Дмитрий Скирюк - Кукушка [litres]

– Пресвятая Дева! Сколько же вы плыли?

– Да почти полгода. Даже больше.

– Говорят, в тех местах полно золота, – Родригес подался вперёд. – Ты хоть немножко-то разбогател там, а, Тонито? Нашёл там золото?

– Эх, hombre! – горько усмехнулся Виньегас и постучал по своей каске, что лежала рядом на столе. – Знал бы ты, какими трудами оно нам доставалось, это золото! Эта Индия – благословенная страна, большая, тёплая, плодородная, а тамошние жители всё время голодают. Всё время жалуются на соседние племена, а сами так и норовят обмануть. Хитрющие, как лисы, и такие же красные. Мы двигались вдоль побережья, когда нашли в двух деревнях золотые вещицы и спросили у индейцев, откуда они их взяли. А они сказали, что неподалёку есть земля, которая называется Аппалаче, и в ней много золота, маиса, перца и вообще всякого такого, на чём можно разбогатеть. Caray! Уже тогда можно было понять, что они нарочно отсылают нас подальше от своей деревни, чтобы мы им меньше досаждали. Мы снарядили экспедицию, запаслись провизией и вышли двумя отрядами, чтобы пройти до гор, до этих самых Аппалаче. Но там не было золота, только промокшие леса, в которых змеи, многоножки и саламандры, перепитанные ядом. Два города, которые мы видели, заросли деревьями – лес их сожрал. Чего мы только не натерпелись: кто-то сдох от голода, кого-то погубил большой el cordonazo [68] Ураган ( исп. ). , кто-то захотел остаться жить у дикарей. Нас вернулось меньше трети от начального числа. Нас жрали москиты, косила лихорадка, нам нечего было есть, я исхудал, как скелет, а солнце там такое, что мы меняли кожу дважды в месяц, как змеи!

– Ты расскажи им ещё, как эти твари, местные индейцы, ни разу не упустили случая напасть на нас, – вмешался доселе молчавший Фабио Суарес.

– Звери, – поддакнул ему Пако, глотнул из кружки и поморщился.

– Индейцы – никудышные солдаты, – презрительно сказал Виньегас. – Против нас они слабаки. Только заслышат «Сантьяго!» – сразу в кусты. Они нарочно подговаривали нас пойти к соседям и ударяли в спину, только так им удавалось иногда убивать одного-двух наших. В открытом бою у них не было шансов, артиллерия косит их, как траву. Они атакуют только гуртом, не знают пороха и железа, пользуются только луком и стрелами.

– А, это несерьёзно, – отмахнулся Родригес. – Хороший панцирь лук не пробьёт.

– Пробьёт, – уверенно сказал Сальватор. – У нас был арбалетчик Алонсо, старая седая лиса, так он стрелой доспехи только так пробивал, на два пальца. Чтоб мне лопнуть, если вру.

– Чтоб тебя убить, им ничего не надо пробивать, – вмешался Фабио. – Там у них есть ядовитое растение, это дерево размером с яблоню; чтоб отравить стрелу, достаточно натереть её яблоком с такого дерева, а если на нём нет плодов, ломают любую ветку и смачивают стрелу её соком. Одна царапина – и ты покойник. Бернардито Перес – помнишь его? – умер у меня на руках, как Ахилл, когда такая стрела попала ему в пятку! А Кристобаля Бласко индейцы игуасы вообще убили во сне, когда мы на один день остановились в ихней деревушке, просто потому, что их вождю приснился плохой сон.

– Valgame Dios! – удивился Родригес. – А при чём тут сон?

– Так а я о чём!.. Такое сатанинское племя. Поди пойми – они убивают из-за снов даже собственных сыновей, а дочерей, если у них родятся дочери, они вовсе бросают на съедение собакам. Чего уж говорить о пришлых!

– Если плохой сон – бросают? – уточнил Хосе-Фернандес.

– К чёрту сон! – рявкнул Пако и грохнул кружкой о столешницу. Его налитая кровью рожа перекосилась из-за шрама и казалась застёгнутой не на те пуговицы. – Просто так бросают. Они боятся, что соседи украдут их девок, когда они вырастут, и те нарожают детей их врагам. А когда они сами хотят жениться, то покупают женщин у своих врагов за сеть или хороший лук. Они даже нарочно иногда убивают своих сыновей и покупают чужих.

– Так какого чёрта вы вообще зашли в ту деревню? – спросил Хосе-Фернандес.

– То есть как это какого чёрта? – удивился Сальватор. – А провизию добыть!

– Постой, постой. Какая провизия? Ты ж говорил, у них там всё время голод.

– Caray! – Сальватор грохнул кулаком об стол. – Если у них жрать нечего, это не значит, что мы должны были голодать!

– Звери, – убеждённо повторил Пако и снова уткнулся в свою кружку.

– Яд, предательство, обман, – поддержал его Антонио, – только на это они и способны. – Он вздохнул. – А они обманывали нас. Там, куда мы шли, не было никаких признаков золота. Мы шли и шли на север, пока не добрались до поселения Сан-Мигель – индейцы его называют «Кульякан», это в Новой Галисии. Там мы задержались и отдыхали два месяца. Мы бы отдыхали дольше, но туда завернул отряд, и его предводитель, его звали дон Мигель Арранде де ла Коса, рассказал тамошнему губернатору, что они тоже искали золото и теперь собираются идти на северо-запад, к Рио-Гранде. Мы получили приказ соединиться с ним и выходить в поход. Дон Мигель сказал, что там есть озеро, где живут индейцы Кутальчичи, которые раз в год приносят богам в жертву el hombre dorado – парня, с ног до головы обвешанного золотом. И что золота там столько, что они с него едят и пьют, и делают из него игрушки для детей, и бросают его в воду, словно камушки, потому как больше не знают, что с ним делать.

– Во как! – восхитился Санчес. – Что у этих дураков тогда вместо денег? Серебро?

Антонио пожал плечами и потянулся за кувшином.

– Вещи, оружие, всякая всячина, – сказал он. – Когда ракушки. А когда плоды.

Словно в подтвержденье он откусил от яблока и мутным взором уставился на собеседника.

– Плоды? – растерянно заморгал Санчес. – Какие плоды? Они же гниют!

– Не, эти не гниют. Такие жёлтые, как маленькая тыква. – Виньегас обрисовал руками в воздухе. – Они там очень дорого ценятся. Индейцы их размалывают и готовят особый напиток с перцем, только для мужчин. Я пробовал – забористая штука. После него долго в горле жжёт и спать не хочется, даже если до того и хотелось. Называется «чокоатль».

– Как, как? Язык сломаешь.

– Ну, – ухмыльнулся Сальватор, – я две недели пытался повторить и не смог.

– А на каких языках там говорят? – поинтересовался Родригес. – На арабском? На китайском?

– Ни на том ни на другом! Все эти индейцы имеют жилища, живут деревнями и говорят на разных языках.

– Как же они друг дружку понимают?

– Не знаю. Как-то понимают.

– А вино там, в этой Индии, есть? – поинтересовался Киппер.

– Вино? – задумался Виньегас, медленно жуя. – Нет, вина нету. Индейцы пьют «чича» – это что-то вроде пива. На вкус – моча, а чтоб захмелеть как следует, нужно выпить не меньше калабасы.

– Не меньше чего?

– Калабасы, – повторил Антонио и пояснил: – Бутылки из сушёной тыквы. Размером чуть меньше этого кувшина.