Стивен Дональдсон - Внутренняя война. Том 1 [litres]

Откинувшись на спинку скамьи, Матт смотрел вверх, на натянутую холстину, служившую в палатке потолком. Обращаясь скорее в воздух, чем к своему старому другу, он произнёс:

– Он не рассказывает об этом. Я примерно в курсе его истории, но слышал её от первого капитана. Я прибыл слишком поздно.

Он мужчина. Я не сомневаюсь, что он вынесет все испытания на своём пути. Но я его отец. Отцу должно быть позволено поддерживать своего сына.

Подумав: «Чёрт. Вот чёрт!» – Кламат шёпотом попросил:

– Расскажи мне.

Матт опустил взгляд, теперь он смотрел прямо на генерала. Словно пересказывая хорошо выученный урок, он ответил:

– Мой сын дезертир. – После этого заявления Матт сделал короткую паузу. Затем пояснил. – Король Бифальт и королева-консорт готовятся к войне. Ты рассказывал нам об этом. И Маттуил знал об этом, когда вызвался добровольцем. И он знал также, что в такое время нельзя по собственному желанию всё бросать. Когда идёт подготовка к войне, дисциплина требуется от каждого, не только от воинов. Маттуил знал это. А на строительстве дороги дисциплина поддерживалась амиканскими гвардейцами.

Но, – тут Матт вздохнул, – когда мой сын увидел, что прокладывать дорогу заставляют рабов нуури, когда он увидел, что натворили амиканцы, – он не смог этого вынести. Он должен был рассказать об этом королю Бифальту. И воспользовавшись первым же случаем, он сбежал. В одиночку пересёк Предельную реку и весь Беллегер и добрался до Отверстой Длани.

Но дальше он не имел представления, как поступить. Кто поверит дезертиру? Любой арестует его без зазрения совести. Маттуил знал только одно имя, имя человека, которому мог бы довериться, имя твоего друга, Элгарта, но он не знал, как того найти. Боюсь и представить, что он пережил. Маттуил не говорит об этом.

Но, похоже, Элгарт широко известен. Маттуил смог встретиться с ним в храме ордена Великого бога Риля.

Выслушав рассказ Маттуила, сам Элгарт побежал в Кулак. А Маттуила препроводили сюда, где ему было предоставлено убежище от имени Элгарта. Вскоре первый капитан был вызван в Кулак. Затем был вызван Маттуил. В присутствии первого капитана мой сын признался в своём дезертирстве. В качестве оправдания он сказал только, что видел рабов нуури, которых амиканцы заставляли работать. Он оставил свой долг по строительству дороги, чтобы предупредить Беллегер.

Должно быть, он удивился, что ему поверили. Но Элгарт уже всё рассказал королю. А в начале дня канцлер Амики признался в этом преступлении. Король поблагодарил Маттуила и помиловал его. Маттуил был освобождён от дальнейшей службы. Ему дали разрешение вернуться домой.

Матт посмотрел на своего сына, затем перевёл взгляд на Кламата.

– Он не пошёл. Ты сам это видишь. С одной стороны, король освободил его. С другой, он попросил Маттуила остаться. «Времена опасные, – сказал он. – Беллегер нуждается в каждом человеке, который может распознать зло, когда видит его, и сделать посильное, чтобы его устранить. Служить можно по-разному, если, конечно, ты согласишься».

Маттуил ответил, что не будет служить вместе с амиканцами. Не будет драться. Но домой тоже не вернётся. Он не смог бы сказать своим родителям… – У Матта перехватило горло. Но он сделал над собой усилие и продолжил: – Он не смог бы сказать своим родителям, что сбежал, когда Беллегер нуждался в нём.

Ветеран вдруг вырвал кувшин из рук Кламата и тремя быстрыми глотками опустошил его. А потом аккуратно, даже осторожно поставил его на стол.

Дальше он говорил, всё более хмурясь:

– Король был доволен. Если такой человек, как король Бифальт, когда-нибудь бывает доволен. Он поручил Маттуила тебе. Ты не отправишь его в войска и не позволишь амиканцам командовать им. Ты найдёшь ему более подходящее место, если сможешь, конечно. А если нет, отправь его к земскому начальнику Эрепосу. Ему всегда нужны добровольцы для службы в Отверстой Длани.

Все это мне рассказал первый капитан, – закончил Матт с болью в голосе. – Я здесь три дня, но Маттуил и не заикнулся о своих испытаниях. Между нами стена. Мой сын не позволяет мне поддержать его.

Кламат хотел протянуть руки и обнять своего старого друга. Но он заставил себя остаться на месте, даже не пошевелился. Он заметил стену между Маттом и его сыном. Имя этой стене было «боль», но у неё были и другие имена. Любое сочувствие Кламата отцу могло оттолкнуть сына ещё больше.

Пока его отец говорил, Маттуил сидел неподвижно, склонив голову, опершись на локти, глядя на стол или, вернее, сквозь стол. Он почти не дышал. Но когда Матт договорил, и наступило долгое молчание, заблудший сын выдохнул:

– Пап, – его голос был еле слышен, – я не могу.

Кламат был из тех, кто всегда готов к сочувствию и любви, его легко было растрогать, легко и огорчить. Но он также был воином, обученным делать трудный выбор, ветераном, который сражался и убивал, когда это от него требовалось. По-своему его душа была так же двулика, как и душа Элгарта.

Кламат намеренно сложил руки на столе, пусть Маттуил видит, что он, Кламат, ничего не скрывает. Приняв такую выжидательную позу, генерал также постарался придать своему голосу выражение, которое, как он надеялся, могло показаться убедительным и авторитетным.

– Чепуха, – сказал он Маттуилу. – Ты можешь. Ты уже пережил всё это. Разговор только освежит твою память. Он не увеличит твоих страданий.

Расскажи мне то, что ты не сказал королю. Расскажи мне то, что ты хочешь скрыть от своего отца. Позволь ему поддержать тебя, как и полагается отцу. Я должен знать.

Он понимал, что словно штыком ворочает чувства парня. Здесь нечем было гордиться. Но он был генералом Кламатом, и король Бифальт поручил ему заботиться об этом юноше. Он не выполнит поручение короля, пока не поймёт, что нужно Маттуилу.

Секунд десять – десять ударов сердца сын Матта сидел неподвижно, как вырезанная из дерева статуя. Он казался безжизненным. Только грудь, слегка поднимаясь и опускаясь, показывала, что он всё ещё дышит. Только пульсирующая вена на виске давала понять, что он всё ещё слышит.

Но затем он соединил руки, сплетя пальцы, и попытался ответить.

– Я слышал, что говорил жрец. – Его голос был хриплым, Маттуил почти шептал. И в голосе слышалась боль. – Он взывал к моему сердцу. Он вот что понимает – он знает, что война везде. Он знает это. Война между нами. Война внутри нас самих. Война во мне . Но я не могу найти путь к миру. Жрец так это и описал. Я слышал его. Но я не могу найти этот путь.

Не поднимая головы, он спросил Кламата:

– Вы ведь знаете? Знание не приносит облегчения. Оно как голод. Чем больше вы знаете, тем больше вам требуется знать ещё. Знание только продлит войну внутри вас. Ваше знание никогда не станет достаточным. Жрец понимает и это.