Александра Росс - Не зови волка [litres]

Она поняла, что произойдет дальше.

Дракон прилетел для того, чтобы присоединиться к сражению.

Рен оттащила Лукаша в сторону как раз в тот момент, когда поляну озарила струя пламени.

Стржиги подняли свои уродливые головы. Первая огненная волна превратила в прах десяток чудовищ, пока остальные носились по поляне, охваченные пламенем. Подпитываясь плотью, огонь разгорался все больше.

Рен видела, как Фелка бросила пустой револьвер, чтобы оттащить Якуба подальше от огня. Рен еще крепче обхватила руку Лукаша. Его лицо, освещенное золотыми бликами, исказилось от злости, а глаза казались почти черными.

– Нам нужно уходить, – задыхаясь, сказала она. – Нужно сказать Кожмару…

– КОЖ! – уже кричал Лукаш. – КОЖМАР!..

Но пламя отделило их от светловолосого Ворона. Если Кожмар и слышал их крики, то никак этого не показал. Он продолжал рубить чудовищ, несмотря на то что большинство из них уже изрядно обгорело.

Над их головами снова взревел дракон, и на землю обрушилась вторая волна пламени. К счастью, огонь опалил верхушки деревьев и поджег корни вокруг ямы, чудом не задев отбивающихся от чудовищ людей. Сердце Рен бешено стучало у нее в груди.

– Кожмар! – крикнула она. – Кож!

Ворон посмотрел на нее сквозь танцующую завесу пламени. Даже в расплывчатой дымке Рен увидела, как он изменился в лице – его черты озарила догадка.

– КОЖМАР! – закричала Фелка. – НУ ЖЕ!

Ворон двигался медленно. Он взглянул на дракона. Часть его лица была залита кровью, и, впервые за все время, что Рен знала этого аккуратного молодого человека, его светлые волосы растрепались. В одной руке он держал свою кавалерийскую саблю, а в другой – второй револьвер. Несколько секунд он неподвижно стоял на месте, уставившись на золотую чешую. Затем он повернулся к ним спиной. Его фигура исказилась от жара. Он улыбнулся, и его рот начал двигаться. Из-за пронзительных воплей его не было слышно, но Рен смогла прочесть одно слово по губам.

Это напомнило ей беззвучные голоса нимф. Тихое короткое слово, полное волшебства. Два десятилетия игры в кошки-мышки, подытоженные одним словом.

«Бегите».

И Рен все поняла.

– НЕТ! – закричал Лукаш. – НЕТ, КОЖ, НЕ НАДО…

Но он не слушал. Кожмар никогда не слушал. Он делал только то, что хотел. Он был жестоким и грубым. Он был высокомерным, и злым, и грустным, а хуже всего – он был другом Рен.

– НЕТ! – крикнула Рен. – Кожмар!

Бледные пальцы сжали револьвер. Раздался выстрел. На той стороне огненной стены Кожмар упал на землю.

– НЕТ! – закричала Фелка. – НЕТ!

Лукаш тащил ее за руку. Он тянул ее назад, но Рен кричала и плакала. Она пробежала бы сквозь пламя. Она бросилась бы в яму. Она сделала бы все что угодно: сгорела бы заживо, бросилась бы на дракона, выпустив когти, если бы это значило, что…

– Рен, – сказал Лукаш, помогая ей идти. – Рен, он мертв.

Они оставили Кожмара гореть среди умирающих стржиг и побежали.

Как долго он уже был мертв? Несколько часов? Кто знает. Утро еще не наступило.

Это была самая долгая ночь в ее жизни. По дороге они поймали лошадей, Рен все еще продолжала всхлипывать. Фелка и Якуб хранили молчание. Рен не могла смотреть на Чарна.

Только Лукаш сохранял здравый рассудок. Он двигался машинально. Как будто бежать от бушующего пламени, оставляя мертвых позади, было для него привычным и легким делом, которым он занимался всю жизнь. Конечно, Рен знала, что так оно и было.

Они шли по реке, как велел леший, и Рен понимала, что за это нужно благодарить Лукаша. Будь ее воля, она бы дважды погибла там, на поляне: один раз за брата, а второй – за Кожмара, и ее бедный брат…

Они остановились, когда лошади слишком устали, чтобы идти дальше.

Чарн пытался ее остановить. Рен не могла смотреть на него. Все расплывалось, и перед глазами мелькали непонятные, пугающие очертания.

Она покинула остальных и направилась к воде. Потому что вода могла спасти от огня. Потому что все это началось в воде. Потому что только вода всегда приносила ей счастье, и, несмотря на то что где-то в глубине сновали русалки со своими ужасными черепами, она предпочитала верить, что в воде не может произойти ничего плохого.

Она не знала, как долго просидела на мелководье, дрожа от холода. Рен смотрела, как ее юбки скользят по темной поверхности. Она сидела, обхватив колени руками, вода доходила ей до груди. Наверное, она замерзла, но даже если и так – Рен ничего не чувствовала.

Позади раздались шаги. Она сразу узнала этот слегка неровный темп. Небольшая хромота, которую он так старательно скрывал.

Лукаш зашел в воду, и она вытерла слезы с лица.

– Не надо, – сказала Рен, пряча лицо. – Ты промокнешь.

Начался мелкий дождь, и тысячи маленьких капель ударились о ровную водную гладь. Лукаш опустился рядом с ней.

– Кажется, я намокну в любом случае.

Дождь усилился, накрывая их кромешной темнотой и деревья. В тот момент они остались одни во всем мире: мокрая черная форма и мокрая голубая дымка.

Не поворачивая головы, он спросил:

– С тобой все хорошо?

Рен почувствовала, как к горлу подступает удушающий приступ рыданий. Он звал ее Малюткой. Риш был единственным существом на свете, кто знал, какой беззащитной она порой себя ощущала. Только он в первую очередь видел в ней сестру, а уже потом королеву. Рен снова увидела, как он разжимает когти и его мех скользит в ее человеческих руках.

Она снова закрыла лицо руками, отчаянно пытаясь спрятать слезы. Лукаш притворился, что ничего не заметил.

– Ты в порядке? – спросила Рен, вместо того чтобы ответить.

Был ли связан этот вопрос с Ришем или его братом – ей было все равно. Какая разница, если все они мертвы. Ее брат, и все его братья тоже. Все десятеро. Мертвы. Даже не похоронены. Просто потеряны навсегда.

Как она сообщит об этой трагедии маме?

Эта мысль вылилась в очередной поток слез.

Они стекали по ее щекам, капая с подбородка на ее замерзшее, дрожащее тело. Исчезали в дожде. Рен закрыла лицо руками, и они превратились в рысьи лапы. Она запустила когти в свои черные волосы.

Когда Лукаш заговорил снова, его голос звучал низко и глухо.

– Я смирился.

Чудовища окружают ее старшего брата, ее дикого брата, который следовал за ней и любил ее. Который не одобрил ее план, но все равно защищал ее до самой смерти.

– Нет. – Рен сглотнула, несмотря на боль в горле. – Это он смирился. Он все понял. – Она снова тяжело сглотнула. – Он знал, что уже не выберется.

Как и Кожмар. Они оба это поняли.

Рен испустила всхлип и прижала свои наполовину звериные ладони ко рту. Ей хотелось, чтобы он ушел и не смотрел, как она плачет. Она не всегда была такой размазней. Такой измученной, что даже не могла слышать вопросы про самочувствие. Рен боялась, что, если она даст слабину – все вокруг рассыплется на части.