Рейчел Хартман - Серафина [litres]

– Чего ты хочешь? – спросил Комонот, обращаясь к святой Гобнайт.

Я ответила его затылку:

– Вы не должны ходить одни.

– Я пересек город пешком без происшествий, – сказал он, взмахнув рукой. Меня накрыла волна нелепого парфюма. – Никто не смотрит на монаха дважды.

На надушенного монаха посмотрели бы дважды, но ничего хорошего из этого спора не вышло бы. Я настырно продолжила:

– Я должна вам кое-что рассказать о своем дедушке.

Он все стоял спиной ко мне, притворяясь, что изучает улей.

– Мы всё о нем знаем. Возможно, Эскар прямо в данный момент откусывает ему голову.

– У меня есть материнские воспоминания… – Он фыркнул при этих словах, но я настаивала на своем. – Имланн открыл моей матери, что не он один презирает мирный договор. Есть группа заговорщиков. Они ждут, когда Горедд достаточно ослабнет, и в тот момент, думаю…

– Уверен, ты не знаешь ни одного имени.

– Генерал Акара.

– Пойман и модифицирован двадцать лет назад.

Я отбросила попытки не сердить его.

– Вы так и не сообщили об этом нашей королеве.

– Мои генералы верны. – Он фыркнул через плечо. – Если хочешь убедить меня в наличии заговора, нужно что-то посерьезнее.

Я открыла рот, чтобы поспорить, но мою шею сзади обхватила рука, оборвав слова, а затем кто-то ударил меня в спину.

Или попытался, в любом случае.

Напавший отпустил меня с криком боли. Его кинжал не оставил ни вмятины на моей чешуе на поясе. Он уронил оружие на мраморный пол с громким звоном. Комонот резко развернулся на звук, вытаскивая меч, спрятанный в рясе. Я нагнулась. Ардмагар ударил быстрее, чем, как казалось, мог человек его возраста и веса – но ведь он и не был обычным человеком. Когда я подняла голову, на полу апсиды лежал мертвый священник, его ряса – спутанная масса черного, а его жизнь – красная лужа перед троном епископа. От его крови в морозном воздухе шел пар.

Я заметила нить янтарных четок вокруг его горла. Это точно был тот священник, с которым разговаривал Джозеф. Я перевернула его и вскрикнула от волнения.

Это был продавец тканей, который угрожал мне. Томас Бродвик.

Ноздри Комонота раздулись. Ничего хорошего в этом не было – саарантрас учуял свежую смерть. Я услышала голоса и шорох шагов по апсиде, направляющихся к нам. Шум нашей краткой битвы не прошел незамеченным. Я замерла, паникуя, не зная, советовать Ардмагару бежать или самой сдать его.

Он спас мою жизнь или я спасла его. Даже это не было ясно.

К нам добрались три монаха, остановившись при виде кровавой картины. Я повернулась к Комоноту, собираясь последовать его примеру, но неожиданно он показался шокированным и бледным. Он молча уставился на меня, покачав головой. Я сделала глубокий вдох и произнесла:

– Произошла попытка убийства.

Нас с Комонотом официально не задержали, но, «с нашего согласия», заключили в кабинет епископа, пока не прибудет стража королевы. По приказу епископа из кухни семинарии нам принесли хорошую еду и вино и предложили посмотреть библиотеку.

Я была бы рада спокойно почитать книги, но Комонот продолжал ходить взад и вперед, и каждый раз, когда я двигалась, он дергался, словно боялся, что я подойду и коснусь его. Возможно, я могла бы устроить ему засаду за кафедрой, если бы захотела.

Наконец он взорвался:

– Объясни мне это!

Он обратился к правильному человеку. Я задавала подобные вопросы Орме двадцать дюжин раз.

– Что именно вас беспокоит, Ардмагар?

Он сел напротив, впервые глядя прямо на меня. Его лицо побледнело, пот распластал волосы на лбу.

– Почему я это сделал? – спросил он. – Почему я рефлекторно убил того человека?

– Самозащита. Он ударил меня кинжалом. Скорее всего, он напал бы потом и на вас.

– Нет, – сказал он, покачав головой, отчего щеки подпрыгнули. – То есть, возможно, он бы и напал на меня, но не эта мысль промелькнула в моей голове. Я защищал тебя.

Я чуть не поблагодарила его, но, казалось, его так все это тревожило, что я засомневалась.

– Почему вы сожалеете о том, что защитили меня? Из-за того, кем я являюсь?

Он вернул свою надменность: его губы искривились, а тяжелые веки опустились.

– То, чем ты являешься, все так же отвратительно для меня, как и раньше. – Комонот налил себе большой бокал вина. – Однако теперь я в долгу перед тобой. Если бы я был один, то, возможно, уже погиб бы.

– Вам не стоило приходить сюда в одиночку. Как вы покинули свиту незамеченным?

Ардмагар сделал несколько больших глотков и посмотрел в пространство перед собой:

– Меня и не было в карете. Я не собирался смотреть Золотые пьесы. Я не интересуюсь вашей странной религией или пьесами, которые она порождает.

– Тогда что вы делали в соборе? Не открывали же для себя религию, как я понимаю.

– Не твое дело. – Он пил вино маленькими глотками, а его глаза сузились во время размышлений. – Как вы называете действия в пользу кого-то другого без очевидной причины? Альтруизм?

– Эм, вы имеете в виду то, что сделали для меня?

– Конечно, я это имею в виду.

– Но у вас была причина. Вы были благодарны за то, что я спасла вашу жизнь.

– Нет! – крикнул он, и я подпрыгнула от испуга. – Мне это и в голову не пришло, пока дело не было сделано. Я защитил тебя, даже не подумав. На мгновение я… – Он сделал паузу, тяжело дыша. В его глазах стоял ужас. – Я сильно волновался из-за того, что произошло с тобой. Мне даже было не все равно! Мысль о том, что тебе больно… была болезненной!

– Думаю, я назвала бы это состраданием, – сказала я, сама не испытывая его, учитывая, насколько эта мысль была противна Ардмагару.

– Но это был не я, понимаешь? – воскликнул он. Вино уже сделало его чрезмерно эмоциональным. – Это из-за этого адского тела. Оно наполняется потоком чувств до того, как появляется шанс подумать. Возможно, это инстинкт самосохранения вида, защищать молодых и беспомощных, но мне до тебя дела нет. Это тело хочет того, чего я никогда бы не захотел.

И конечно же, именно в этот момент капитан Киггз открыл дверь.

Он казался смущенным. Не думала, что я выглядела как-то по-другому. Когда мы разговаривали в последний раз, я была арестована.

– Ардмагар, мисс Домбег, – сказал он, кивнув. – Вы оставили небольшой беспорядок рядом с Ульем. Не хотите рассказать мне, что произошло?

Говорил Комонот. Мы пошли в апсиду, чтобы поговорить наедине, по его версии. Я задержала дыхание, но Комонот ничего не сообщил о моей семье или материнской памяти. Он просто заявил, что у меня была для него конфиденциальная информация.

– Касательно чего? – спросил Киггз.

– Касательно того, что вас не касается, – проворчал Ардмагар. Он уже выпил достаточно вина и не мог найти дверь в мысленную комнату, где должен был хранить эмоции. Если у него вообще была такая комната.