Розария Мунда - Рожденный в огне [litres]

Нет. Я должен избавить ее от этого.

И я резко ответил.

– Нет, вы с Пауэром останетесь прикрывать город с частью эскадрона. Кто-то должен его защищать.

Произнеся эти слова, я сразу понял, как их воспримет Энни: оборона города всегда входила в обязанности Альтерны. Она замерла, стиснув руками свою кирасу. Несколько секунд я наблюдал, как она сжимает и разжимает пальцы, ухватившись за пряжки и учащенно дыша. А затем она подняла голову и взглянула на меня.

Первым заговорил Пауэр. В отличие от нас с Энни, он говорил так, чтобы все вокруг услышали. Он стоял неподалеку, между скамьями, разделявшими раздевалку для аврелианцев и грозовиков, собираясь натянуть на себя кирасу.

– Ты уже приказываешь Антигоне держать оборону? Это что, шутка? До финала турнира еще две недели, Ли.

Пауэр с отвращением уставился на меня. Я давно привык к такой реакции, но попытка втянуть сюда Энни меня удивила.

Однако он выбрал совсем неподходящее время для этого.

Услышав брошенный им вызов, наездники, собравшиеся в арсенале, умолкли и принялись обмениваться взглядами. Энни по-прежнему не сводила с меня своих карих глаз, ее губы слегка приоткрылись. Когда она наконец заговорила, ее голос звучал едва слышно, словно она не хотела, чтобы наш разговор слышали другие, несмотря на сцену, которую устроил Пауэр.

– Я хочу участвовать в контратаке.

Я тоже понизил голос. И прошипел слова, которые хотел донести до нее:

– Уже слишком поздно для контратаки.

Энни смотрела на меня, хлопая глазами. Казалось, она прочитала мои мысли. Поняла, что я говорил о выжигании.

Однако для меня стало полной неожиданностью, когда разочарование на ее лице сменилось кривой ухмылкой, словно она вдруг поняла что-то, что было неведомо мне. Словно я каким-то непостижимым образом причинил ей невероятную боль. Но она не стала ничего объяснять, а лишь вздохнула, по-прежнему глядя на меня с болью и удивлением, и прошептала:

– Слушаюсь.

А затем отвернулась и принялась резкими движениями затягивать пряжки на своем огнеупорном костюме.

Пауэр, не скрывавший, что все это время прислушивался к нашему разговору, презрительно фыркнул у меня за спиной, и я едва не подпрыгнул на месте от неожиданности.

– Так вот в чем дело, – громко сказал он, ухмыляясь. – Дело в прошлом Энни? Какая наглость с твоей стороны, Ли…

Стражники снова начали поглядывать на нас. Кор, услышавший резкий выпад Пауэра, перестал одеваться, стоя в своей кабинке неподалеку, а Крисса, глядя на меня, нахмурилась, и я понял, что она не считает меня правым в этом споре. Но я был слишком зол, чтобы обращать на это внимание. Все, что происходило между мной и Энни, их не касалось, и Пауэр понятия не имел, о чем говорит…

Я впился пальцами в защитные щитки, которые закреплял на ноге, и стиснул зубы. Но прежде чем я успел ответить, Энни подняла голову и обернулась к Пауэру:

– У нас есть приказ. Город необходимо оборонять. Одевайся.

К моему удивлению, Пауэр не стал спорить с ней.

Крисса привела в порядок свое обмундирование раньше остальных наездников своей эскадрильи, и ее зычный голос наполнил комнату, когда она направилась к выходу.

– Поторапливайтесь, ребята! Берем оружие, щиты, фляги!

В свете занимающейся зари наездники группами собирались около ворот арены, драконы появлялись из пещер, и всадники тут же запрыгивали в седла, а смотрители помогали им закрепить ремнями ноги в стременах и подтянуть подпругу. Первым отбыл эскадрон небесных рыб. Когда они скрылись из вида, мы с Кором принялись отправлять наших наездников. И, наконец, я запрыгнул в седло Пэллора и, взлетев, оставил внизу Энни, стоявшую с безучастным лицом среди тех, кто остался оборонять город.

Она думала, что способна выдержать зрелище свирепого выжигания? Отлично. Но ей не следовало думать, что я пощажу ее гордость, когда на кону жизни жителей Каллиполиса. У меня есть заботы поважнее, чем ее желание проявить свою отвагу.

На самом деле сейчас я беспокоился о своей семье. Это осознание пришло ко мне лишь в воздухе.

Да, скорее всего, произошло выжигание. Но что, если нет? Что, если мы не опоздали, и там нас поджидает Джулия верхом на своем драконе, или Иксион, или какой-нибудь потерянный друг или родственник…

«Как я тогда поступлю?»

Когда мы с Пауэром приземлились на крепостной вал, чтобы вести наблюдение, я вспомнила, что причина, по которой мы оказались неподалеку от Крепости, никак не связана с тренировками. И это было впервые. В предрассветных сумерках я различала лишь Крепость и окружавшую ее стену, которые неровными силуэтами вырисовывались на фоне серого неба. Раскинувшийся внизу город казался игрушечным. Над миниатюрными крышами возвышались крошечные шпили, река искрилась в первых лучах солнца, пойменные луга голубыми лентами сбегали к морю на востоке, а на западе вздымались горы. Мы наблюдали, как наша флотилия направляется к маякам, сияющим на севере, их крылатые силуэты постепенно превратились в точки на горизонте.

Я смотрела на них, вспоминая лицо Ли, когда мы впервые увидели новопитианскую флотилию.

И теперь этот парень, чье лицо озарила тоска при виде наших врагов, приказал мне ждать здесь, а сам отправился навстречу к ним.

Он был прав. Возможно, уже слишком поздно. И мне было бы весьма тяжело увидеть то, что произошло.

Однако ситуация все равно оставалась абсурдной, потому что Ли, даже зная об угрозе, нависшей над нами со стороны его родственников, ставил под сомнение мою способность противостоять им.

Как часто я жаждала тепла и участия этого человека? И насколько все было проще в Элбансе, когда мы были детьми.

Но теперь я по-настоящему поняла, каково это – быть ненужной.

Потому что одно дело – когда тебя списывали со счетов Горан, Министерство Пропаганды, преподаватели или чиновники, с которыми мы проводили совещания.

И совсем другое дело, когда тебя списал со счетов сам Ли.

И дело было вовсе не в уязвленной гордости.

Сумеет ли он сохранить свою верность Каллиполису, если окажется, что время еще не упущено и Ли встретится лицом к лицу со своей семьей? И если он не справится, кто остановит его, если меня не окажется рядом? Кто из нашего флота сможет противостоять Ли, если он решится на измену?

Я должна быть там.

Пауэр молча стоял рядом со мной, и я чувствовала, что он с нетерпением ждет, когда я наконец заговорю с ним. Я обернулась и взглянула на Аэлу, и ее присутствие ободрило меня. Я коснулась ее крыла, и она в ответ повернула ко мне голову. Ее огромная рогатая голова заслоняла крепостной вал, город, раскинувшийся внизу, и розовую полоску горизонта. Я заглянула в ее золотистые глаза, и перед моим мысленным взором возникло видение из прошлого: я увидела отца, услышала его хриплый голос, доносившийся из другой жизни, его резковатый акцент, который я сама утратила много лет назад.