Рейчел Хартман - Серафина [litres]

Музыкальные способности, с другой стороны… ну. Она была поразительно посредственной, но это не имело значения. Глиссельда придала выступлению силу просто самообладанием и властностью и поставила Виридиуса на место. Я наблюдала за ним из-за кулис. Его челюсть отпала. Это, по многим причинам, было приятно.

Я также присматривала за Комонотом, так как, казалось, никто этого не делал. Даму Окра отвлекла ее самая нелюбимая особа, леди Коронги, и та глядела на нее с подозрением. Киггз, слева, тепло улыбался, глядя на выступление кузины. Я почувствовала укол ревности и обратила взгляд в другую сторону. Ардмагар, за которым я якобы наблюдала, стоял позади других с принцессой Дион, молча наблюдая за выступлением с бокалом в руке, приобняв принцессу за талию другой рукой.

Казалось, она не против, но… ух.

Я поразилась отвращению, которое испытала. Я из всех людей не должна испытывать неприязнь при мысли об отношениях человека с саарантрасом. Нет, конечно же, причиной моей антипатии были зловредные люди, вовлеченные в это, и тот факт, что я представила Ардмагара раздетым. Мне нужно очистить разум.

Глиссельда завершила выступление под громогласные аплодисменты. Я ожидала, что она сразу же сбежит со сцены, но нет. Она ступила вперед, подняла руку, призывая к тишине, и затем сказала:

– Спасибо вам за щедрые овации. Но, надеюсь, что вы сохранили еще немного для человека, который больше всего этого заслуживает, моей учительницы музыки Серафины Домбег!

Снова раздались аплодисменты. Принцесса пригласила на сцену, но я испугалась. Она подошла, схватила меня за руку и вытащила вперед. Я сделала реверанс перед морем лиц, совсем смутившись. Я подняла взгляд и увидела Киггза. Он помахал мне. Я постаралась улыбнуться в ответ, но думаю, у меня не получилось.

Глиссельда попросила толпу замолчать.

– Надеюсь, мисс Домбег простит меня за нарушение ее аккуратно составленного расписания, но вы все заслуживаете отличной музыки в награду за то, что слушали мое жалкое выступление – выступление самой Серафины. И, пожалуйста, поддержите мою петицию королеве, чтобы Фина стала придворным композитором, равным Виридиусу. Она слишком хороша, чтобы быть просто его ассистенткой!

Я ожидала, что старик поморщится, но он откинул голову и рассмеялся. Зрители еще немного аплодировали, и я воспользовалась возможностью сказать Глиссельде:

– Я не принесла никакого инструмента.

– Ну, прямо позади нас стоит клавесин, глупышка, – прошептала она. – И я сознаюсь. Я взяла на себя смелость принести твою флейту и лютню. Выбирай.

Она принесла флейту моей матери. Я ощутила укол грусти, увидев ее. Я хотела сыграть на ней, но почему-то она казалась слишком личной. На лютне, давнем подарке Ормы, будет легче всего играть, держа гриф правой рукой. Так я и решила. Гунтард принес инструмент и медиатор. Ларс – стул. Я держала инструмент в форме дыни на коленях, проверяя настройку всех одиннадцати струн, они звучали хорошо. Я взглянула на зрителей, пока занималась этим. Киггз наблюдал за мной. Глиссельда присоединилась к нему, он ее приобнял. Никто не следил за Ардмагаром. Я потянулась мысленно к Ларсу и послала его в том направлении. Как только я убедилась, что он пробрался через толпу, я закрыла глаза и начала играть.

Я не собиралась исполнять что-то определенное. Я, согласно подходу зибу к игре на лютне, импровизации, поиску формы в звуке, словно нахождении картинок в облаках, а потом наполнению их объемом, начала. Мои мысли постоянно возвращались к Киггзу, стоящему рядом с Глиссельдой, океану людей между нами, и это придавало моей музыке-облаку форму, которая мне не понравилась. Она была печальной и замкнутой в себе. Но пока я играла, появилась другая форма. Океан все еще оставался на месте, но моя музыка стала мостом, кораблем, маяком. Она связала меня со всеми здесь, держала нас в своих руках, несла в лучшее место. Она изменялась (рябь на море) и снова изменялась (полет чаек) и стала формой, которая мне нравилась (меловой утес, обдуваемый ветрами маяк). Я могла различить и другую мелодию, мелодию моей матери, прямо под поверхностью. Я исполняла застенчивую музыку, загадочную вариацию, упомянув ее мелодию, но не обозначив ее. Я использовала ее песню, кружила вокруг нее, легко коснулась, перед тем как снова проскочить мимо. Она снова и снова привлекала меня к своей орбите, пока я не отдала ей должное. Я сыграла ее мелодию от начала до конца и пропела текст моего отца, и на одно сияющее мгновение мы втроем оказались вместе:

И тогда песня отпустила меня, и я смогла импровизировать снова, мои круги становились шире и шире, пока я снова не наполнила мир своей музыкой.

Я открыла глаза и увидела зрителей с открытыми ртами, словно они надеялись удержать вкус последней звенящей ноты. Никто не хлопал, пока я не встала, и затем аплодисменты стали такими оглушительными, что я отшатнулась. Я сделала реверанс в изнеможении и восторге.

Подняв взгляд, я увидела отца. Я даже не осознала, что он здесь. Он был бледен, как и после похорон, но теперь я по-другому истолковала его выражение лица. Он не злился на меня. Это была боль и стальная решимость не позволить ей завладеть собой. Я отправила ему воздушный поцелуй.

Киггз и Сельда расположились слева, причиняя боль мне самой. Они улыбались и махали. Они были моими друзьями, оба, каким бы сладко-горьким это чувство ни было. Позади дама Окра Кармин стояла вместе с Ларсом и Абдо, который прыгал от счастья. Они нашли друг друга, мы все нашли.

Игра на похоронах утомила меня, но в этот раз все было по-другому. Меня окружали друзья, и двор что-то отдал мне в ответ своими аплодисментами. На какое-то мгновение мне показалось, что мое место здесь. Я снова сделала реверанс и ушла со сцены.

Неумолимый жернов ночи стер нашу бдительность в пыль. К третьему часу я поняла, что надеялась: кто-то ударит Комонота ножом, просто чтобы мы уже закончили со всем этим и пошли спать. Было трудно присматривать за ним, когда тот сам словно не уставал. Он танцевал, ел, пил, болтал с принцессой Дион, смеялся в удивлении, глядя на танцоров пигегирии, и в нем все еще оставалась энергия трех обычных мужчин.

Я услышала, как колокол прозвонил четвертый час ночи, и решила спросить моих товарищей, могла ли я улизнуть и немного поспать, когда сам Киггз ступил на открытое пространство рядом со мной и взял меня за руку.