Розария Мунда - Рожденный в огне [litres]

Ортос не заметил, как Хейн и Атрей снова переглянулись после его слов, и на их лицах появилась тревога.

– Может быть, кто-нибудь объяснит мне, что за теорию обсуждают лицеисты в своем клубе? – воскликнул Холмс.

Внезапно я поняла, что Холмс был единственным исключением в списке гостей из золотого сословия. Во время разговора он то и дело вскидывал вверх запястье, украшенное серебряным браслетом, возможно, делая это намеренно.

Хейн заговорила первой, однако в ее голосе звучала нерешительность.

– Согласно сведениям, полученным из отдела исследований, теория, о которой упомянула Дора, в прежние времена пользовалась большой популярностью, а в последнее время о ней вспомнили из-за попыток как можно скорее зажечь драконье пламя нашего флота. Превосходство крови драконорожденных основано исключительно на фактах из «Аврелианского цикла». В этом произведении драконорожденные подобны богам, а значит, эта теория говорит о кровном неравенстве, кровном превосходстве драконорожденных над простыми людьми. И, конечно, совершенно нетактично, читая этот текст…

В голосе Хейн послышалось отвращение.

– И в чем же причина? – ледяным тоном спросила Митрайдс.

Голос Ли был тихим, но тут же привлек к себе внимание всех сидевших за столом, хотя он заговорил впервые.

– Дело в том, что высокомерие первых аврелианцев стало причиной их падения. Вы можете считать «Аврелианский цикл» осуждением повелителей драконов. – Ли кивнул Атрею, напоминая, что эту точку зрения мы обсуждали в классе, а затем добавил: – Вы также можете увидеть в этом произведении осуждение самого процесса полета на драконах.

Последнее высказывание явно прозвучало как личное мнение Ли. На неподвижном лице Атрея, не сводившего с него глаз, промелькнуло легкое удивление. Однако Хейн, казалось, не заметила этого и, лишь кивнув в сторону Ли, продолжила свою речь.

– В последнее время эта теория стала обсуждаться по-новому в определенных кругах, – объяснила она. – Делаются предположения, что драконорожденные обладают особенной связью с драконами и способны влиять на разжигание боевого пламени. Все это пока необоснованно, и проблема заключается в том, что появление драконьего пламени по сей день остается загадкой. Как возникает это пламя? Как ускорить его появление? Мы не знаем. В любом случае я бы сказала, – тут Хейн вопросительно взглянула на Дина Ортоса, – что теория кровного превосходства не пользуется широкой популярностью и большинство ее сторонников задержаны Комитетом по Перевоспитанию. Я не предполагала, что эта теория у всех на слуху в клубе.

Ортос заерзал на стуле. Это почтенный седой мужчина средних лет, в профессорской шапочке и мантии. Он съежился под взглядом Хейн, словно догадавшись, что то, что он считал общеизвестным фактом, на самом деле было тайной, которую он выдал. Когда он наконец заговорил, в его голосе прозвучали примирительные ноты.

– Ну что ж, ты же знаешь, как обстоят дела, Миранда, – сказал он. – Заговорщические идеи всегда буйно расцветают на благодатной почве людского страха.

Хейн приняла его объяснение, величественно кивнув головой.

– Это, несомненно, так.

А затем взглянула на Хартли, председателя Комитета по Цензуре, который до сих пор молчал. Он в ответ серьезно посмотрел на нее.

Хотя они не произнесли ни единого слова, этот безмолвный обмен взглядами не на шутку встревожил меня. Комитет Хартли решал, какую литературу следует ограничить, запретить или вовсе уничтожить, и их взгляды могли означать последующие перемены в недрах библиотек.

Дора Митрайдс обернулась к Ли.

– Я правильно поняла, что ты серьезно занимаешься изучением «Аврелианского цикла?» Откуда ты, напомни?

Губы Ли скривились.

– Из Чипсайда.

– Значит, ты изучал драконий язык в школе?

В тоне Митрайдс прозвучала нескрываемая ирония. Ли кивнул.

– Что ж, ты очень профессионально рассуждаешь об этой работе для того, кто не способен оценить ее в полной мере как носитель языка.

Хейн снова раздраженно закатила глаза. Атрей наблюдал за Дорой и Ли со скрытым любопытством, кончики его губ тронула едва заметная улыбка.

Ли кивнул в ответ и склонил голову, вежливо принимая этот своеобразный комплимент.

А затем улыбнулся и ответил на драконьем языке.

«Это наша работа; это наш труд».

Я узнала цитату из «Аврелианского цикла». Мы переводили эти строки пару недель назад. Ли слегка изменил их, чтобы фраза вписывалась в контекст разговора. Его произношение было безупречным. Кор и Пауэр обернулись, удивленно уставившись на него, ведь Ли никогда не отличался желанием выступать во время занятий драконьим языком. Остальные гости, сидевшие за столом, принялись удивленно переглядываться между собой.

Атрей перевел взгляд с Ли на гостей, наблюдавших за ним, и, взяв бокал, отпил вина. Дора по-прежнему не сводила глаз с Ли, когда обратилась к Первому Защитнику:

– Теперь я понимаю, о чем они говорят, Атрей.

Ужин продолжался, а я чувствовал нараставшее изнутри напряжение. Мне казалось, что в любой момент я могу невольно выдать себя.

«Высокомерие стало причиной падения аврелианцев, и тебе это тоже грозит, если не прекратишь привлекать к себе внимание».

Однако этот зал, эти люди, вся эта обстановка пробуждали во мне безрассудство, с которым мне с трудом удавалось справиться.

После десерта Атрей поднялся и сообщил о начале ежегодной церемонии награждений представителей золотого сословия за значительный вклад в процветание Каллиполиса. В области гражданской добродетели, технологических и экономических инноваций, военной службы, научных исследований и искусства. Отца Лотуса, Ло Тейрана, представили к награде, присвоив ему звание поэта-лауреата. Когда он поднялся, чтобы принять из рук Атрея лавровый венок, оказалось, что у него такие же жесткие, похожие на проволоку волосы и худощавое телосложение, как и у Лотуса.

Во время получасового перерыва перед началом танцев наездников Четвертого Ордена позвали в холл, чтобы познакомить с высокопоставленными гостями. Миранда Хейн сопровождала Энни, генерал Холмс – Кора, а Дин Ортос – Пауэра. Атрей же остался со мной. И вскоре я уже разговаривал с представителями золотой элиты, стоя рядом с ним.

– Ли на Пэллоре! Рады наконец познакомиться, мы много слышали о тебе…

– Вы очень добры, спасибо.

– Готовишься к финалу турнира? Скажу честно, ты наш любимый финалист. Не подводи нас, парень… Особенно когда за спиной маячат новопитианцы.

Голос мужчины звучал заговорщически, он явно намекал, что на турнире за меня будут болеть представители золотого сословия в целом, чьи интересы он представлял в Консультативном Совете. Я с улыбкой ответил ему, хотя все мои мысли были о Джулии и ее требовании предать новый режим, и об Энни, которую этот человек явно недооценивал. Конечно, он и не догадывался, что, заведя столь доверительный разговор со мной, признался в своих предпочтениях драконорожденному. В этом и заключалась ирония.