толпа, маршировали две колонны в военной форме. Они направлялись сюда, в их сторону. И чем ближе они подходили, тем отчетливее было видно красные мундиры.

Они с Эммой нырнули за ближайший утес и буквально распластались там. Строй приближался, толпа следовала за ним. Музыка стихла. Остались только грохот волн, ветер и топот марширующих ног.

– Помраченные, – выдохнула Эмма.

Во время Темной войны Себастьян Моргенштерн сотнями похищал Сумеречных охотников и подчинял себе, используя свою Чашу Смерти. Их называли помраченными, а узнавали по алой форме.

Отец Джулиана был одним из них, пока сын не убил его. Джулиан до сих пор видел эту сцену во сне.

– Но все помраченные мертвы, – произнес Джулиан словно откуда-то издалека. – Они умерли вместе с Себастьяном.

– В нашем мире, – Эмма повернулась к нему. – Джулиан, мы оба знаем, что это такое. Мы просто очень не хотим, чтобы это было правдой. Это… Туле́ – другая версия нашего мира. Что-то в прошлом пошло здесь не так и толкнуло этот мир на другой путь. Как Эдом.

Джулиан и сам уже знал, что она права: он понял это, как только увидел пирс. Мысли о семье, об отце он постарался отодвинуть подальше. Невозможно думать об этом сейчас.

Колонны помраченных пропустили отряд гвардейцев со знаменами – на каждом красовался знак звезды в круге.

– Ангел! – прошептала Эмма и в ужасе зажала себе рот рукой.

Моргенштерн. Утренняя звезда.

За знаменосцами шествовал сам Себастьян.

Он выглядел старше, чем в тот последний раз, когда его видел Джулиан – подростком с волосами цвета льда и ядом ненависти внутри. Здесь ему было лет двадцать пять: все еще стройный и юный, но черты лица более жесткие. Они стали острыми, как стекло, черные глаза горели как угли. Фосфорос, его меч, лежал на плече в ножнах, разукрашенных звездами и языками огня.

Прямо за ним шел Джейс Эрондейл.

Этот удар был странней и страшнее. Только что Джейс сражался с ними рядом при Неблагом Дворе, усталый, измотанный, но свирепый и готовый защищать своих. Этот Джейс был примерно того же возраста, но сильнее, мускулистее: светлые волосы взъерошены, физиономия прекрасна как всегда. Но в золотых глазах этого Джейса был какой-то мертвый отблеск – угрюмая ярость, которая у Джулиана ассоциировалась исключительно с Когортой: с теми, кто нападал, и не защищал.

Дальше следовала женщина с каштаново-седыми волосами, в которой он признал Аматис Греймарк, сестру Люка, одну из главных и самых яростных помраченных Себастьяна. Видимо, в этом мире она проделала тот же путь. Лицо в глубоких морщинах, губы сурово сжаты. Перед собой она толкала пленника – кого-то в форме Охотника, с головой, накрытой тряпкой так, что лица не было видно.

– Сюда! – крикнул Себастьян. Незримая сила усилила его голос, и тот разнесся по всему пляжу. – Помраченные, гости, друзья, ко мне! Мы пришли сюда, чтобы отпраздновать поимку и казнь предателя, обратившегося против света Звезды.

Поднялся радостный шум. Толпа образовала прямоугольник, Себастьян и его гвардия оказались на его южной стороне. Джейс наклонился и что-то сказал ему, и Себастьян расхохотался с дружеской непринужденностью, от которой у Джулиана побежали мурашки по спине. На Джейсе был серый пиджак, а не красная форма – значит, он не помраченный? Обшарив глазами толпу, он заметил еще несколько Охотников, которых смутно помнил по Лос-Анджелесскому Конклаву, а еще молодую вампиршу, которая помахала ему – она хихикала и болтала с Ансельмом Найтшейдом.

А еще он увидел Эмму.

Это точно была Эмма. Он узнал бы ее где угодно, в любой одежде, при любом освещении. Кровавая луна лила свет на ее светлые волосы. На Эмме было красное платье с открытой спиной. Кожа – чистая, ни одной руны. Она разговаривала с каким-то высоким юношей, на которого Джулиан едва взглянул – он смотрел только на нее, его Эмму, прекрасную, живую, в безопасности и…

Она засмеялась, вскинула руки. Высокий парень запустил пальцы ей в волосы, и они поцеловались.

Ревность, раскаленная добела, кипящая, ядовитая, ударила Джулиана, как курьерский поезд. Пока он прятался за скалой, руки незнакомца путешествовали по ее голой спине.

Джулиана затрясло. Чувства набросились на него, грозя захлестнуть, пересилить, швырнуть на колени. Горячие волны ревности смешивались с отчаянной тоской. Это его руки должны быть там, на ее коже, в ее волосах…

Он отвернулся, хватая воздух ртом. Рубашка мгновенно промокла и прилипла к телу. Эмма – настоящая, не та – все еще прижималась к скале рядом с ним, и смотрела на него почти с испугом.

– Джулиан, что с тобой? Что происходит?

Сердцебиение немного успокоилось – вот она, его Эмма. Та, другая, – подделка.

– Посмотри, – он указал рукой.

Эмма посмотрела и покраснела.

– Ой, это же мы!

Джулиан снова высунул голову из-за скалы. Эмма и парень уже отодвинулись друг от друга, и… черт, как он раньше этого не понял? Это было все равно, что смотреть в зеркало, которое показывает, как ты будешь выглядеть через несколько лет. Блэкторновские глаза и волосы, браслет из морского стекла, сам он весь в черном и красном. На глазах у самого себя другой Джулиан привлек другую Эмму к себе и снова поцеловал.

Поцелуй был явно не первый и даже не второй. Руки другого Джулиана путешествовали по спине другой Эммы, явно наслаждаясь ощущением голой кожи. Найдя обтянутые шелком бедра, ладони распластались по ним, притянули ближе. Она подняла ногу, обвила ею его бедра. Голова девушки откинулась, губы юноши нашли ее шею.

Другой Джулиан целовался очень уверенно.