Марк Лахлан - Оборотень. Новая жизнь [litres]

Кроу попытался заговорить с ним, но вновь ощутил во рту мучительную боль. Харбард улыбнулся ему и показал рукой в сторону колодца.

То ли с гравитацией, то ли со временем определенно происходило что-то странное: движения Харбарда были неестественно медленными. Сверху светила луна, и вода, холодная и глубокая, мерцала в ее лучах. С большим трудом Кроу приблизился к источнику и протянул к нему руку. Он попытался напиться, однако вода неуловимо просачивалась сквозь пальцы. Тогда Кроу встряхнул кистью руки. Капля, одна крошечная капелька, вдруг попала на тело Мимира, и оно мгновенно начало трансформироваться.

Бог больше не был обнаженным. Кроу присмотрелся внимательнее. На Мимире была изящная черная форма офицера СС; готическим шрифтом на рукаве было вышито: «Доктор». В петлице виднелась эмблема в виде черепа с перекрещенными костями; Кроу показалось, что череп этот насмешливо скалится, забавляясь тем, что у тела нет головы.

– Волк будет ваш, и тогда я смогу вернуться обратно в Зальцгиттер, – сказала голова по-немецки.

– Но как я его найду? – спросил чей-то голос.

Кроу почувствовал рядом с собой чье-то присутствие. Это был еще один человек в эсэсовской форме, с жестким, властным лицом, изуродованным длинным шрамом, тянувшимся от глаза до подбородка. А за его спиной к ним приближалась та самая высокая леди в плаще из синего шелка.

– Кто вы? – обратился Кроу к эсэсовцу.

– Ваше величество, – ответил тот, опускаясь на одно колено.

Кроу счел необходимым отвернуться, но при этом случайно взглянул на собственное отражение в воде. На плечах у него была голова волка. Кроу не желал смотреть туда, но очень хотел посмотреть еще на кое-что.

Эсэсовец все понял правильно: стоя на одном колене, он видел Кроу насквозь; его взгляд был направлен в нужную сторону, и он не ошибся, он был умен, этот осведомленный человек, даже подмигнул ему, старый лис. Он знал, с какой стороны на бутерброде масло, он знал… Мысли Кроу отчаянно путались, он чувствовал, как его сознание отрывается, теряет связь с картинкой перед глазами. Но там теперь был кто-то еще. Кто же это?

– Этот зверь уже на пути сюда, Кроуфорд, – сказал Харбард. – Он уже рядом с вами, и когда он вас отыщет, это станет катастрофой не только для вас, но и для всего мира.

Кроу ничего не мог на это ответить: штырь, торчавший у него во рту, не давал ему вымолвить ни слова.

И тут он услышал песню.

– Это мы! – радостно вскричал фон Кнобельсдорф. – Ассамблея, собрание, совет – это мы!

«Что-то все-таки не так с этой поэмой», – подумал Кроу. Он был уверен, что много раз слышал ее раньше, но тогда Гулльвейг радовала вовсе не хороших женщин. А каких же, в таком случае? Он никак не мог вспомнить, его мозг словно онемел от транса и колдовства.

– Где мне найти эту колдунью? – вскричал эсэсовец.

Он, похоже, совсем обезумел, и Кроу испытывал сильное желание убить его прямо на месте, просто чтобы утихомирить. А там ведь действительно была колдунья. Да, была, во время его первого перерождения. Сумасшедшая ведьма, живущая в подземелье, женщина, за которой галлюцинации и безумие тянутся шлейфом, как пенный след за кораблем в открытом море.

А песня между тем текла дальше:

Кроу понял, что пела та самая дама в синем плаще. Ее голос чрезвычайно волновал профессора, он еще никогда такого не слышал; мелодия как будто резонировала с его телом, заставляя звенеть кости и плоть.

– Она предлагает нам безграничное могущество! – воскликнул фон Кнобельсдорф. – Безграничную власть! Откройте нам, кто вы, покажите свое лицо, леди-предсказательница! Где находится око Одина? Что вы видите? Расскажите же! Расскажите!

Леди между тем продолжала идти в их сторону; Кроу был уверен, что уже видел ее прежде. У нее за спиной возвышались холм и треугольный замок. Но еще выше всего этого стоял огромный черный волк – он был такой большой, что, казалось, мог бы проглотить луну. Вдруг волк запрокинул голову и издал гневный, леденящий кровь вой, от которого Кроу проняло ужасом до мозга костей.

– Вот оно, наше оружие! – снова крикнул фон Кнобельсдорф. – Волк Фенрис! Мы можем привести его сюда и обуздать его силу. Все как я и думал: древние боги с нами. Что нам делать, леди? Откройтесь нам.

Леди подошла совсем близко к ним. Откинув капюшон, она остановилась перед фон Кнобельсдорфом, сияя ошеломительной красотой.

– Фрау Фоллер! – ахнул он.

– Вы получите волка только тогда, когда я получу свое золото! – заявила дама.

Кроу попробовал повернуть голову, чтобы ее рассмотреть, но шея его не слушалась. Почему он не может повернуться? Ах, все-таки может, хотя и с трудом. Когда Кроу наконец увидел даму, она была такой же, как в тот день, последний день перед битвой. Да. Потом была большая битва.

– Привет, Вали, – сказала она.

– Адисла, – выдохнул Кроу.

В нем не было ни восторга, ни ликования, лишь внезапное ощущение, что он снова стал целым после долгих лет, когда был разбит на куски. Он попытался протянуть к леди руки, чтобы обнять.

– Меня захватили враги, – сказал Кроу.

Как он мог не заметить, что его руки по-прежнему скованы кандалами?

– Что это еще за цепи? – спросила леди. – Я не желаю, чтобы мой возлюбленный был в оковах. Сбрось их, для тебя это просто.

Прекрасная леди взяла Кроу за руки, и он напряг мускулы. Кандалы свалились на землю.

Волк на холме под покровом ночи издал хриплый утробный вой. Звук этот странным образом овладел Кроу, наполнив его невероятной силой. Он тоже вскинул голову и протяжно завыл в ответ.

– А теперь посмотрим, – сказал Харбард.

Герти в замке перестала петь и убрала руку от головы мужа. Фон Кнобельсдорф вновь оказался в комнате рыцарей Черного Солнца и тяжело рухнул на свой трон.

А Кроу вернулся в залитый кровью подвал. Он взглянул на свою руку, в которой что-то было зажато, – это был окровавленный изогнутый кусок металла. Кроу отбросил его в сторону, и металл звякнул о наручники, валявшиеся на полу. А это что такое? Кисть руки? Каким образом у него в пальцах могла оказаться чья-то кисть, оторванная от тела? Кроу уронил ее.