Рик Риордан - Горящий Лабиринт [litres]

Его собеседник зарычал – звук был такой, будто к вагончикам древних американских горок прикрепили цепь и потянули их вверх по рельсам.

– С тех пор как Аполлон был низвержен на Землю, ты мало что контролируешь, – сказал Пифон.

При звуках его голоса по моему телу от отвращения побежали мурашки. Я его не видел, но мог представить себе злые янтарные глаза с золотыми крапинками, исполинское драконье тело и ужасные когти.

– У тебя на руках столько козырей, – продолжал Пифон. – Аполлон слаб. Он смертный. Рядом с ним твоя падчерица. И почему же он до сих пор жив?

В голосе Нерона зазвучали тревожные нотки:

– У нас с коллегами возникли разногласия. Коммод…

– Коммод дурак, – прошипел Пифон, – ему лишь бы спектакль устроить. И мы оба это знаем. А что твой дядя Калигула?

После недолгого молчания Нерон ответил:

– Он настоял… Ему нужна сила Аполлона. Он планирует убить бывшего бога весьма… э-э… специфическим образом.

Огромное тело Пифона зашевелилось во мраке – я слышал, как чешуя скребет о камень.

– Я знаю, что задумал Калигула. Интересно, и кто же кого контролирует? Ты заверил меня…

– Да! – рявкнул Нерон. – Мэг Маккаффри вернется ко мне. Она мне еще послужит. Аполлона ждет смерть, как я и обещал.

– Если Калигула исполнит задуманное, – задумчиво проговорил Пифон, – положение изменится. Конечно, я бы лучше поддержал тебя, но если на западе появится новый бог солнца…

– У нас был уговор, – прорычал Нерон. – Ты поддержишь меня, если Триумвират завладеет…

– …всеми оракулами, – согласился Пифон. – Но этого все еще не произошло. Ты уступил Додону греческим полубогам. Пещера Трофония разрушена. И насколько я понимаю, римлян предупредили о нападении Калигулы на Лагерь Юпитера. Мне не хотелось бы править миром в одиночку. Но если ты меня подведешь, если мне придется самому убить Аполлона…

– Я выполню свою часть сделки, – сказал Нерон. – А ты выполнишь свою.

Пифон разразился злобным скрипучим подобием смеха:

– Посмотрим. В грядущие несколько дней многое станет ясно.

Я проснулся в ужасе, хватая ртом воздух и дрожа всем телом.

В Цистерне я был один. Спальные мешки Пайпер и Мэг пустовали. Надо мной сияло ярко-синее небо. Скорее всего, это просто означало, что ветер переменился.

За ночь ожоги прошли, хотя меня не покидало ощущение, будто меня окунули в жидкий алюминий. Я смог одеться, почти не морщась и не охая, взял лук, колчан и укулеле и, взойдя по спиральному выступу, выбрался на холм.

У его подножия, рядом с Бедросянмобилем, болтали Пайпер и Гроувер. Окинув взглядом руины, я заметил Мэг, сидящую на корточках возле первой разрушенной теплицы.

Вспомнив о сновидении, я закипел от злости. Будь я богом, взревел бы от негодования и раскроил бы пустыню, создав новый Большой Каньон.

Мало того что три злобных императора посягнули на моих оракулов, на мою жизнь и даже на мой дух. Мало того что мой заклятый враг Пифон захватил Дельфы и жаждет моей смерти. Но то, что Нерон решил сделать Мэг пешкой в своей игре… Нет. Я поклялся себе, что никогда больше не отдам Мэг в его лапы. Моя юная подруга сильна. Она изо всех сил старалась вырваться из-под влияния своего гадкого отчима. Мы через многое прошли вместе, и пути назад ей не было.

Но меня тревожили слова Нерона: «Мэг Маккаффри вернется ко мне. Она мне еще послужит».

Интересно… если бы здесь сейчас появился мой отец Зевс и предложил мне вернуться на Олимп – какую цену я был бы готов заплатить за это? Согласился бы оставить Мэг на произвол судьбы? Покинуть полубогов, сатиров и дриад, которые стали мне верными товарищами? Позабыл бы все мучения, которые столетиями испытывал по воле отца, переступил бы через гордость – лишь бы вернуть себе место на Олимпе, прекрасно зная, что так и останусь всецело во власти Зевса?

Я отогнал от себя эти вопросы. Не уверен, что хотел бы знать ответы на них.

Я подошел к Мэг, возившейся у развалившейся теплицы:

– Доброе утро.

Она не подняла головы. Похоже, она тут копалась в обломках. Оплавленные поликарбонатные стены теплицы были перевернуты и отброшены. Руки Мэг были перепачканы – она явно рылась в земле. Рядом с ней стояла закопченная стеклянная банка из-под арахисовой пасты, ржавая крышка валялась тут же. В ладонях Мэг держала какие-то зеленоватые камешки.

У меня перехватило дыхание.

Никакие это были не камешки. В руках у Мэг лежали семь шестиугольников размером с монетку – зеленые семена, точь-в-точь такие, как в ее воспоминании.

– Как?! – спросил я.

Она посмотрела на меня. В камуфляжной сине-зеленой одежде она выглядела как совершенно незнакомая – и очень опасная – маленькая девочка. Кто-то протер ей очки (Мэг этим никогда не занималась), и я разглядел ее глаза. Они блестели так же ярко, как и стразы в оправе.

– Семена были закопаны здесь, – сказала она. – Мне… мне это приснилось. Геркулес, тот кактус сагуаро, спрятал их в банку перед смертью. Он хранил семена… до моего возвращения, до лучших времен.

Я не знал, что сказать. «Поздравляю! Отличные семена!»? Честно говоря, я не особо разбирался в растительных делах. Правда, я заметил, что, в отличие от воспоминаний Мэг, сейчас эти семена не светились.

– Как считаешь, они не… испортились? – спросил я.

– Скоро выясним, – ответила она. – Я их посажу.

Я посмотрел на пустынный холм:

– В смысле здесь? Сейчас?

– Ага. Уже пора.

Откуда она это знала? К тому же было непонятно, как посадка семян поможет нам, если Лабиринт Калигулы грозит испепелить половину Калифорнии.

Впрочем, сегодня мы отправимся в новый квест в надежде отыскать дворец Калигулы, и никто не знает, вернемся ли мы живыми. Другой возможности может не быть. И если Мэг от этого станет легче – то почему бы и нет?

– Чем тебе помочь? – спросил я.

– Сделай ямки. – А потом добавила, будто сам бы я не догадался: – В земле.

Наконечником стрелы я сделал семь небольших углублений в бесплодной каменистой почве. Мне показалось, что расти в этих ямках будет не очень приятно. Раскладывая шестиугольники по новым кроваткам, Мэг велела мне сходить в Цистерну и принести воды из колодца.

– Вода нужна именно оттуда, – предупредила она. – Большая чашка.

Через пару минут я вернулся с огромным пластиковым стаканом из «Энчиладас дель Рей». Мэг полила свежепосаженных малышей.

Я ожидал, что случится нечто грандиозное. Я привык, что рядом с Мэг то и дело с бешеной скоростью растут семена чиа, откуда ни возьмись появляются демонические персиковые младенцы и в мгновение ока возникают земляничные стены.

Но земля не шелохнулась.

– Наверное, надо ждать, – заключила Мэг.

Обхватив колени, она уставилась вдаль.

На востоке пылало утреннее солнце. Сегодня оно взошло как обычно, но я тут был ни при чем. Ему не было дела до того, что я больше не управляю солнечной колесницей, что Гелиос неистовствует в туннелях под Лос-Анджелесом. Не важно, во что верили люди – мир все так же вращался, а солнце совершало свой путь. В других обстоятельствах это бы меня приободрило. А теперь безразличие солнца казалось мне жестоким и оскорбительным. Через несколько дней Калигула может стать солнечным божеством. Наверное, подумали вы, солнце откажется вставать и садиться, оказавшись во власти такого злодея. Но весь ужас заключался в том, что, несмотря ни на что, день и ночь будут сменять друг друга, как было заведено испокон веку.