Синда Чайма - Королева в изгнании [litres]

Девушка кивнула, отодвинула опустошенную кружку и притянула к себе наполненный кубок Хана.

«Не стоит налегать на алкоголь, Ребекка, – подумал Хан. – Сидр – не особо крепкий напиток, но ведь и ты совсем малышка…»

– А ты не можешь с кем-то поговорить и выяснить, что происходит? – предположил Хан. – Может, с отцом?

– Видишь ли, они с мамой не всегда ладят. И он вечно странствует.

– А как насчет сестер или братьев?

– У меня есть сестра. Но не исключено, что она – часть проблемы. – Ребекка выдержала паузу. – Я боюсь, что если сейчас не вернусь, то потеряю все.

Хан озадаченно нахмурился. И тут юноша понял: в таких семьях, как у нее, могут возникнуть споры из-за богатства и кому оно достанется.

– Хочешь сказать, тебя могут вычеркнуть из завещания? Лишить наследства?

Ребекка кивнула.

– Такое возможно.

Чутье подсказывало Хану, что наставница что-то недоговаривает. Это походило на подглядывание в замочную скважину комнаты – тебе заметна лишь часть происходящего, но самое интересное сокрыто от взора.

– Не уверен, что имею право давать тебе советы. И не знаю, чем ты рискуешь, – Хан протянул руку и дотронулся до выбившейся из прически пряди девушки, – но если ты не можешь понять намерений своей мамы, думай о том, чего хочешь сама, и делай то, что считаешь нужным именно ты.

Ребекка снова помрачнела.

– Дело не в моих желаниях. Я несу ответственность перед огромным числом людей.

– И все же? Нельзя ли хоть иногда думать о себе? – Хан накрыл ладонь девушки своей. – Просто выцарапывай… в смысле, отстаивай свое. Я уже понял, что просто так никто никому ничего не дает. Всего нужно добиваться самостоятельно.

Ребекка опустила взгляд на их соединенные руки.

– Я не знаю, кому можно доверять.

– Верь мне, Ребекка. – Хан перегнулся через стол и поцеловал ее.

По правде говоря, ему не хотелось, чтобы Ребекка уезжала из Оденского брода. И дело было не только в полезных знаниях, которыми она делилась с юношей.

Девушка была гордой и колючей, привыкла командовать людьми, а еще она была умна и самоуверенна, могла уговорить самого демона подарить ей свои рога. Однако наряду со всем этим у Ребекки было доброе сердце. Она не поленилась бы перейти через дорогу, чтобы подать монету нищему, и в любом споре поддерживала слабого. И она оплакивала смерть Мари и матери Хана, хоть даже их не знала.

Ребекка была требовательна к окружающим, но еще требовательнее она была к самой себе.

Хан продолжал держать ладонь девушки и поглаживать ее большим пальцем. Ее руки были на удивление крошечными, но мозолистыми, не боящимися тяжелого труда. На указательном пальце Ребекка носила золотое колечко с бегущими по кругу волками.

Хану захотелось, чтобы лицо девушки вновь осветила лучезарная улыбка, заставлявшая сверкать изумительные зеленые глаза. Он захотел вновь увидеть ее счастливой… И стать причиной ее счастья.

О, как же он желал Ребекку Морли! Во всех отношениях. Уже много месяцев подряд юноша жил как истинный монах.

Он проводил Ребекку до Гриндела. Девушка спотыкалась и засыпала на ходу. Хан позаботился, чтобы в этот раз она добралась в целости и сохранности.

Когда они дошли до ученического дома, комендантский час еще не наступил. Юноша собирался проводить спутницу до двери и уйти, но в гостиной никого не оказалось.

– Где ваш смотритель? – спросил он.

Если бы Хан привел девчонку в Хэмптон, Блевинс на него бы уже накинулся.

– У нас его нет, – зевая, пробормотала Ребекка. – Только Амон. В смысле, командир Бирн.

– И где же он?

Сонная ученица Вьена потерла виски ладонями.

– Думаю, уже спит. Или на свидании с Аннамаей, – бесстрастно ответила она.

Сразу было видно, что в этом ученическом доме обитали военные: здесь было куда больше порядка, чем в Хэмптоне.

– Кто здесь живет с тобой?

– Весь мой взвод. – Ребекка взяла Хана за руку и увлекла с собой на лестницу. – Пойдем ко мне в гости.

Он замешкался, хотя его сердце радостно заколотилось.

– Ты уверена? Не хочу, чтобы у тебя возникли неприятности.

– Все в порядке, – ответила Ребекка, слегка покраснев. – Я живу с Талией и Хейли. Талия будет тебе рада. Она любит играть роль свахи. Хейли только-только вернулась из Фелла. Если она еще не уснула, расскажет нам, что нового произошло дома.

«Пожалуй, услышать новости действительно было бы интересно», – подумал Хан.

Держась за руки, они с Ребеккой пошли наверх по узенькой лестнице мимо храпящих на втором этаже кадетов прямиком на третий.

Здесь оказалась своя гостиная с креслами у камина. В смежную комнату можно было попасть через арочный проем. В таких хоромах обычно селили командиров или смотрителей.

– По сравнению с вашим зданием Хэптону похвастаться нечем, – сказал Хан, озираясь.

Ребекка рассмеялась.

– Здесь обычно проживает смотритель. Девушек-кадетов в этом году всего трое, поэтому мы заняли это помещение.

Она толкнула дверь в спальню и прокричала:

– Хейли? Талия?

Хан надеялся, что девушки еще не легли спать или что они вообще еще не пришли.

Ребекка поманила гостя внутрь.

– Их еще нет.

Хан задержался в дверном проеме и огляделся. Три выстроившиеся у стены одноместные кровати были застелены с воинской педантичностью. В изножье каждой стояло по огромному сундуку. Под окном располагались три письменных стола.

На одном из них покоилась знакомая сума Ребекки вместе с письменными принадлежностями. По центру, рядом с песочницей, располагалась музыкальная шкатулка.

– Роскошно, – оценил Хан. Вот вам и суровая воинская жизнь.

Девушка сняла с плеча суму и, повесив ее на крючок рядом с дверью, потянулась за сумой Хана.

– Может, мне лучше уйти? – предложил юноша, протягивая свою ношу Ребекке. – До отбоя всего ничего.

«Что это со мной? Когда это я стал таким воспитанным?»

Ребекка запрыгнула на кровать и похлопала по покрывалу. Хан уселся рядом. Он обнял девушку и поцеловал ее. Однако она тут же отстранилась, с удивленным видом прижав пальцы ко рту.

– Твои губы сегодня очень жгучие.

– Прости. – Хан взялся за амулет и позволил силе стечь в него. – Давай попробуем еще раз?

Чародей осторожно прижался к ее губам своими, не закрывая глаз, чтобы видеть реакцию Ребекки.

– Так лучше, – сказала девушка, обвивая шею Хана руками.

Она откинулась на кровать, увлекая за собой юношу, отчего его сердце бешено заколотилось. Хан снова поцеловал Ребекку и принялся расстегивать ее мундир. Он порадовался, что так и не стал солдатом. Слишком уж у них было много пуговиц.

– Знаешь, еще ни одна девчонка не говорила, что мои губы жгучие, – прошептал Хан, стягивая с Ребекки мундир и отбрасывая его в сторону.