Нэйт Кеньон - Буря света [litres]

– Шевелись, живо!

Командир бросился вперед, а Лорат на мгновение задержался рядом с Тираэлем.

– Сделайте все возможное, чтобы проникнуть внутрь, – тихо сказал он. – Это ваш шанс.

Лорат отдал приказ своим людям и унесся вперед. На пустынных улицах вновь раздались удары мечей, перекрывающие крики людей и стоны тяжело раненных.

– Я могу провести нас внутрь, – сказал стоящий рядом с Тираэлем Зейл. – Простое заклинание.

Тираэль кивнул.

– Сделай это, и побыстрее, – ответил он.

Зейл произнес заклинание, подействовавшее на ближайших храмовников. Оно заглушало звуки и приглушало свет, будто окутывая их сферой тишины и тьмы. Отряд пробежал мимо трех стражей, стоявших у входа в собор – никто этого не видел и не слышал. Другие храмовники стояли у проемов высоко на стенах, готовые пустить стрелу в каждого рыцаря, подходящего слишком близко. «Кто-то предупредил их», – подумал Тираэль. Но враг был ослеплен; заклинание некроманта позволило хорадримам без труда пересечь открытую площадь перед входом в собор.

Проблема заключалась в том, как попасть внутрь. Дверь наверняка заперта. Они могли бы снять ее с петель и ворваться в собор, но битва будет жестокой, и лучники сверху, как только к ним вернется зрение, станут представлять угрозу. Заклинание временно скрывало хорадримов, но не защищало их от ранений.

Тираэль поднял руку, и они остановились перед крыльцом.

– Особое проклятие должно сработать, – заговорил из сумки Гумберт. – Помнишь, как в тот раз в «Черном баране», а, парень?

Зейл кивнул. На долгое мгновение он сосредоточился, что-то говоря вполголоса. Из-за двери донесся крик вперемешку со звуками борьбы. Через пару секунд что-то с грохотом упало на пол, дверь распахнулась, и из собора, спотыкаясь и крича, вывалился человек. Он закрывал обеими руками лицо, впиваясь в плоть ногтями и размазывая ручейки крови по щекам. Стражник вновь завопил, как сумасшедший, бормоча о демонах, затем повернулся, отмахиваясь руками от невидимых врагов, и, споткнувшись, покатился вниз по каменным ступеням, пока не замер у ног Тираэля.

Не теряя времени, хорадримы взбежали по ступеням к распахнутой двери. Крупный мужчина в доспехах, один из тех, кто стоял навытяжку во время их встречи с Норланом, слепо ковылял вперед. Тираэль полоснул по его шее Эл’друином, чувствуя укол сожаления, когда отталкивал умирающего с дороги. Торион рассказал, что этих людей под пытками заставили уверовать, что они сражаются на правильной стороне во имя справедливости. Но Норлан был не из тех, кто станет колебаться, приказывая своим людям снять головы хорадримов с плеч, и, если они станут бездействовать сейчас, кровопролития будет куда больше. «Оцени последствия бездействия. Две жизни в обмен на многие…»

Затем они все вышли в прихожую и Тираэль быстро спрятал оружие в ножны. Заклинание Зейла не ослабевало – казалось, храмовники не обращают никакого внимания на группу пробегающих мимо захватчиков. Это было хорошо; нефалемы могли бы попытаться расправиться с храмовниками прямо здесь, но их истинной целью было как можно скорее добраться до запертой двери в конце коридора.

Тираэль повел их через молитвенный зал, держась ближе к стене и избегая центра помещения, где столпилось множество выкрикивающих приказы храмовников. Норлана нигде не было видно. Архангел вошел в дальний коридор, проходя мимо той самой комнаты, где они недавно встречались с лидером храмовников. Дверь в конце по-прежнему охранялась двумя стражниками, держащими оружие наготове. Магия Зейла пропала; Тираэль увидел, как глаза людей расширились при их появлении и один из стражников бросился вперед.

Джейкоб встретил его Священным Разрушителем.

Оружие ярко сверкнуло, обрушиваясь на копье храмовника, и, расколов древко, вонзилось в грудь человека, почти разрубая того пополам. Из жуткой раны хлынула кровь, когда тело стражника развалилось на части. Второй стражник испуганно вскрикнул, прежде чем Джейкоб заставил его замолчать, очередным мощным ударом отрубив голову.

Из молитвенной комнаты доносилось все больше криков, и топот ног приближался. Шанар и Джинвир развернулись, чтобы отвлечь храмовников, в то время как Томас снял с одного из мертвых охранников связку ключей и открывал тяжелый навесной замок, который удерживал огромный засов на двери. Магия Шанар ожила, и потрескивающая энергия каскадом хлынула из пальцев чародейки.

Дверь распахнулась, открывая каменные ступени, освещаемые фонарями, закрепленными на грубо обтесанных стенах. Снизу раздался гулкий крик, когда Тираэль повел остальных хорадримов в напоминающее пещеру пространство под собором.

Ступени вели в комнату с выложенным кирпичом потолком, который поддерживали массивные колонны над их головами. Факелы были вставлены в металлические зажимы, и трепещущее пламя отбрасывало свет на лица идущих. Дальше по обеим сторонам комнаты располагались двери с железными решетками. В камерах были люди. Некоторые из заключенных подошли к решетке и кричали, чтобы их выпустили, в то время как другие неподвижно замерли в тени. Лица пленников покрывали синяки, некоторые сильно исхудали.

Завидев хорадримов, несколько храмовников бросилось вперед, но эти противники не представляли реальной угрозы. Микулов с легкостью расправился с тремя ближайшими стражниками, ловко уклоняясь от выпадов их копий и оглушая нападавших мощными ударами кулаков и ног. Двое оставшихся бросили оружие и опустились на колени, моля о пощаде. Томас нашел открытую камеру, забрызганную засохшей кровью, из стен которой торчали железные кандалы. Он затолкал стражников внутрь и захлопнул дверь.

Они оказались в камере пыток.

Тираэль оглядел заляпанную кровью дыбу, «железную деву» с торчащими, словно неровные зубы, шипами, тиски для пальцев и лезвия. Здесь не было места ни свету, ни справедливости, ни мирному порядку, борющемуся с тьмой. Норлан заплатит за это.

Шум на лестнице был прерван появлением Шанар и Джинвир. Обе женщины спешно спускались, встретив такой поток храмовников, который угрожал просто задавить их числом.

– Мы их задержим, – сказал Тираэль. Он подал знак Томасу и Микулову, а затем посмотрел на Каллена. – Иди и выясни, что находится за пределами этой комнаты!

Дыхание Каллена громко отдавалось в его ушах, а сердце билось отчаянно и часто. В голове мелькали картины, наполненные кровью, а крики раненых преследовали его, пока он бежал.

Хотя ученый и сражался, когда это было необходимо, воином он не был. Насилие всегда наполняло его ужасом. «Ты просто не создан для него», – так говорила мать, когда другие мальчишки били Каллена в детстве, или когда он держался особняком, в то время как другие играли с деревянными мечами и мечтали о битвах. Отец никогда не понимал его, но мать была более снисходительной. «У тебя тонкая душа, мой Каллен, – говорила она, гладя его по волосам. – Твой мир наполнен книгами, и ты жаждешь знаний. Не упусти это. Когда-нибудь это спасет всех нас».