Марина Крамская - Козырь. Создатель миров [litres]

Но раскрывать свои карты раньше времени он не собирался.

– Ну умру, и что с того? – спросил он со всей наивностью, на которую был способен.

– Фос расстроится, если вернется, – хмыкнул Император. – К тому же ты молод и владеешь подчинением. Маловероятно, но не исключено, что из тебя получится сносный менкур. В текущих реалиях у нас каждый человек на счету.

– Но только не у Шанны, – ляпнул Юкон, якобы случайно, но у Риада мгновенно проступила пульсирующая жила на шее. Он взглянул на внука с презрением.

– В этом доме, впрочем, и за его пределами, – процедил Император, – именем твоей матери зовут только блудливых девиц, нагулявших приплод не пойми от кого.

Юкон так и не понял, кому в Луксмире даруют имя Шанны, но подумал, что вряд ли кому-то хорошему. И вспомнил: Битсари говорил, что правительница Тенебриса издала приказ называть именем Фоса нищих. «Те еще порядки», – тоскливо подумал Юкон, но не стал возражать.

– Значит, я буду сидеть в замке?

– А что тебе делать снаружи? Там нет мертвецов, которых ты мог бы вернуть.

Юкон не нашелся, чем ответить. По крайней мере так, чтобы не оказаться снова в темнице.

– Ты здесь не гость, – Император завершил трапезу, промокнув губы салфеткой. – И никто не станет за тобой бегать.

– Какая новость, – съязвил все-таки Юкон. – И как мне это пережить?

– Вот что значит – доверить воспитание ребенка помилованному убийце, – выплюнул в ответ Император и поднялся из кресла. – Что за наказание. Один глупец дал жизнь другому.

– Мне кажется, вы слишком самокритичны.

Император так сверкнул глазами, что казалось, в них отразились несуществующие молнии. Обойдя Юкона со спины, он остановился напротив, наклонился и пристально уставился единственным зрячим глазом на внука. Лица их были теперь так близко, что Юкон учуял сладковатый запах угасающей жизни.

– Я знаю, чего ты хочешь, – процедил он сквозь сжатые губы.

– И чего же? – в тон ему прошептал Юкон.

– Чтобы я выслал тебя в иной мир, откуда бы ты снова смог попасть на Интермирье и уговорить Соро отпустить Фоса. Но ты не покинешь пределов замка, пока я не разрешу.

Юкон, которому такой сценарий и в голову не приходил, не выдал удивления. Хотя идея ему нравилась.

– Отец не на Интермирье, – ответил он, подозревая, что хорошей новостью для Императора его слова не станут. – Он в Тенебрисе.

Риад до хруста сдавил кулаки и отступил. Было заметно, что он не знает, как поступить. И в кои-то веки на лице его отразилось не то волнение, не то страх.

– Снова будет над ним потешаться, – забормотал он себе под нос, будто забыв о присутствии Юкона. – Дрянь. И ведь всякий раз… Стоит захотеть – и он с ней рядом… Орбис ее побери! – заключил он с такой злобой, что даже Юкону стало не по себе. Он и не думал, что нити, за которые нельзя тянуть, находятся так близко.

– Из замка не выходи, – добавил Император, уже в дверях. – Сола за тобой присмотрит.

Такого завершения разговора Юкон никак не ожидал и, оставшись один, не побрезговал доесть недоеденное. Сытость разморила его, и мысли текли медленно. В конце концов он поднялся и поплелся обратно в свое заточение. Однако не успел миновать и одного пролета галереи, как услышал голоса за углом и замер. Императора он узнал сразу, а вот его собеседницу с низким мягким голосом слышал впервые. И разговор их носил отнюдь не дружелюбный характер.

– У тебя совсем нет сердца, – обвиняла женщина.

– Кто бы говорил, – вяло отбивался Император.

– Что будешь делать, если Шанна вовсе не отпустит его? Или он сам решит остаться?

– В первое еще могу поверить. Во второе – нет. Как ни странно, но мальчик, похоже, влияет на него почти благотворно.

– Кстати, о мальчике. Ты ведь понимаешь, что нельзя удерживать его в замке? Это немыслимо! Чтобы Козырь сидел взаперти, вместо того чтобы помочь нуждающимся. Мне кажется, как и в случае с Фосом, вместо ума ты слушаешь сердце.

– У меня же его нет, – напомнил Риад.

– Не увиливай. Мы должны ему все объяснить.

– Мы?

– Хорошо, я. Доволен?

– Я буду доволен, если он останется в замке под присмотром и охраной.

– Сколько? До старости?

– До того, как Шанна перестанет его искать.

Они помолчали. Женщина взволнованно дышала, но на ее голосе, похожем на клейкую смолу, волнение не сказывалось нисколько.

– Он – мальчик пятнадцати лет, – напомнила она. – Знаешь, чего хотят мальчики в этом возрасте?

– Мне было пятнадцать больше века назад. Прости, я уже забыл.

– Свободы! Послушай, Фос рассказывал, что за мир пробудили для мальчишки. И будь я подчинена, если перед нами не самый свободолюбивый ребенок в Луксмире.

– Для таких у меня есть подходящее место. В темноте и покое.

– Ты что, отправишь собственного внука за решетку?

– Уже.

Вот теперь женщина точно задохнулась от гнева. И Юкон невольно почувствовал к ней симпатию – наконец-то хоть кто-то за него заступается.

– Совсем спятил, – подчеркнуто холодно продолжила женщина.

– Старею, – хмыкнул Риад.

– Мы с тобой ровесники. И я, в отличие от тебя, еще не выжила из ума.

– Уверена? Предлагаешь отпустить мальчишку на все стороны? Как думаешь, куда он пойдет?

– Я думаю, у тебя нет иного выхода, если хочешь его обуздать. Это в твоих интересах. И в интересах нашего народа.

– Довольно, – терпение в интонациях Императора иссякло. – Не говори мне о моем народе. Я отдал на твое попечение лучшую его часть.

– Одного не хватает.

– Мне пора. Совет ждет.

– Я поговорю с ним. Если ты боишься.

– Не смей! – рявкнул Риад. – Поговоришь, когда я разрешу. Не забывай, ты не у себя в Академии.

Женщина не ответила, только стук каблуков подытожил их разговор.

Император еще недолго постоял в одиночестве, а потом, тихо насвистывая, направился в противоположную сторону. Юкон опасливо выглянул из-за угла: две тени удалились друг от друга по прямому коридору.

Он вздохнул, зажмурился, досчитал до десяти и опрометью взлетел вверх по лестнице.

А незадолго до полудня к нему постучали. Юкон даже не сразу понял, что стучат именно в его дверь, – настолько неправдоподобным казалось, что кто-то здесь соблюдает правила приличия. Тем не менее он поднялся с непривычно мягкой кровати и надавил на латунную ручку. Пружина скрипнула, пустив в комнату сперва терпко-сладкий аромат, а затем женщину странной наружности.

Густые, седые как снег волосы были гладко зачесаны назад и блестели, смазанные жиром. По левому виску, будто пятно молока, стекало светлое родимое пятно. Ледяные, почти бесцветные глаза смотрели свысока, но с любопытством.

– Юкон? – спросила она, словно могла ошибиться дверью, в то время как Юкон уже точно знал – он единственный постоялец на втором этаже. – Меня зовут Асса.