Ровенна Миллер - Швея-чародейка [litres]

Кристос схватил меня за руку.

– Мне жаль, что ты не понимаешь этого сейчас, Софи. Но однажды ты увидишь, каким важным был твой вклад в общее дело. Насколько важной была ты.

– На меня больше не рассчитывай, – сказала я, вырвав руку из его ладони.

Он думал только о своих памфлетах, а не обо мне, не о моем бизнесе, кодексе чести и жизни.

– Сегодня день, когда я потеряла брата.

– Когда-нибудь мы вернемся домой и все проясним, – сказал он, безмолвно умоляя меня дать ему еще один шанс.

– Ты больше не придешь домой. Можешь оставаться здесь, если профессор позволит тебе. Или иди к одному из твоих друзей. Но тебя не примут в доме, за который плачу я.

– Софи…

– Нет! Ты лгал мне, ты использовал меня. Из-за тебя пострадала Алиса. Ниа умерла из-за твоей революции. И бедный мальчик-курьер тоже погиб – один из тех, кому ты, по твоим словам, помогаешь. Нам не о чем больше говорить.

Я выбежала из комнаты, споткнувшись о край ковра. Шаги прозвучали за моей спиной – шаги Пьорда, а не Кристоса.

– Я немного разочарован этим поворотом беседы, Софи.

– А чего вы ожидали?

– Я ждал разумного осмысления. По правде говоря, у меня была надежда, что в какой-то момент вы придете к пониманию, насколько полезной может быть особа с вашими умениями – полезной новому правительству и всей Галатии. Буду честным, я планировал высокий пост для вас.

Повинность была более подходящим термином.

– Я не желаю быть причастной к вашей революции. Или к тому, что может последовать за ней.

– Немного поздно возвращаться к устрашению. Мне не хочется вредить вашему брату, но я должен иметь какой-то рычаг воздействия.

Мне уже были известны его угрозы.

– Только не говорите, что убьете меня.

Я с трудом одолела гнев, который заставлял меня дрожать вплоть до самых кончиков пальцев.

– Вы устранили Нию и, конечно же, без колебаний утопите меня в реке.

– Большой радости это мне не принесет, но да. Я убью вас. – Он вздохнул. – Не все зависит от меня, Софи. Взять, к примеру, Нико Отни… Он проголосует против вас, если решит, что вы хотите скомпрометировать нас.

Я отвернулась, не желая слышать слова Пьорда о друге моего брата. Но профессор все равно продолжал:

– Он хотел предпринять свои меры, когда я обнаружил ваш маленький трюк с бельем. Конечно, ваш брат никогда не согласился бы с таким радикальным решением, а скрыть это от него… было бы трудно. Я настоял на том, чтобы дело прошло без вашей ликвидации. Но несомненно, если вы и дальше будете нарушать ход нашей революции, я больше не смогу защищать вас. В любом случае кто-то может принять решение без моего одобрения или прежде вмешательства вашего брата.

Его глаза, казалось, вбирали весь свет в коридоре.

– Колеса будут двигаться по чистой дороге. Я никому не позволю мешать нам теперь.

– Если вы не успеете меня убить, то мне угрожает виселица.

Хотела я того или нет, меня связывала тайна Пьорда. Я могла лишиться жизни. Профессор улыбнулся. Он узнавал свою руку в ходе многих выигранных карточных партий. Его план действий был неизменным.

Я схватила свой плащ, висевший на вешалке, и выбежала через дверь – мимо замерзших драконов, – потом пошла по улице, словно имела какую-то цель, какую-то миссию. Пьорд выиграл эту битву, но он не одолел меня в войне. Конечно, отменить смерть Нии или сломанных пальцев Алисы было невозможно. Все это отличалось от шитья – я не могла распустить стежки и начать вещь заново. Но я могла решить, что делать дальше.

На город пала пелена – тусклая, тихая и зловещая. Что-то надвигалось. Что-то ждало своего часа. Протесты приостановились, но Красные колпаки собирались в тавернах и на углах улиц. Они больше не кричали, а вполголоса говорили друг с другом. Их шепот ужасал меня.

Алиса и Эмми работали в полную силу и выполняли мои задания. Мы подготавливали заказы и пополняли запасы нитей. Создавалось впечатление, что ателье вообще не закрывалось, но клиентуры было мало – даже для Эмми. Мы все чувствовали, как что-то сжимается вокруг нас, что земля вот-вот уйдет из-под ног. В моей голове засела только одна дата. Средизимье. Во время двух самых коротких дней в году в домах знати и простолюдинов отмечался Фестиваль песни. Я была уверена, что на эту дату Пьорд назначил свое восстание.

Прикрываясь тихим порядком и стабильной работой моего ателье в праздничные дни, предшествующие Средизимью, я продолжала практиковаться в вытягивании проклятий и чар из сшитых вещей. Меня расстраивала моя болезненная медлительность. Оставалось лишь несколько дней, чтобы отточить мастерство, но результаты разочаровывали. Когда Теодор спросил, смогу ли я приехать к нему домой, чтобы поучить его чародейству, он получил мое согласие. Я не только приветствовала перерыв в бесконечной работе, но и надеялась, что его обучение поможет мне найти упущенные детали. Прошлые недели показали, что и мне еще есть чему поучиться. Возможно, рутина, которая привела меня к проблемам, могла и увести от них. Уже неделю улицы были тихими, хотя я все больше начинала чувствовать какое-то смутное подозрение к Красным колпакам.

Никто больше не следил за мной – за что я была благодарна, – но мне пришлось передвигаться очень быстро, чтобы незаметно подойти к дверям дома Теодора.

– Я отсутствовал несколько дней, – сказал герцог. – Отец созвал кабинет министров для написания договора. Они хотели учесть некоторые требования Красных колпаков. Все было бы прекрасно, если бы министры закончили документ до новых выступлений бунтовщиков. Но лично я сомневаюсь в способности кабинета завершить до Средизимья свои споры. Судя по памфлетам вашего брата, они в большой обиде друг на друга.

– То есть они не рассмотрели требования мятежников?

– Рассмотрели и тут же отвергли несколько дюжин. Они воспринимают уступки как слабость правительства. Но по ходу разбирательства они начали бояться революцию. Министры стали подходить серьезнее к требованиям Красных колпаков.

Теодор взял мой плащ и провел меня в свою студию.

– Ладно. Хватит говорить о вещах, которые мы не в силах исправить. И возвращаясь к чарам… Я обещаю быть прилежным учеником.

Он, как кающийся грешник, сложил руки вместе.

– Конечно, вы им будете, – со смехом ответила я. – Но не ждите от меня, как от учительницы, полного набора знаний. Я никого не обучала раньше. И возможно, уже слишком поздно.

– Почему?

– Я познакомилась с магией, когда была ребенком. То же самое было с моей мамой. Каждый чародей, о котором я слышала, познавал мастерство в детском возрасте.

И, добавила я молча, мне мало рассказывали о том, как работает магия – как человеческий ум захватывает свет и тьму и подчиняет их.