Стивен Дональдсон - Внутренняя война. Том 1 [litres]

Однако сейчас и Эстии, и её подданным придётся приложить ещё больше усилий, чем когда бы то ни было. Вместе с гневом и разочарованием в Эстии пробудился страх того, что она сделала недостаточно, чтобы быть достойной своего народа, своего союза, своего мужа.

Но вот отряд покинул пределы города. Теперь лошади не подвергались опасности подвернуть ногу на гравии или налететь на улицах на нежданных прохожих. Отряд ехал по той самой дороге, которой королева Эстия намеревалась связать Отверстую Длань, Малорессу и Последнее Книгохранилище. Дорога эта была каменной, и железные подковы королевских лошадей высекали из камня искры. Мерная скачка успокаивала Эстию.

Под колыбельную частых ударов металла о камень время и расстояние, казалось, ускорили свой бег.

Королева и её спутники ехали без остановок всю оставшуюся ночь. За несколько часов до рассвета они достигли первой из перевалочных станций, построенных совместно с королём Бифальтом для гонцов, что курсировали между столицами двух государств, и для усталых путешественников, желавших передохнуть или сменить лошадей. Покинув седло, королева даже не присела, она мерила шагами двор всё время, пока воины седлали свежих лошадей и перевязывали тюки с запасами. Как только с этим было покончено, Эстия и её отряд снова сели в сёдла и поскакали на север.

Под подёрнутым серой предрассветной дымкой небом они доехали до гостиницы с типичным беллегерским названием «Постели, обед, эль». Она одиноко стояла в узкой лощине между двумя пологими холмами. Поблизости не было ни крупных поселений, ни деревушек, ни даже отдельных крестьянских домов. Со всех сторон лощину окружали рощицы из старых дубов и платанов и редкая молодая поросль. Как и покрывающая холмы трава, деревья всё ещё по-летнему зеленели, где-то темнее и насыщеннее, где-то бледнее. В этом году и в Беллегере, и в Амике осень не спешила заявить свои права: признак того, что зима, вероятно, будет суровой.

Но «Постелям, обеду, элю» и не нужно было соседство местных жителей. Гостиница жила за счёт путешественников, которые желали отдохнуть по дороге из или к Отверстой Длани. И гостиница процветала. Ведь наплыв посетителей не спадал: купцы, гонцы, воины, караваны снабжения, ремесленники, переезжающие семьи и чиновники всегда с готовностью наполняли кошельки владельцев «Постелей…». Главное здание, большое, добротное, с крытым крыльцом для встречи гостей, вмещало кухни и комнаты для прислуги на первом этаже и спальные комнаты на втором. С одного бока к зданию был пристроен длинный сарай. С другого располагались просторный загон и выгул, в этот ранний час пустовавшие. За всеми этими постройками на склоне холма раскинулся лес. Деревья в нём выглядели аккуратнее, чем в соседних рощах, где они росли тесно, переплетаясь ветками друг с другом. Возможно, из-за того, что хозяева гостиницы рубили в лесу дрова, а когда требовалось, и использовали деревья в качестве строительного материала.

Королева Эстия хорошо знала это место. Она часто останавливалась здесь на ночлег, когда ей требовалось посетить Малорессу или когда холодное отношение мужа, отказ даже от прикосновения к ней, гнало её прочь из Отверстой Длани. На самом деле Эстия давно уже договорилась с трактирщиком и его женой. Каждый год она делала щедрые пожертвования в их карман. Взамен они придерживали комнаты для королевы и её сопровождения, не спрашивали с неё плату за постой и оберегали её личную жизнь от чужих глаз, сохраняя в секрете, что в их гостинице останавливается монаршая особа.

В Амике королева Эстия не стала бы оскорблять своих подданных, принимая такие меры предосторожности. Но в Беллегере она была не более, чем королевой-консортом, кроме того, она не позабыла, как её называли «грязью». Или «шлюхой».

И всё же «Постели, еда, эль» порадовали Эстию. Там она всегда чувствовала себя в безопасности. А теперь ещё и аппетитный запах, доносящийся из гостиницы, напомнил ей, что она проголодалась.

Однако больше, чем поесть, Эстия хотела немного отдохнуть. Может быть, даже перед завтраком.

Когда отряд приблизился к гостинице, из конюшни выбежала стайка мальчишек, подручных конюха, чтобы принять лошадей и разместить их в стойлах, тут же на крыльце появился трактирщик. Это был высокий, но хилый человек с одним косым глазом, придававшим ему постоянно смущённый вид. Узнав королеву, он низко поклонился.

– Чтобы прибыть так рано, Ваше Величество, – сказал он с подобострастным, но вместе с тем и каким-то самоуверенным выражением на лице, – Вы, должно быть, провели в дороге всю ночь. – Он бросил взгляд в сторону, то ли на магистра, то ли на знакомую Элгарта, а может, и вовсе не на них. – Несколько моих лучших номеров уже ожидают Вас. Впрочем, Вы знаете, что даже и не самые лучшие номера в нашей гостинице так же удобны. Следует ли мне отправить Вам завтрак? Или Вы предпочтёте спокойно выспаться?

Эстия подняла руку, показывая, что не готова ответить. Стараясь не сморщиться от боли, она спустилась с седла и передала поводья конюху. Прежде чем что-либо решить, она хотела посмотреть, как чувствуют себя её спутники.

Незнакомка спрыгнула на землю с лёгкостью, которая бывает только у опытных и крепких наездников. Когда она выпрямилась в полный рост, оказалось, что она на голову выше королевы. В лучах поднимающегося над восточными холмами солнца Эстия впервые заметила, что плащ её спутницы был белого цвета, самого чистого белого цвета, который она когда-либо видела. Но капюшон всё ещё скрывал лицо незнакомки.

По сжатым губам Анины, по быстрым косым взглядам, по дрожанию её рук нетрудно было догадаться, что служанка устала. К счастью, она так же хорошо, как и её королева, знала эту гостиницу и не нуждалась в приглашении, чтобы приступить к своим обязанностям. Она грубо потребовала, чтобы воины выдали ей тюки и свёртки её госпожи. Тон горничной подсказывал, что она в состоянии потерпеть ещё некоторое время.

Магистр Фасиль выглядела хуже, чем Анина. Заклинательница почти сползла с коня, казалось, у неё уже ломит всё тело. На землю она ступила с таким видом, будто без посоха не могла даже стоять. Она свесила голову и что-то про себя бормотала, больше напоминая в этой позе дряхлую старуху, чем могучего теурга.

Королева Эстия слишком поздно вспомнила, что у Фасиль была трудная ночь накануне путешествия. Но она, Эстия, ничем не могла как-то помочь магистру. Она обязана была добраться до отца, прежде чем он навяжет ей войну.

Эстия выбирала выражение покрепче. «Бригин и его чума» было более чем неуместно – оно уже просто не имело силы. В качестве эксперимента королева тихо прошептала: «Боги!» Вроде полегчало. Если она позволит магистру Фасиль выспаться в гостинице, старуха проснётся не раньше вечера.