Жан-Филипп Жаворски - Неумерший [litres]

Под покровительством барда нравоучения Сумариоса теперь были нам нипочём. Однако незнакомка казалась особой столь утонченной, что мы почувствовали смущение. Фалеры её лошади сверкали золотом, из-под подола восхитительного платья выглядывали изысканные остроносые ботиночки, скреплявшая мантию брошь переливалась отблесками солнечного света, а ткань нарядов мерцала всеми цветами радуги. Несмотря на то что она оказалась совсем юной, ее роскошного вида и внушительного кортежа было достаточно, по нашему мнению, чтобы поместить её в число важных персон. По недоумению, с которым она нас рассматривала, было очевидно, что девушка не привыкла водиться с босяками.

«Поздоровайтесь с гостьей, охламоны!» – проворчал Сумариос. Что мы и попытались сделать, но под сердитым взглядом правителя Нериомагоса и насмешливым взором барда вышло немного неуклюже. Рыжеволосый богатырь во второй колеснице рассмеялся:

– Да уж, Сумариос, если это твои ученики, работы у тебя ещё невпроворот!

Этот воин крепкого телосложения казался балагуром, и шутка прозвучала легко, без особого порицания. Его псы, превосходные борзые, обступили нас и стали дружелюбно обнюхивать. Когда когорта снова двинулась в путь, мы вприпрыжку бежали домой рядом с лошадью Альбиоса. Исия и Акумис выполнили своё задание должным образом: когда мы подъезжали к околице, мать уже ждала у ворот в сопровождении Даго и Рускоса. Увидев нас в компании незнакомцев, она будто одновременно и успокоилась, и разозлилась.

Спешившись и передав поводья своей лошади прислужнику, Альбиос первым направился к ней. Со свойственной ему изысканной любезностью он поприветствовал её и объявил, что в исключительном случае прибыл в обществе почётных гостей. Незачем было говорить больше: пользуясь своими привилегиями, он как бы негласно поручал моей матери принять всю эту когорту. Однако бард поспешил уточнить:

– Кроме Сумариоса, сына Сумотоса и его солдура, с которыми ты в ладу, битуригов в отряде больше нет. Прекрасная принцесса, оказавшая тебе почёт своим визитом, – это Кассимара, дочь Элуорикса, короля арвернов. Она следует из Немоссоса под охраной воина своего отца, Троксо, сына Уоссиоса, и его воинов. Ни эти люди, ни их семьи не причиняли тебе зла, Данисса, и я надеюсь, что оказать им радушное гостеприимство тебе будет не в тягость.

Мать на мгновение замялась. Я догадался, что вызвало ее смущение: она стыдилась своего скромного быта и деревенских слуг. Однако её колебания длились недолго, и с едва заметной любезностью она пригласила странников расположиться на ночлег. Нам при этом приказала уйти с глаз долой, чтобы не путались под ногами гостей. К нашему великому удивлению принцесса Кассимара учтиво возразила. Хотя по дороге она не проявляла к нам интереса, юная красавица пожелала, чтобы мальчикам разрешили остаться. Мать с ней спорить не стала, но всё-таки отправила нас умыться и причесаться.

Вечером для гостей был устроен праздничный ужин. Мы с братом должны были прислуживать в качестве пажей, но не имея ещё нужных навыков, были ужасно неловкими: арвернский герой Троксо подсмеивался над нашей нерасторопностью, когда Тауа начинала ворчать на «этих двух неуклюжих болванов, которые только мешали ей подавать блюда», и в конце концов мать прекратила этот балаган, наказав нам молча сидеть в углу. Вот так мы смогли поприсутствовать на первом в жизни рауте, лакомясь объедками, которые Троксо, шутя, раздавал своим собакам и нам.

Только после того как гости отужинали, этикет позволял матери разузнать причину их посещения. Мы с Сегиллосом сгорали от любопытства, однако она не торопилась расспрашивать. В то время как арверны выказывали дружеское расположение, а Альбиос без удержу всех веселил, Сумариос был напряжён, и мать, наверное, почувствовала в этом визите подвох. Она слишком долго жила вдали от светского двора и из-за своей уязвлённой гордости интуитивно не доверяла всему, исходящему из окружающего мира. Пока воины с удовольствием пили и шутили, отчуждённость, с которой держалась мать, в конечном счете смутила принцессу Кассимару, ожидавшую, возможно, другого приёма. Альбиос был, однако, слишком проницательным, чтобы пустить эту неловкую ситуацию на самотек. Выждав некоторое время, чтобы дать возможность хозяйке дома задать все свои вопросы, он взял инициативу в свои руки, чтобы заговорить наконец о цели визита.

– Как и всегда, – промолвил он, – ты очень щедра с путниками, которые останавливаются под твоей крышей, Данисса. И ты проявляешь большую тактичность, избавляя их от неуместных расспросов. Но всё же мы пришли к тебе не случайно – Кассимара, дочь Элуорикса, сама пожелала встретиться с тобой.

Арвернская принцесса с благодарностью взглянула на барда, который, таким образом, озвучил ее тайное намерение.

– Я польщена твоим вниманием, Кассимара, но я не понимаю его причину, – сказала мать. – Вот уже много лет, как обо мне все забыли.

Это замечание было жестоким по отношению к Сумариосу и обидным для Альбиоса. Бард, однако, не принял его близко к сердцу и ответил быстро, не дав сказать и слова арвернской принцессе, возможно опасаясь, что юные годы могут побудить её к необдуманному ответу.

– Наше присутствие в этом доме свидетельствует об обратном, – мягко возразил музыкант. – Дочь Элуорикса не безразлична к твоей судьбе и желает помочь тебе восстановить связь с благородной знатью.

– Очень любезно с твоей стороны, – сказала мать, глядя Кассимаре в глаза. – Но я сомневаюсь, что ты поступаешь так по доброте душевной. Пришла ли ты сюда от имени своего отца? Намереваешься ли ты объявить войну Верховному королю?

– Нет, – спокойно ответила принцесса. – На самом деле я собираюсь с ним обвенчаться.

Впервые за всё это время мать выглядела по-настоящему удивленной. На мгновение она замолчала, но вскоре нахмурилась, потупив взгляд. Альбиос счёл нужным снова вмешаться.

– Много событий произошло в Аварском броде за последние несколько зим, – заметил он, – но так как эта тема была тебе не в радость, мы ни о чём не рассказывали. Теперь же мне придётся это сделать, чтобы объяснить присутствие Кассимары в наших землях. Уже долгое время в супружестве твоего брата и Приттус царил разлад. В прошлом же году вспыхнула и настоящая ссора. Верховная королева заявила, что принадлежащие ей стада были намного породистее, чем у мужа, и что именно она обеспечивала процветание королевству. Твой брат это, конечно же, оспорил. Придворные герои и богатыри разделились на два лагеря, подстрекая спорщиков. Волопасы подняли оружие друг на друга, и дело дошло до кровопролития. Великий друид попытался усмирить всех, но Приттус сложила сатиру на Амбигата, и без защиты своих магов он бы тяжело заболел. Правитель захотел призвать её к ответу. Тогда, дабы избежать гнева мужа, Верховная королева покинула Аварский брод и укрылась у своего брата Арктиноса в Бибракте. Слухи о надвигавшейся войне между битуригами и эдуэнами некоторое время витали в воздухе, но на этот раз Великому друиду Комруносу удалось помирить Арктиноса и Амбигата. Твой брат согласился расторгнуть союз, хотя и не без того, чтобы присвоить себе приданое Приттус.