Рик Риордан - Горящий Лабиринт [litres]

Пайпер толкнула меня, и я наконец смог отвести от них взгляд.

– Не пялься на них, – предупредила она. – Иначе они тебя парализуют.

– Сам знаю, – пробурчал я, хотя ноги у меня уже начали каменеть.

Я и забыл, что больше не солнечный бог. И что солнечный дракон может парализовать меня взглядом и… ну знаете… убить, например.

Пайпер пихнула Мэг локтем:

– Эй! Тебя тоже касается.

Мэг заморгала, приходя в себя:

– Что? Они красивые.

– Спасибо, милая! – голос Медеи стал тихим и нежным. – Мы с тобой пока не знакомы. Я Медея. А ты, конечно, Мэг Маккаффри. Я о тебе наслышана. – Она похлопала рукой по поручню колесницы. – Иди сюда, дорогая. Тебе не надо меня бояться. Мы с твоим отчимом друзья. Я отвезу тебя к нему.

Мэг растерянно нахмурилась и немного опустила мечи:

– Чего?

– Она пытается тебя заворожить. – Звук голоса Пайпер подействовал на меня как ледяная вода, которой плеснули в лицо. – Мэг, не слушай ее. И ты тоже, Аполлон.

Медея вздохнула:

– Ты серьезно, Пайпер Маклин? Хочешь снова помериться силами и выяснить, кто лучше ворожит?

– А смысл? – пожала плечами Пайпер. – Я снова выйду победительницей.

Медея скривила губы, будто собиралась взять пример со своих драконов и зарычать.

– Мэг должна вернуться к отчиму. – Она махнула рукой в мою сторону, словно хотела смахнуть какой-то мусор. – А не шататься повсюду с этим жалким подобием бога.

– Эй! – возмутился я. – Будь у меня моя сила…

– Но ты ее потерял, – отрезала Медея. – Только посмотри на себя, Аполлон. Посмотри, во что тебя превратил отец. Но не волнуйся. Скоро твои страдания закончатся. Я выжму из тебя остатки божественной силы и пущу их в дело!

Мэг так крепко сжала рукояти мечей, что ее костяшки побелели.

– О чем это она? – пробормотала Мэг. – Эй, Колдунша, о чем это ты говоришь?

Колдунья улыбнулась. Сейчас на ней не было принадлежащего ей по праву рождения венца колхидской царевны, но на шее все так же сверкал золотой кулон – скрещенные факелы Гекаты.

– Мне рассказать ей, Аполлон, или ты хочешь сам? Ты, конечно, уже понял, зачем я привела тебя сюда.

Зачем она привела меня сюда.

Будто каждый мой шаг с тех пор, как я выбрался из мусорного бака на Манхэттене, был предопределен, был частью ее замысла… И что самое страшное: это вполне могло быть правдой. Эта колдунья уничтожила не одно царство. Она предала собственного отца и помогла Ясону украсть золотое руно. Она убила своего брата и разрубила его на куски. Она умертвила собственных детей. У Гекаты не было более жестоких и властолюбивых последователей, чем она. Как не было и более могущественных. Притом Медея была полубогиней, в ней текла древняя кровь, а ее дедом был сам Гелиос – бывший титан солнца.

А это значило…

Вдруг я все понял, и это осознание было столь кошмарным, что у меня подкосились ноги.

– Аполлон! – рявкнула Пайпер. – Вставай!

Я пытался. Честно. Вот только ноги не слушались. Я встал на четвереньки и унизительно застонал от боли и ужаса. «Хлоп-хлоп-хлоп» – раздалось вдруг. Мне показалось, что путы, которыми мой разум был связан с человеческим черепом, наконец лопнули.

Но затем я понял, что это Медея хлопает мне.

– Наконец-то, – усмехнулась она. – Хоть ты и тугодум, но все же догадался.

Мэг схватила меня за руку.

– Аполлон, борись с ней! – приказала она. – Говори, в чем дело!

Она потянула меня вверх и поставила на ноги.

Я пытался выдавить из себя хоть слово, чтобы исполнить ее приказ и все объяснить. Моей ошибкой было то, что я посмотрел Медее в глаза – парализующие, как и глаза ее драконов. В ее взгляде я прочел злобное ликование и неистовую ярость ее деда Гелиоса – таким он был в дни своей славы, прежде чем его предали забвению, а я занял его место в солнечной колеснице.

Я вспомнил, как умер Калигула. Он хотел уехать из Рима в Египет и основать новую столицу там, в стране, где люди верили в богов на земле. Он и сам собирался стать богом на земле – Новым Солнцем – не на словах, а в прямом смысле. Именно поэтому преторианцы поспешили убить его вечером накануне назначенной поездки.

«Какова его цель?» – спрашивал Гроувер.

Сатир, мой мудрый духовный наставник, задавал верный вопрос.

– Калигула всегда желал только одного, – прохрипел я. – Он хочет быть центром мироздания, новым богом солнца. Он хочет вытеснить меня так же, как я когда-то вытеснил Гелиоса.

– И за что же такому милому богу, как ты, такие страдания, да? – улыбнулась Медея.

Пайпер шагнула ко мне:

– Что значит… вытеснить?

– Заменить! – пояснила Медея и принялась загибать пальцы, словно ведущая дневного кулинарного шоу. – Для начала я выжму из Аполлона остатки его бессмертного духа – а его осталось совсем немного, так что долго возиться не придется. Затем я смешаю их с тем, что уже успела подготовить, – с остатками силы моего безвременно ушедшего деда.

– Гелиоса, – сказал я. – Огонь в Лабиринте. Я… я узнал его ярость.

– Ну да, дедушка стал чуток раздражительным, – кивнула Медея. – Такое бывает, когда твоя жизненная сила рассеивается почти полностью, а потом твоя внучка собирает тебя по крупицам до тех пор, пока ты не превращаешься в симпатичный злобный огненный шторм. Моя бы воля – я бы заставила тебя страдать, как страдал Гелиос: тысячи лет провести в полузабытьи, зная, что ты потерял, и мучиться от боли и обиды. Но увы, времени у нас слишком мало. Калигула в нетерпении. Я соединю то, что останется от тебя, с силой Гелиоса, насыщу этой силой моего друга-императора – и вуаля! Новый бог солнца готов!

– Тупость! – фыркнула Мэг, словно Медея только что предложила играть в прятки по новым правилам. – Это невозможно. Нельзя уничтожить одного бога, чтобы сделать другого!

Медея не стала ей отвечать.

Я понимал: то, о чем она говорит, вполне реально. Римские императоры становились полубогами, просто заставляя народ поклоняться себе. За прошедшие столетия не один смертный стал богом, некоторым помогли в этом сами олимпийцы. Мой отец Зевс сделал бессмертным Ганимеда, потому что паренек был хорошеньким и умел подавать вино!

Что касается уничтожения богов… почти все титаны были убиты или отправлены в изгнание тысячи лет назад. Да и я сам стою тут, простой смертный, лишенный почти всей божественной силы в третий раз, потому что папочка вздумал преподать мне урок.

Для столь могущественной колдуньи, как Медея, совершить подобное вполне возможно, особенно если она выберет жертвой кого-то слабого, скажем, давно забытого Титана, от которого остались только частицы силы, да шестнадцатилетнего дурака по имени Лестер, который прибежал прямиком в ее ловушку.

– Ты готова пожертвовать собственным дедом? – спросил я.