Розария Мунда - Рожденный в огне [litres]

– Речь идет о человеческих потерях, а не о поэзии.

Тиндейл презрительно усмехнулся. А затем небрежно взмахнул рукой.

– Только не говори, что ты так расстроился из-за нескольких мертвых рыбаков.

– Безоружное население…

– Издержки войны. К сожалению, это неизбежно.

Я смотрел на него, и ненависть закипала в моей крови. Как мог он, этот преподаватель, ученый, целые дни напролет штудировавший стихотворные произведения, выискивая образные выражения, как мог он говорить о Голодном Валуне как о некой цене, словно человеческие жизни были подобны обычным деньгам…

– Но, – продолжал Тиндейл, – если эта цена кажется тебе непомерно высокой, у тебя еще есть время передумать.

Я покачал головой, словно пытаясь избавиться от мыслей, которые то и дело закрадывались в мою душу.

– Мне следует донести на вас, – ответил я.

– А мне – на тебя.

Несколько мгновений мы пристально смотрели друг на друга.

Наконец я встал. Потянулся за сумкой и перекинул ее через плечо. Мои пальцы дрожали, хотя я изо всех сил пытался успокоиться. Но когда я уже собрался уходить, Тиндейл снова заговорил:

– Ты думал, что произойдет после того, как ты откажешь ей? Не с простым населением. А с тобой.

Я не ответил, и тогда Тиндейл сделал это за меня. Я замер, отвернувшись от него, и так крепко вцепился в ремень сумки, что мои пальцы ломило от боли.

– Тебе придется сражаться против своих родственников, против двоюродных братьев. Ты станешь убивать свою семью.

Голос Тиндейла сделался резким, он словно хлестал меня словами.

– Она Первая Наездница, Ли. Она их чемпион, командующая флотом. Тебе придется пойти не только против них. Но и против нее.

Должно быть, он заметил в моем лице нечто такое, от чего на его губах промелькнула торжествующая улыбка.

– Мы ждем твоего следующего письма.

В это мгновение мне показалось, что земля ускользает из-под ног, и я хрипло ответил, постаравшись вложить в свой голос всю силу своего гнева и презрения:

– Мне больше нечего им сказать.

А затем резко распахнул дверь и увидел в коридоре Энни. Побледнев, она смотрела на меня округлившимися от ужаса глазами.

Что она слышала?

На каком языке мы говорили?

На драконьем.

Это она, конечно, поняла, но едва ли смогла различить, о чем именно шла речь, сквозь закрытую дверь.

– Что ты здесь делаешь?

– Я кое-что забыла, – раздраженно откликнулась она.

– А разве ты не должна сейчас отрабатывать всплески эмоций с Пауэром?

Она покраснела.

– А разве ты не должен тренироваться с Криссой?

Я собирался пройти мимо, но мы оба замерли в паре шагов друг от друга. Мне хотелось оттолкнуть ее.

– Ты стоишь у меня на пути, – произнес я сквозь зубы.

Глаза Энни засверкали. Она тихо усмехнулась, и в этой усмешке прозвучал гнев.

– И что ты сделаешь, – прошептала она, – прикажешь мне убраться с дороги?

Я резко отодвинулся в сторону, и она прошла мимо, не говоря больше ни слова.

«Мы ждем твоего следующего письма».

Слова Тиндейла, приглушенный ответ Ли, их слишком беглый разговор на драконьем языке, резко распахнувшаяся дверь и белое, словно мел, лицо Ли, увидевшего меня…

«Что же он ответил Тиндейлу?»

Когда я появилась в Орлином Гнезде, Пауэр тут же спросил:

– Ну и?

Драконы уже ждали нас, нетерпеливо царапая когтями каменную площадку. Стоя рядом с Аэлой, я вдруг ощутила, что вот-вот могу совершить всплеск эмоций. Впервые с начала наших тренировок я почувствовала, что обрела новую силу.

И больше совершенно не волновалась о том, что подумает Пауэр.

– Я принесла твою сумку, если ты спрашиваешь об этом. Мы можем начинать? Называй меня крепостной крестьянкой, как делал в прошлый раз. Посмотрим, сработает ли на этот раз.

Пауэр разочарованно нахмурился.

А затем, когда он принялся осыпать меня потоком оскорблений, сначала на каллийском, потом на драконьем языке, я словно перестала слышать его.

Я думала лишь о том, что только что узнала.

Они поддерживают связь. Ли поддерживает связь с новопитианцами. Через этого проклятого преподавателя поэзии. И как давно это происходит? А может, это всегда происходило?

После того случая, как мы увидели флотилию новопитианцев, он заверил, что я могу доверять ему, и я поверила.

Разум Аэлы распахнулся передо мной, сметая на пути все барьеры, мои пальцы прижались к янтарной чешуе ее лба…

«Стоило ли мне верить ему?»

Я верила, что тогда Ли сказал правду. Но после ужасных событий на Голодном Валуне и угрозы нападения Нового Питоса, словно бури, надвигавшейся на нас…

Перед лицом очевидного насилия и смерти близких…

Если они общались…

Несомненно, даже у Ли были границы, которые он не мог переступить.

Мой разум слился с разумом Аэлы, теперь я видела все происходящее ее узкими глазами…

Последние несколько недель я позволила себе мечтать о том, как стану Первой Наездницей. Позволила себе думать, что заслужила это.

Но что, если здесь скрывалось нечто большее? Что, если я должна стать Первой Наездницей?

«Что, если Ли предал нас?»

Мы с Аэлой стали единым целым и ринулись в бой.

Чуть позже, придя в себя и смыв сажу с лица, я принялась спокойно обдумывать ситуацию.

Тиндейл, несомненно, был предателем. Но я не могла с точностью сказать это о Ли. И не представляла, что может подозревать Пауэр.

Перед лицом неминуемой войны, располагая такими сведениями, что я обязана была сделать?

Я должна явиться во внутренние покои и сообщить о том, что знаю.

В день турнира я проснулся с тяжелой головой. Я почти не спал, мои сны переплетались с обрывками воспоминаний. Перед глазами проносились наши тренировки с Энни, наши первые годы учебы, совместные планы побега, тайник в чулане приюта, отец и его дракон, наши полеты. И слова Джулии:

– Я стану молиться давно забытым богам, чтобы победа вернула тебе разум.

За завтраком я сидел рядом с Кором и Криссой. Энни сидела вместе с Даком в другом конце трапезной. Мы не разговаривали с ней уже четыре дня с того момента, как столкнулись в коридоре около кабинета Тиндейла.

Зал трапезной наполняло сдержанное оживление. Другие наездники предвкушали турнир, но старались не показывать своего нетерпения нам с Энни. Кроме Пауэра, который уселся напротив меня и заявил:

– Знаешь, как Энни просила меня ее называть, чтобы помочь совершить всплеск эмоций?

– Отвали, – откликнулся Кор.

Но Пауэр все равно сказал. И уставился на меня, ожидая моей реакции. Энни посмотрела на нас, а затем упрямо отвела взгляд.

И как только, подумал я, она могла дойти до того, чтобы тренироваться с этим ничтожеством?