Дмитрий Скирюк - Кукушка [litres]

– Звери, – убеждённо подтвердил Пако.

– Так вы нашли золото или нет? – продолжал подзуживать Санчес. – Нашли или нет?

– Да как сказать, – замялся рассказчик, – и да и нет. Мы опоздали. Мы пришли на то озеро, но нас опередил другой отряд – он пришёл за несколько месяцев до нас и забрал оттуда всё ценное, когда мы ещё были в плавании. Нам оставалось только подбирать остатки. Мы двинулись дальше в горы, но золота не было и там. Caramba! – Он грохнул кулаком и подался вперёд. – Что ты знаешь о золоте, Санчо? Золото – оно как призрак. Иногда я думаю, Кортесу просто повезло. Он захватил вождя, и проклятые инки сами понесли ему золото в горстях, а мы рылись в каждой хижине, в каждой помойной яме, прочёсывали озеро сетями и кошками, а находили только золотые безделушки – всяких жаб, мышей, тарелки, плошки, погремушки и фигурки их дикарских идолов, всё пустое, дутое. А часто нам и вовсе подсовывали не золото, а сплав из золота и бронзы. Как в руки взять – не отличишь от золота, даже по весу схоже, а пару месяцев на сырости побудет – зеленеет.

– Звери, – убеждённо кивнул Пако и поморщился. Как уже упоминалось, через лоб, скулу и щёку слева у него шёл стянутый, косой, неровно сросшийся шрам со следами грубых стежков. Глаз у него каким-то чудом не вытек, даже веко открывалось-закрывалось, но всё равно картина была та ещё. Видно, эти самые индейцы крепко ему насолили.

– Ага. Я же говорю: хитрые бестии. Ни совести, ни чести, одно слово – язычники. Ты бы видел, какие горы костей валяются в их храмах! И это при том, что почти везде стоят церкви. Sangue de Cristo! Вот где настоящая кухня дьявола, вот где настоящие еретики! Все ругают мавров, да мавры по сравнению с ними безобидные младенцы!

Родригес ухватился за кувшин и подмигнул приятелям.

– Но ты-то добыл себе золотишка, hombre, а?

Антонио махнул рукой:

– Чего скрывать: мешочек-другой привёз. В банке лежит, меня дожидается. Мало, конечно, хотелось бы побольше, да ладно.

– Что ж ты в армии тогда?

– Amigo, – усмехнулся он, – ты не хуже меня знаешь: денег много не бывает, а война – дело прибыльное. И-эх! Вот помашу алебардой ещё годик-другой, вернусь в Валенсию и заживу как человек. Куплю себе домик возле Альбуферы с апельсиновым садом и виноградником, женюсь, заведу детишек, буду трескать поэлью, пить вино, удить рыбу и вспоминать, как воевал. Эй, как тебя… монах! Чёрт бы тебя побрал, ленивая скотина. Сбегай принеси ещё вина.

Незанавешенные окна затопила смоляная чернота: была уже глухая ночь. Предложенье Санчеса перекинуться в картишки встретили вяло – после рассказа гостей всеми овладела молчаливая задумчивость. Послушник Аристид принёс наполненный кувшин и зажёг в поставце новую свечу – прежняя догорела до самой розетки. Десятник Киппер уже спал, растянувшись на лавке. Сальватор очистил луковицу, откромсал себе хлеба, ветчины и сыру и шумно принялся жевать.

– Да, вот жизнь! – мечтательно сказал Санчес. – Сражения, походы, золото… Слушай, Тонито, а бабы там какие?

– Бабы? – Антонио Виньегас проглотил кусок и задумался. – Бабы – разные, как везде. По большей части ничего, хотя попадаются и уродины. Одеваются в шкуры, а где победнее – прикрывают стыд травой и соломой. И до этого дела охочие есть. И, слышь-ка, забавно – они ТАМ совсем без волос, хе-хе! А брак у них не христианский. Все индейцы бросают своих жён, если между ними нет согласия, и сразу женятся снова, на ком захотят. А дети у них сосут титьку подолгу, лет до двенадцати, бывает, даже больше.

– Это-то зачем? – опешил Родригес.

– Так говорю же: голодно у них там, не прокормить иначе. А вообще, насчёт баб обычаи у них дикие. К примеру, так бывает: мужчины заварят чай из листьев, а перед тем, как пить или вылить, кричат на всю деревню, кто, мол, пить хочет? И если женщина слышит этот крик – замирает на месте. Даже если тяжести несёт – встанет и стоит как вкопанная! И не дай бог пошевелиться: побьют, отвар на землю выльют, а что успели выпить, выблюют обратно.

– Иди ты!..

– Истинный крест! А ежели у какой бабы наступают ихние бабские дела, она собирает себе еды и уходит в дальний угол, поелику никто не станет вкушать пищу, ею в это время приготовленную. И вообще, среди индейцев довелось мне видеть разную бесовщину. Так, в одной деревне был мужчина, женатый на другом мужчине, а были они оба подобны женщинам: занимались женскими делами и одевались как женщины. И ладно б слабаки – нет: они были крепче других мужчин телом, выше ростом, а бросили лук и носили тяжести. И среди индейцев полно таких!

– Срамота! – возмущённо встопорщил усы Родригес.

– Содом с Гоморрой! – разделил его негодование Санчес. – А зачем они так?

Антонио открыл было рот, чтобы ответить, но Хосе-Фернандес его опередил.

– От голода, – сказал он. Посмотрел на Пако и подытожил: – Звери.

Все грохнули и повалились друг на друга, стуча кулаками и кружками, свеча на столе едва не погасла. Хохотали все, включая послушника, который до того сидел и слушал, время от времени шмыгая носом. Пако покраснел как варёный рак, шрам его налился багровым; некоторое время он колебался – то ли хвататься за нож, то ли всё списать на шутку, пока наконец тоже не рассмеялся. Один лишь Киппер, будучи мертвецки пьян, уже храпел и в общем веселье участия не принял.

– О-ох… – утирая слёзы, простонал Санчес. – Ох, Хосе, утёр нос… А, Тонито?

– В точку, приятель! – кивнул тот. – Однако, Санчес, гад ты старый, растравил душу со своими бабами. Одно дело болтать, а вот потискать бы сейчас бабёнку… Эх! Да… Ехал за нами полевой бордель, но мы ж на марше, он и отстал. Уже неделю прём как угорелые, куда – бог знает. Осточертело. Вино и то закончилось, не говоря уже о девках, а мне без девки никак не можно. А тут угораздило – ни одного кабака, ни одного весёлого дома! Con mil demonios, как хочется вдуть! Аж яйца ломит. Недельное жалованье отдал бы за девчонку посмелее… Hola, постой-ка! – Он вдруг щёлкнул пальцами и повернулся к Санчесу: – Ты же сказал, вы ведьму охраняете?

– Ну охраняем, – с пьяным безразличием признался тот. – А что?

– Как что! – Антонио оживился, глаза его засверкали. – Она хоть молодая?

– Ну.

– Хорошенькая?

– Ничего… А почему ты спрашиваешь? Не пойму.

– Hola, muchachos! – Антонио победно оглядел приятелей и снова щёлкнул пальцами. – Вот и девка! Что же мы сидим? Идём скорей! Эй, Санчес, где она? Показывай.

– Постой. – Родригес нахмурился, ухватил его за руку и усадил обратно. – Так нельзя. Мы ж её охраняем, мы ж не можем это… Её уже осмотрели и подготовили, не сегодня завтра суд. Padre Себастьян с нас шкуру спустит!

– Хончо, старый стервятник, не валяй дурака! – Антонио сердито вырвал у него свой рукав и отряхнулся. – Знаю я эти дела, сам в эрмандаде служил. Ничего он вам не сделает, когда болтать не будете. А от девки не убудет: всё равно её сожгут, а перед этим запытают, так пущай порадуется напоследок.