Рейчел Хартман - Серафина [litres]

И все же я не собиралась останавливаться, пока снова не сделаю дыру в себе.

Сумка у моих ног раскрылась. Должно быть, я толкнула ее. Из нее выпала длинная изящная шкатулка и письмо, которое лишь этим утром – казалось, это было так давно – сестры передали мне от отца. Я забыла о запястье на какое-то время и взяла коробку. Сердце болезненно билось. Коробка была как раз подходящего размера и формы, чтобы в ней поместился определенный музыкальный инструмент. Я не была уверена, что смогу вынести удар, если это не так.

Я схватила письмо и первым открыла его.

Дочка!

Подозреваю, что ты мало что будешь помнить из нашего разговора прошлой ночью, что к лучшему. Я боюсь, что бормотал глупые вещи. Однако я обязан сказать тебе хотя бы это. У твоей мамы была не одна флейта, или я бы не вынес того, что одну из них сломал. Я все еще жалею об этом, и не в последнюю очередь из-за твоего взгляда тогда. В нашем доме чудовищем был я, а не ты.

Что было, то было. Я смирился с прошлым и будущим. Делай то, что считаешь нужным, и не бойся.

Со всей любовью, хорошо это или плохо.

Трясущимися руками я открыла деревянную шкатулку. Внутри, завернутая в длинный отрез темно-оранжевой ткани, лежала флейта из полированного эбенового дерева, инкрустированная серебром и перламутром. Я затаила дыхание. Я сразу же поняла, что она принадлежала ей.

Я приложила ее к губам и сыграла гамму, гладкую, как поверхность воды. Обе мои кисти болезненно гудели, пока пальцы двигались. Я взяла темно-оранжевый лоскут и завязала вокруг чешуйчатого левого запястья. Он был подарком обоих родителей. Пусть напоминает мне, что я не одна, и защищает от самой себя.

Я встала с новыми силами и направилась к двери. Нужно было еще кое-что закончить, и только я могла это сделать.

Комонот был достаточно важной персоной, ему предоставили покои в королевском крыле – самой роскошной и охраняемой части дворца. Когда я приблизилась к посту стражи, мой желудок взволнованно затрепыхался. У меня не было ни четкого плана, как обмануть стражу в этот раз, ни лжи, которую я могла бы рассказать им. Я попрошу позволить мне увидеть Ардмагара и посмотрю, что произойдет.

Я чуть не отказалась от плана, когда узнала Майки-Рыбу, одного из стражников, которых я встречала раньше, но сжала свое обмотанное оранжевой тканью запястье и все-таки подошла к нему.

– Мне нужно поговорить с Ардмагаром, – сказала я. – Как мне это сделать?

Майки-Рыба даже улыбнулся мне.

– Следуйте за мной, учительница музыки, – сказал он, открывая тяжелые двойные двери для меня и кивая своим товарищам.

Он отвел меня в закрытую для посещения зону проживания. Яркие гобелены и портреты украшали стены, в коридоре были расставлены мраморные статуи и пьедесталы, на которых покоились изысканный фарфор и хрупкое дутое стекло. Королева славилась своей любовью к искусству, видимо, здесь она его и хранила. Я едва смела вдохнуть, чтобы не сбить что-нибудь.

– Вот его покои, – сказал Майки, поворачиваясь, чтобы уйти. – Будьте осторожны. Принцесса Дион говорила, что старый саар заигрывал с ней.

Я поняла, что в это ужасно легко поверить. Я смотрела, как стражник удаляется, и отметила, что он не повернул обратно к своему посту, а направился глубже, в эту часть дворца. Ему сказали впустить меня, и он пошел отрапортовать, что я прибыла. Ну, не стану оспаривать свое везение. Я постучала в дверь Комонота.

Слуга Ардмагара – человек, выбранный для него среди дворцовых пажей, – сразу же открыл дверь, состроив интересную гримасу при виде меня. Очевидно, ждали кого-то другого.

– Это мой ужин? Приноси, – сказал Ардмагар из другой комнаты.

– Это какая-то женщина, Ваше Превосходительство! – закричал мальчик, когда я прошла мимо него в комнату, по-видимому кабинет. Слуга, как терьер, гавкал у моих ног. – Вы не можете входить без разрешения Ардмагара!

Комонот сидел и делал записи за широким столом. Он встал при виде меня и смотрел пронзительно, потеряв дар речи. Я сделала реверанс:

– Простите меня, сэр, но я не закончила разговор с вами немногим ранее, когда нас так грубо прервал неудавшийся убийца.

Он проницательно сощурился:

– Это касается той теории насчет группы заговорщиков?

– Вы не обратили внимания на сообщение из-за отвращения к посланнику.

– Сядь, Серафина, – сказал он, указывая на обитый стул с резной спинкой и вышитой элегантной неправдоподобной листвой. Его покои выполнены были из бархатной парчи и насыщенного темного дуба. На потолке большие вырезанные шишки выступали из центра кессонов словно чешуйчатые пальцы великана. Это крыло дворца сохранило более изысканный вариант декора, чем мое.

У Ардмагара было достаточно времени на то, чтобы протрезветь после нашего разговора в библиотеке епископа, и теперь он устремил на меня такой же проницательный взгляд, как до этого Орма. Он сел напротив меня, задумчиво проводя языком по зубам.

– Должно быть, ты считаешь меня суеверным дураком, – сказал он, убирая руки в огромные рукава вышитого гупелянда.

Мне нужно было больше информации, прежде чем я могла ответить. Возможно, так и было.

– Признаюсь, – сказал он, – таким я и был. Ты – то, чего быть не должно. Драконам сложно мириться с чем-то противоречащим факту.

Я чуть не рассмеялась.

– Как могу я противоречить факту? Я нахожусь прямо здесь.

– Если бы ты была призраком, заявляющим о том же, поверил бы я тебе? Или скорее посчитал бы симптомом собственного безумия? В соборе ты показала мне, что состоишь из субстанции. Я бы хотел понять природу этой субстанции.

– Ладно, – сказала я немного встревоженно.

– Ты существуешь сразу в обоих мирах. Если у тебя есть материнские воспоминания, ты ощущала, каково быть драконом, по сравнению с тем, каково быть саарантрасом, и снова по сравнению с человеком – или почти.

С этим я была готова справиться.

– Да, я испытала это на себе.

Он наклонился вперед.

– И что ты думаешь, каково быть драконом?

– Мне… мне, честно говоря, это неприятно. И это сбивает с толку.

– Неужели? Возможно, это не так уж неожиданно. Разница большая.

– Я устала от постоянных вычислений вектора ветра и вони всего мира.

Он сложил толстые пальцы домиком и внимательно посмотрел на меня.

– Но, возможно, ты понимаешь хоть немного, насколько непривычен этот облик нам. Окружающий мир кажется другим. Мы легко теряемся и внутри себя, и снаружи. Если саарантрас реагирует не как дракон, тогда кто я в действительности?

– Люблю ли я тебя? – спросил он. – Мне пришло в голову, что возможный мотив защитить тебя – любовь. Только я вот не уверен, каково это чувство. Я не знаю, как измерить его.