Стивен Дональдсон - Внутренняя война. Том 2 [litres]

«Как, опять ? – подумал король Бифальт. – Что это-то значит? Я могу быть только тем, кто я есть». Но он не стал задерживаться на этих вопросах. Пытаясь защититься, он попробовал сменить тему.

Хриплым голосом он потребовал:

– Что рассказала вам магистр Фасиль?

Он имел в виду, что эта старуха сказала о его бездетном браке, разбитом сердце его жены и спящем в ней даре?

Третий Отец сильнее сжал ладонь. Его голос на время перестал дрожать.

– Я о многом говорил с ней. Как и с королевой Амики.

Не сумев сдержаться, Бифальт спросил:

– И что же говорит королева?

Монах покачал головой.

– Их слова предназначены не для Вас, король. Их сердца принадлежат только им.

Словно случайно он напомнил Бифальту свой давнишний ответ: «Скажите мне все, что может утешить вас. Ваши слова будут священны для меня. Ни одна живая душа не узнает о них».

Он расслабился. Убрав руку, монах откинулся на спинку стула и продолжил изучение содержимого своего кубка.

– Но магистр Фасиль говорила также и о событиях в Беллегере. Она рассказала мне о попытке королевы превзойти себя. Она описала преступления бывшего короля Амики. И она рассказала мне об ордене Великого бога Риля. Она сказала, что твой друг, шпион Элгарт, исчез, забрав с собой архижреца Маха, или это архижрец исчез, забрав его. Кроме того, похоже, что святейшие служительницы Плоти и Духа сделали непредвиденный выбор.

Король, я здесь из-за подозрительных совпадений. В своих путешествиях я встречался с людьми, которые говорили об ордене. Я и сам присутствовал в их святилище и слушал жрецов великого бога. Культ Многих не судит, но мы распознаем. Очевидно, жрецы пользуются необычной теургией. Она делает их, – монах замолчал, подыскивая правильное слово, – убедительными. Тем не менее я не вижу вреда в их учении.

Как бы там ни было, меня встревожило время их прибытия в Беллегер. Странное совпадение, король: они появились в вашей стране как раз тогда, когда магистр Марроу и его помощники узнали, что их враг выяснил, где находится Последнее Книгохранилище. Мне трудно представить, будто приход ордена и приближение врага не связаны так или иначе.

Это одно из возможных совпадений. Другое – решение святейших служительниц оставить Отверстую Длань как раз после исчезновения Элгарта и архижреца.

Король, послушайте, очень сложно – я бы даже сказал невозможно – оставаться при убеждении, что эти события никак не связаны друг с другом.

Монах сделал паузу, поднял обеими руками кубок и выпил. Затем он вздохнул.

– Но сейчас… – он печально улыбнулся. – По своей чрезмерной самоуверенности я решил было, что должен предупредить вас. Но о моих опасениях вам уже известно, – лицо его немного скривилось. – Поверьте, король, королева описала мои страхи еще прежде, чем я смог назвать их.

Мы говорили с ней о тех же проблемах Беллегера и Амики, что и с магистром Фасиль. Королева полагает преступления своего отца не отдельным заговором, а частью еще большего. Если бы она не была вашей женой и монархом Амики, она могла бы стать ценным помощником в Последнем Книгохранилище. Магистр Марроу и другие извлекли бы пользу из ее советов.

Эстия? Поручить ее Книгохранилищу? Страшно представить! Впустую растратит себя ради этих магистров, да они совратят ее.

Король Бифальт затряс головой, пытаясь избавиться от этой мысли.

– Как скажете, отец, – проворчал он. – Я сам вижу совпадения, только когда их становится так много, что не заметить их невозможно.

Более того, магистр Фасиль, возможно, не догадалась рассказать вам о набегах из-за гор Грани Царства, о разоренных крестьянских хозяйствах и деревнях по всему югу Беллегера. И набеги эти начались как раз тогда, когда у нас впервые объявились жрецы ордена.

– В таком случае, король… – Третий Отец разглядывал пол, сапоги короля, растворенные окна… – Я увидел то, зачем пришел сюда. Я сделал то, зачем пришел сюда, хотя это и оказалось бесполезным. Давайте теперь обсудим ваши тревоги и желания.

Однажды я спросил, как бы я мог лучше послужить вам. – Монах снова позволил Бифальту увидеть свою печальную улыбку. – Вы задали мне тогда сложную задачу. Чего бы вы попросили у меня сейчас? Если это в моих силах, я сделаю это для вас.

У короля Бифальта был целый ряд вопросов. Будь сейчас время поспокойнее, он мог бы поспрашивать монаха об ордене Поклонения Многим. Он почти ничего не знал о нем. Или о служительницах Плоти и Духа – столько, сколько было нужно, чтобы побороть свои сомнения. Но смиренная открытость монаха побудила короля быть честным с самим собой.

…могла бы стать ценным помощником в Последнем Книгохранилище.

Честность опасна.

«Я хочу выпить».

Беллегеру угрожает опасность. Честность может оказаться фатальной. Бифальт может просто не вынести ее.

«Рана ваша не заживет, пока вы опять не превзойдете себя».

Но у него больше не будет такого шанса. Никто другой не видит его так, как видит Третий Отец.

Бифальт не успел окончательно решиться, ему бы следовало промолчать, но он, к собственному удивлению, спросил хриплым голосом:

– Посоветуйте, отец. Что мне делать с королевой Эстией?

Монах приподнял брови и задумчиво задал встречный вопрос:

– А в чем затруднение?

Король Бифальт сжал кулаки, чтобы сдержать себя.

– Вы знаете меня, отец. Вы знаете, как сильно я ненавижу магию и магов. – Он уже описывал монаху свою ненависть, когда они разговаривали в Книгохранилище двадцать лет назад. – Мне претит зависимость от магистров.

Теперь же я узнаю, что у женщины, на которой я женился, есть дар к магии. Он спит в ней, но его можно разбудить. Когда же он проснется, она может стать мне невыносима.

Не меняя тона, Третий Отец спросил:

– Почему же это затруднение, король?

Бифальту хотелось кричать, но он даже не повысил голос. Каждое слово, которое он произносил, он произносил спокойно.

– Потому что она моя жена. Потому что я люблю ее. Я могу любить ее. Я хочу любить ее. И… – он проглотил нахлынувшую боль —…она любит меня. Она уже столько раз доказывала это. Я не могу сомневаться в ней.

Я опорочил ее, отец, когда сделал своей женой. Я использовал ее, чтобы укрепить свой союз с Амикой. Но я пожелал ее с первого взгляда. И сейчас я желаю ее еще больше. Я не позволяю себе приближаться к ней, потому что опорочил ее. Она заслуживает лучшего. Но я пообещал себе, что когда эта война закончится, если я останусь в живых, если я достойно послужу своему народу, я заявлю свои права на место ее мужа.

А теперь… – голос короля, упрямо сжимавшего свою волю в кулак, задрожал, будто Бифальт был так же стар, как и монах. – Заклинательница не может быть моей женой. Я не могу быть ее мужем.