Элизабет Хэнд - Женщина-кошка

– Ну, может быть, это тебе и не слишком подойдет, дорогуша. Такое нужно надевать не раньше второго свидания. Ну-ка прочь с дороги! Я уверена, что где-нибудь в недрах этого шкафа прячется сокровище!

И Пейшенс отступила в сторону, позволив Сэлли взять дело в свои руки.

Пейшенс появилась в ресторане на несколько минут раньше назначенного времени. Том пригласил ее поужинать в прекрасный суши-бар. Официант провел ее к маленькому столику в укромной нише, рядом с огромным аквариумом во всю стену, наполненным прозрачной голубой водой, в нем плавали, лениво шевеля плавниками, тропические рыбы. Сэлли, как всегда, в конечном счете выбрала идеальный вариант костюма: одновременно и скромный, и сексуальный. Пейшенс села, пригладила юбку и от нечего делать принялась теребить расшитую бисером занавеску и разглядывать рыб, которые то скрывались в густых зарослях розовых морских анемонов, то снова подплывали к стеклу. Она облизнула губы.

– Очень красиво, – произнес кто-то за ее спиной.

Пейшенс обернулась и увидела Тома Лоуна. Она покраснела и опустила глаза.

– Спасибо.

– Ты тоже очень красивая, – ответил он, улыбнувшись, – но в первый раз я имел в виду рыбок. Извини за опоздание. Бумажная морока. Горы бумаг. Когда поймаешь преступника, всяких бумажек тоже хватает, а уж если он ускользнул...

– А кто от вас ускользнул? Расскажи мне, – попросила Пейшенс.

– Женщина-кошка, – ответил он, – слышала о такой?

Пейшенс кивнула и ответила:

– Да уж. Особо опасная преступница. С кнутом.

Том опустился в кресло напротив нее, и Пейшенс тоже села.

В этот момент появился официант с большим подносом суши.

– Я надеюсь, ты не будешь против. Я тут кое-что заказала, пока ждала тебя.

Официант поставил перед Пейшенс огромный лакированный поднос. Она взглянула на Тома и широким жестом указала на еду:

– Прошу! Угощайся, пожалуйста!

Том улыбнулся:

– Спасибо. Не откажусь. Я и в самом деле умираю от голода.

Но, видимо, он все же не был так голоден, как Пейшенс. Том аккуратно полил васаби тоненькой струйкой соевого соуса и перемешал. Он осторожно брал суши и окунал их в получившуюся смесь. Пейшенс, в отличие от него, попросту снимала сырую рыбу с риса и засовывала в рот с таким видом, как будто это были картофельные чипсы. Каждый раз, отправив в рот очередную порцию рыбы, она тщательно облизывала пальцы.

– М-м-м-м... – промычала она, отыскивая взглядом официанта, чтобы заказать еще, – потрясающе вкусно!

– Она меня поцеловала, – неожиданно сказал Том.

Пейшенс насторожилась:

– Да что ты говоришь!

– Да-да. Ну, что ты на это скажешь? – рассмеялся он.

– Даже не знаю, что сказать, – улыбнулась Пейшенс, – а тебе нравятся женщины- злодейки?

– Только в том случае, когда и я им тоже нравлюсь, – поддразнил он ее. Потом продолжал уже серьезнее: – Я полицейский, Пейшенс. Зло меня не привлекает ни в каком обличье. Моя задача – поймать его и посадить в тюрьму.

– Ну, послушай! Добро, зло – должно ведь быть еще что-то посередине. Все бывает гораздо сложнее, чем ты себе представляешь.

Том не ответил, но было видно, что она его не убедила.

– Давай лучше поговорим о тебе. Расскажи мне, что это такое – быть художником.

– Я ведь на самом деле не совсем художница. Я хочу сказать, что... Я, конечно, училась живописи, потому что еще с детства рисование было единственным, что мне легко давалось. Потом я устроилась на постоянную работу, графическим дизайнером в фирму по производству косметики. Потом меня уволили. Поэтому теперь я совсем уже не знаю, что я такое.

– Ты и правда ни на кого не похожа, – тихо сказал Том, – ты совсем особенная.

Пейшенс застенчиво поглядела на него, тронутая этими словами.

– Спасибо.

Их взгляды встретились, и они быстро отвернулись друг от друга, неожиданно смутившись.

– Ты будешь этот кусок? – испытывая неловкость, спросил Том.

Он наклонился над столом, нацелив палочки на маленький кусочек сырого тунца. Рука Пейшенс инстинктивно дернулась по направлению к подносу, чтобы защитить свою еду, но она вовремя спохватилась и овладела собой. Она вежливо улыбнулась Тому и сказала:

– Нет-нет, конечно, бери!

Женщина-кошка, наполнив желудок сырой рыбой, сидела умиротворенная и чувствовала себя превосходно – в целом.

Зато Пейшенс Филлипс становилась все беспокойнее.

Том пристально глядел на нее:

– Я ведь говорил совершенно серьезно, я хочу поближе познакомиться с тобой.

– Ты хочешь познакомиться поближе?

– Да. Познакомиться поближе.

– Ты знаешь... – Пейшенс вдруг отодвинула поднос в сторону и встретилась с ним глазами. – Я, пожалуй, больше не хочу есть.

– И я не хочу…

Том сделал знак официанту, все так же, не отводя от нее глаз. Через полчаса они уже поднимались по лестнице в квартиру Пейшенс.

Том проснулся около трех часов ночи. Пейшенс крепко спала рядом с ним; измятая простыня обвивалась вокруг ее стройного тела. Он с нежностью посмотрел на нее и улыбнулся, увидев, как она зашевелилась и с наслаждением потянулась во сне. Потом он зевнул и осторожно выскользнул из постели, стараясь не потревожить ее.

Он потянулся, слегка поморщившись. Царапины на спине все еще болели, и мысль о том, что тихоня мисс Филлипс могла бы, пожалуй, дать Женщине-кошке очко вперед, доставила ему удовольствие, к которому примешивалось какое-то неприятное чувство. Все еще в полусне, он прошел в ванную, мимо кресла, на которое бросил вчера свою одежду и револьвер. На полке в ванной он нашел стакан, налил в него воды и сделал большой глоток. Он уже шел обратно в комнату, как вдруг накололся босой ногой на что-то острое.

– Ничего себе! – пробормотал он, закусив губу от боли. Он схватился за ногу, нащупал эту длинную и острую занозу, впившуюся ему в ногу, вытащил и поднес к бледному свету ночника.

Это был коготь.

И не просто коготь, а оружие не менее опасное, чем любой кинжал, – остро заточенный, изогнутый, с алмазным кончиком.

Том бросил быстрый взгляд на постель, вернулся в ванную, плотно закрыл дверь и включил верхний свет. Он принялся тщательно разглядывать свою находку, поворачивая то одной, то другой стороной к свету, и с каждой секундой у него все больше и больше сжималось сердце.

«Нет! – подумал он. – Нет, ради бога, только не это!»

Он посмотрел на свое отражение в зеркале и медленно повернулся, чтобы разглядеть узкие припухшие полоски на спине, там, где Пейшенс поцарапала его этой ночью. Он осторожно прикоснулся к царапинам и поморщился, потом выключил свет и бесшумно вернулся в комнату. Чувствуя, что нетвердо держится на ногах, он опустился в кресло и стал смотреть на спящую Пейшенс.

Его лицо сделалось мрачным. Он перевел взгляд на коготь и с удивлением обнаружил, что все еще держит в руках стакан, из которого пил воду. Он поднял его и повернул так, что стекло заблестело, отражая слабый свет ночника.