Себастьян Кастелл - Убийца королевы [litres][с иллюстрациями]

— Всё позади, моя госпожа, — ласково сказал Эррас, обхватив её рукой за плечи.

— Лучше принесите ей одеяло, — сказал я старику и предложил руку, чтобы Мариадна на неё оперлась. — Это первый забанский конник, которого вы убили, ваша милость?

Её глаза стали влажными, но взгляд был вызывающим.

— Я живу рядом с пограничными землями, господин Келлен. Мы умеем защищаться.

Но почему этот кавалерийский отряд вообще нацелился на карету Мариадны? Я не мог поверить, что забанского полководца-философа настолько заботит дароменская графиня, чтобы он послал за ней убийц. Мне пришла в голову одна мысль, и я вернулся к человеку, свисающему из дверцы кареты.

Хоть забанцы живут на севере, у них часто встречается тёмная кожа. Этот человек сильно загорел, но с тем же успехом мог быть родом из южных частей Дарома. Своё оружие и доспехи он мог забрать у пленных налётчиков. Что, если эти люди вообще не забанцы?

— У нас новые проблемы, Келлен! — закричал Рейчис.

Я оглянулся и увидел, что он мчится к нам, а за ним клубится облако пыли. Я сунул руки в футляры и осторожно вытащил порошки, надеясь, что кончики пальцев достаточно ожили, чтобы я смог сотворить новое заклинание.

— Тебе понадобится куда больше порошка, — сказал Рейчис, добравшись до нас.

Из пыльного облака выехали почти сорок человек. Но не забанцев, а дароменских солдат. Стальные шлемы сияли в солнечном свете, множество коротких плюмажей трепетало на ветру.

Спустя несколько мгновений солдаты окружили нас, как голодные лисы, загоняющие в угол трёх жирных кроликов. Ещё миг — и они расступились, а их командир выехал вперёд.

Генерал Леонидас спешился и пошёл к нам с отполированным мечом в руке.

Рейчис ощетинился, его шерсть стала чёрной с красными полосками. Он делается таким, когда злится, но ещё когда нервничает. Как бы сильно белкокот ни любил хорошую драку, он ненавидит, если его окружают. Я его в этом не винил. Кончики моих пальцев уже саднило, потому что я слишком долго держал порошки, но я должен был приготовиться метнуть заклинание.

— Моя госпожа, — сказал Леонидас и воткнул меч в землю перед ней.

— Генерал Леонидас, — отозвалась она. Её голос был ровным, а спина прямой, как меч генерала. — Что вас сюда привело?

Взгляд Леонидаса устремился к крови на её платье. По-моему, тот, кто всего лишь увидел кровь на женском платье, не должен выглядеть таким… возбуждённым.

— Я получил известие, что забанские конники неподалёку пересекли границу. Я знал, что ваш экипаж направляется в эту сторону, и боялся за вас. Несмотря на грубые слова, которые вы бросили мне при дворе, надеюсь, вы понимаете — я ничего не желаю так страстно, как вашего благополучия… — Он широко раскинул руки с довольно-таки блаженным видом. — …И вашего счастья.

Мариадна шагнула назад, чтобы уклониться от объятий.

— Со мной всё прекрасно, генерал. Вы слишком щедры и участливы.

— Щедр? — Леонидас улыбнулся широкой самодовольной улыбкой, полной белых зубов, при виде которой мне захотелось потянуться за большим камнем. — И вправду щедр, моя госпожа, потому что привёз вам подарок.

Леонидас сделал знак одному из своих солдат, и тот протянул ему коричневую сумку. Генерал сунул в неё руку и вытащил окровавленную человеческую голову.

— Я убил для вас ваших врагов.

Я не смог удержаться.

— Убили её врагов? Вы имеете в виду единственного оставшегося парня — того, который упал с лошади?

Леонидас быстро повернулся ко мне.

— Остальные не все были мертвы. Только ранены. Я сам их прикончил.

— А потом нашли время отполировать свой меч? — пробормотал я.

Вам потребовалось бы долго и упорно трудиться, чтобы повстречаться с кем-нибудь более виноватым, чем генерал в ту минуту. Но поднялся бы кто-нибудь столь вульгарный и неловкий так высоко в чинах дароменской армии? Подстрой всё это Леонидас, разве он не подобрал бы один из забанских мечей и не пырнул бы им немедленно Мариадну? Тут было более чем достаточно трупов, чтобы всё выглядело так, будто нас убили налётчики, прежде чем их одолели войска генерала.

Двое дароменских солдат подошли к карете и вытащили труп, свисающий из двери, а потом отволокли его в сторону. Леонидас устроил целый спектакль, наблюдая за их кровавой работой.

— Келлен, скажи этим парням, чтобы они оставили в покое наши жертвы, — прорычал Рейчис. — Или, по крайней мере, сохрани для меня глазные яблоки.

Леонидас сверху вниз посмотрел на белкокота. Не считая королевы, я никогда не встречал человека, по-настоящему понимающего слова Рейчиса. Но белкокот способен передать, что он имеет в виду, с помощью интонаций, иногда делающих ненужным членораздельный язык.

— Кто-нибудь избавится от этой выдры? Она меня оскорбляет.

Я собирался заметить, что выдры не разговаривают, когда один из солдат шагнул вперёд и вытащил из ножен короткий меч. Я прижал к ладоням безымянные пальцы и мизинцы и направил указательные и средние пальцы на солдата.

— Велите своему лакею отступить, — обратился я к Леонидасу, — не то вам придётся писать очень печальное письмо его жене.

Солдат замер. Меткая магия не слишком широко распространена, но, наверное, достаточно людей сталкивались с изгнанниками джен-теп, чтобы знать, что у нас несколько козырей в рукавах.

Генерал вытащил меч из земли.

— Генерал! Леонидас, пожалуйста! — запротестовала Мариадна, ринувшись к нему и прижав ладони к его широкой груди. — Этот человек спас мне жизнь!

Леонидас посмотрел на меня такими голодными глазами, какие я обычно вижу только у представителей собственного народа. Никто не любит метких магов, но военные ненавидят нас больше остальных. Думаю, когда из твоих пальцев вырываются стрелы красной смерти, в глазах того, кто всю жизнь учился рукопашному бою, это должно походить на жульничество.

— Он угрожал дароменскому воину, находящемуся при исполнении служебных обязанностей.

— Пожалуйста, — повторила графиня. — Оставьте его в покое. Посмотрите на него, он почти мальчик. Для нас с вами, мой господин, он ничего не значит.

Это «для нас с вами», похоже, крайне понравилось Леонидасу. То, как Мариадна смотрела на генерала, слегка приоткрыв рот, её пальцы, скользившие по очертаниям орла на его стальном нагруднике, — всё это легко могло быть истолковано как страстное желание. Но я провёл почти два года с Фериус Перфекс, изучая пути аргосского искусства арта превис — таланта восприятия. Руки и ноги Мариадны напряглись, голос звучал натянуто, что говорило о сильном отвращении. А ещё — о страхе. До этого момента она делала всё, чтобы не прикасаться к генералу, но моя маленькая стычка с ним заставила графиню унизиться перед ним и его солдатами. К несчастью для меня и для нее, это не сработало.