Ровенна Миллер - Швея-чародейка [litres]

– Я думаю, это похоже на музыку, – сказал герцог. – Ей легче учиться, когда ты молод и тренируешься каждый день. Тогда ты относишься к обучению более естественно. Но я знаю зрелых людей, которые увлеклись скрипкой после своего увольнения со службы. Они не были виртуозами, но знали толк в музыке.

Он пожал плечами.

– У нас может что-то получиться, а может, и нет. На самом деле это мне неизвестно. – Я коснулась его руки. – Но если кто и способен научиться, то это вы. Давайте попробуем.

Теодор поднял скрипку и настроил ее. Я наблюдала за ним. Как мог кто-то использовать созданные музыкой чары? Они не походили на мои или на древние пеллианские. Они не были постоянными. Я предположила, что чары сопровождали музыку и угасали вместе с ней, но в то же время они могли воздействовать на аудиторию или окружающее пространство. То есть они обладали свойствами, которых не было у моих стабильных локализованных чар. Мог ли герцог наделить удачей целый воинский полк или хорошим здоровьем все отделение госпиталя? Я пожалела, что не знаю теории чародейства, и впервые согласилась в чем-то с Пьордом.

– Что мне делать сначала? – спросил Теодор.

Я задумалась. Каковы мои первые действия, когда я начинаю создавать чары? Я сажусь, собираю инструменты и сосредотачиваюсь.

– Просто успокойтесь.

– Я думал, что спокоен, – дружелюбно сказал он.

– Нет, очистите свой разум. Или думайте только о том, что собираетесь сделать в следующий момент.

– А что именно?

– Хороший вопрос, – сказала я, вновь почувствовав неуверенность. – Во время шитья я начинаю делать стежки и обматываю их светом.

– А мне чем это делать? Может, думать о чем-нибудь счастливом?

– Это не совсем то… – Я смутилась. – Нужно осознавать, что действие происходит здесь… и…

– Подчинять мелодию моей воле? – засмеявшись, спросил Теодор.

– Вроде того, – ответила я. – Просто пытайтесь играть что-то, но осознавайте свои действия. Что вы видите? Нужно заметить, что через вас проходят искры.

Он поднял смычок и провел им по струнам. Звук получился сладким и сочным, как мягкий весенний ветерок. Я на мгновение забыла о зимнем ветре, бросающем в окна ледяные капли. Он начал мелодию, и когда воспроизвел очень красивое сочетание нот, вокруг его скрипки появилась полоска света. Он был так шокирован этим, что опустил инструмент.

– Появилось что-то другое в вашей игре? – торопливо спросила я. – То, что вам показалось другим? Вы заметили это?

– Ничего особенного, – сказал он, потирая большой палец о колки. – Это будет глупо звучать…

– Говорите, – настойчиво потребовала я.

– Внезапно мне стало казаться, что я больше не играю. Что мелодия живет сама по себе.

Его слова удивили меня. Я всегда контролировала свои чары, используя при этом иглу, нить и шелк. Но я знала, что делала. А Теодор не понимал, что происходит.

– Попробуйте еще раз, – тихо сказала я. – Когда почувствуете странность, попытайтесь удержать ее.

Он кивнул. На его лице появилась решимость, сделав черты более резкими и зрелыми. Мелодия зазвучала вновь – на этот раз мягче. Свет заискрился вокруг герцога. Его брови нахмурились, свечение увеличилось, и я почувствовала теплую невесомость, пока звуки музыки плыли между нами – уютные и счастливые.

Свет и музыка угасли одновременно.

– Я сделал это, да?

Теодор улыбнулся, и я ощутила, как теплота мелодии покидает меня.

– Да, вы использовали магию. – Меня удивил эффект его чар. – У вас все получается по-другому. Я не знаю…

– Что я сделал?

– Сами скажите. Что вы хотели показать?

– Я просто думал, какое это счастье, когда вы… – Он покраснел. – Когда вы рядом со мной.

Я приоткрыла рот.

– Когда вы играли, меня охватило то же чувство. Мои чары статичны. Они всегда расположены на человеке – вернее, на одежде. Их воздействие окружает персону. Но вы заставили меня почувствовать то, что хотели.

– Вряд ли это может быть полезным, – сказал он, осматривая смычок.

– А кого волнует полезность? – с усмешкой спросила я. – Это потрясающе! Кто знает, возможно, здесь имеется нечто большее. Какая-нибудь любовная чара, обернутая в музыку.

Я подумала о торговке балладами – пусть она и не знала, что делала. Ее наложение чар создавало свой эффект. Она получала несколько дополнительных монет. Способ наложения, применяемый Теодором, мог быть таким же полезным, как и мой.

– Если бы только я знала больше… Думаю, вы можете зачаровать большое пространство или группу людей. Конечно, со временем. И с опытом.

– Сегодня был хороший старт.

Он уложил скрипку в футляр. Фарфоровые часы на полке очага зазвонили.

– Уже так поздно? Я должна вернуться в ателье. Алиса и Эмми наверняка ушли.

За окнами наступали ранние зимние сумерки.

– Я поеду с вами, – заявил Теодор, по ошибке приняв мое заявление за тревогу о предстоявшем одиночестве.

На самом деле я сердилась, что мои помощницы не знали, как закончить элементарные дела.

– Ну, конечно! Поедете в район города, где полным-полно Красных колпаков, готовых прицепиться к дворянам? Ваш отец отлупил бы меня. Нет уж, спасибо…

– Он бьет только вашего покорного слугу, – ответил Теодор.

– Что ж, хорошо, – сказала я, позволив ему вызвать карету.

Осмелев в тесноте кабинки, я склонилась к нему. Если беда кажется неизбежной, крадите у нее моменты счастья. Я поцеловала Теодора в шею. Темнота раннего вечера давила на окна. Я томно вздохнула, наслаждаясь короткими мгновениями.

– Подождите, – сказал он.

Его внимание было сосредоточено на чем-то снаружи кареты. Мы находились на той же улице, что и мое ателье – фактически в том же квартале.

– Что там? – спросила я, увидев перемещавшийся мимо нас свет фонарей и факелов.

Все эти источники огня объединялись в одно волнистое пятно перед нами.

– Я не сказал бы, что вижу «толпу», но это точно не организованная группа граждан, – ответил Теодор.

Он был прав. Когда мы подъехали к хорошо освещенной массе людей, я услышала крики и фрагменты песни, которую революционеры считали своим гимном.

– Мы должны остановиться.

Я открыла рот, когда увидела, где они расположились.

– Нет, нужно уезжать отсюда, – ответил Теодор. – Я брал уроки фехтования, и под сиденьем находится пистолет. Но, поверьте, мне не удастся остановить толпу.

– Вы говорите про «толпу», – тихо сказала я. – Ах, Теодор… Они стоят у моего ателье.

Он прижал лицо к стеклу, убеждаясь в том, что я уже поняла. Толпа собиралась вокруг моего магазина. Их гнев пылал, как воск, разлитый на угли. У меня отбирали все, что было мне дорого, – сначала они украли моего брата, а теперь решили уничтожить ателье.

Карета замедлилась, и когда мы приблизились к группе, я увидела женщину, стоявшую на моем крыльце. Она была мне незнакома. Я этому даже немного обрадовалась – если бы Кристос сжег мое ателье, это свело бы меня с ума. Но вид женщины с камнем в руке, кричавшей что-то с чистой ненавистью на лице, вызвал у меня лишь гнев.